The Magician

Будильник, как всегда, звенит в шесть тридцать. Это обыкновенные лопухоидные электронные часы: черное табло и зеленые цифры. Зато выключить их можно всего лишь словом. - Встаю! – спешит заверить часы Медузия. Доцент Горгонова любит вставать рано, когда над Тибидохсом еще царит сонная тишина. Тишина по утрам ей необходима как воздух, потому что до того, как она выпьет чашку кофе, вывести ее из себя может любая мелочь. Для того, чтобы почувствовать себя в своей тарелке, ей нужен душ, больше напоминающий баню, ядреный эспрессо и текст. Газета, книжка, этикетка – не важно, весь смысл в процессе. Когда складываешь буквы в слова, а слова в предложения, мозги встают на место. Медузия упаковывает себя в душевую кабинку. Крутить и нажимать здесь ничего не нужно: доцент Горгонова любит, чтобы все было отлажено до идеала. Поэтому вода сама знает, когда ей литься и какой температуры быть. - Сегодня пятница… Пожалуй, лавандовый, - расслабленно произносит она, и в руке сам собой появляется гель для душа с ароматом лаванды – самый лучший запах для конца рабочей недели. Холодный, спокойный и деловой. Расслабляться ведь еще рано. Когда она выходит из душа, кофе готов, а под вазой с букетом нежно-розовых анемон покоится свежий выпуск «Вестника Магщества». Солнце уже встало, и его первые, самые ясные лучи пронзают невесомую голубую дымку над океаном. День обещает быть погожим и теплым, и при мысли об этом Медузия довольно щурится. Она не без удовольствия разворачивает газету, вдыхает запах свежей типографской краски и лениво пробегает глазами строчку за строчкой. «Генеральный штаб Повелителя мрака, Мефодия Буслаева, объявляет очередную мобилизацию. На этот раз нашим корреспондентам не удалось выяснить, что послужило причиной столь спешного призыва сил мрака. В феврале текущего года подобная мобилизация была связана с операцией против подразделений света, в результате которой отряды света на территории центральной России были эвакуированы в Эдем. Напоминаем, что причин для паники нет, так как Лысая гора, школа для трудновоспитуемых волшебников Тибидохс и поселения волшебников, относящиеся к юрисдикции российского отдела мрака, защищены Соглашением № 53 и являются неприкосновенными». Медузия быстро теряет к статье интерес как, впрочем, и ко всему, на что она не может повлиять. Мыслями она переносится к болотным хмырям, запертым в подсобке. Дело в том, что контрольная группа хмырей вчера удрала, и теперь Древнир знает, где их искать. Весь эксперимент придется начинать заново. А значит, на выходных ее снова ждут Кривоуховы топи и их прекрасное амбре. Вздохнув, Медузия отправляется к шкафу и придирчиво осматривает одежду: несколько светлых шифоновых блуз, пара строгих юбок и туфли - ее особая любовь. Чего-чего, а обуви у нее много, правда, вся, в основном, черная. В восемь тридцать Медузия берет со стола папку с конспектами и уверенно распахивает дверь в коридор. *** Медузия заходит в аудиторию, и голоса немедленно смолкают. Она ощущает на себе взгляды десятков глаз: пора бы уже привыкнуть, но так хочется смахнуть их с себя - и она еле заметно передергивает плечами . Горгонова кладет на свой стол папку и стакан с кофе и оббегает взглядом старшекурсников темного и светлого отделений, стараясь придать своему облику всю возможную строгость. В этом году у них экзамены, и расслабляться нельзя. - Доброе утро. - Доброе утро, доцент Горгонова, - вторят они друг другу. - Открываем конспекты, повторяем заклинания. Сегодня у нас практика. Аудитория взрывается восторгом, и Медузия с трудом сдерживает улыбку. Практику она любит – без нее невозможно добиться мастерства. Ученики шуршат тетрадями, а она ходит между рядами. Сонная Гроттер ерошит волосы, Валялкин заботливо помогает ей найти заклинания в тетради. Склепова усердно корпит, и Медузия одобрительно кивает про себя: отсутствие таланта с лихвой можно компенсировать трудолюбием. А вот троица некромагов, как всегда, мается дурью: должно быть, они решили, что всему в этой жизни научились. - Что это у вас? – она перехватывает карту, которую пытается дематериализовать Аббатикова. Поняв, что попалась, Жанна встает и смотрит чуть ли не с вызовом. - Это таро. - Представьте себе, я в курсе, что это таро. Это маг? – Медузия вглядывается в изображение на карточке: мужчина держит в руке белую свечу, а рядом с ним лежат камень с пентаграммой и кубок. - Да, один из старших арканов, - уверенно кивает Аббатикова. - Спешу вас разуверить, - Медузия вздыхает, - это не маг. Вы считаете, что суть магии в том, чтобы обвесить себя побрякушками и усесться внутри начертанной пентаграммы? Ошибаетесь. Магия – это труд и мастерство, концентрация и воля. Главное для мага – это разум. Разум нужно растить, лелеять и защищать. Прежде всего, защищать от подобной ерунды. Вам известно, что таро изобрели лопухоиды в качестве игральных карт? Жанна смотрит исподлобья, сидящая рядом Свеколт толкает ее локтем, и Аббатикова через силу кивает. - Отлично, Жанна. Выходите к доске. Первым номером у нас мавританский выхухоль. Надеюсь, вы успели повторить нужные заклинания. А карта пока останется у меня. Медузия подчеркнуто неспешно идет к клеткам с нежитью. Бейбарсов, Аббатикова и Свеколт за спиной негромко переговариваются. *** - Меди, - после обеда академик Сарданапал окликает ее в коридоре жилого этажа. – Сегодня отличная погода, может, прогуляемся к океану? Она позволяет себе улыбнуться. - С превеликим удовольствием. Они выходят во двор. Солнце заливает своим светом нежно-зеленые луга, играет в кронах только распустивших листву деревьев. Вдалеке жидким золотом блестит полоска океана. - Я вот что подумал, - Сарданапал берет ее под руку. – Отчего бы нам вечером не поиграть в нарды, м? Разожжем камин, пропустим по стопочке наливки. В конце концов, завтра выходной. - Если только без фанатизма, академик, - она подставляет лицо солнцу и с блаженством жмурится. – Завтра у меня дела на Кривоуховых топях. Хм, что это? В небе появляется черная точка: то ли птичья стая, то ли лопухоидный самолет. Она ширится и растет, пока, наконец, не заслоняет собой весь горизонт. *** Будильник звонит в шесть тридцать. Медузия с раздражением сметает его рукой, но он не замолкает. - Встаю! – она любит ранние подъемы, но порой ловит себя на мысли, что ее день похож на день сурка. Когда она выходит из душа, на столе уже дымится кофе. Медузия притягивает к себе свежий Вестник Магщества, и ваза с нежно-розовыми анемонами опрокидывается, заливая водой стол. - Вот черт! - Медузия с отвращением отодвигает от себя промокшую газету. – Просушкус форте! Вода исчезает мгновенно, но настроение уже испорчено: Медузия комкает газету и швыряет ее в мусорное ведро. Наверняка там про очередную мобилизацию мрака, будь он неладен. *** Медузия прохаживается между рядами парт. Ученики корпят над заданиями, и только троица некромагов мается дурью. Карты! Подумать только, у них карты! - Таро, - она отбирает карту у Жанны и брезгливо поднимает ее перед глазами. Снова маг. Где-то она это уже видела… Горгонова хочет устроить некромагам разнос, но машет рукой: что толку метать бисер перед свиньями. - Аббатикова, к доске. Сегодня у нас мавританский выхухоль. *** - Я вот что подумал, - академик Сарданапал берет ее под руку. – Отчего бы нам вечером не поиграть в нарды, м? Разожжем камин, пропустим по стопочке наливки. В конце концов, завтра выходной. - Академик, - смутная тревога сдавливает грудь, - вы уверены, что стражи мрака не нарушат пятьдесят третье соглашение? Это все-таки мрак, а мрак, как мы неоднократно убеждались, подл. - Что ты, Меди, - он останавливается и заглядывает ей в глаза. – Мраку это невыгодно. Мы поставляем Повелителю прекрасных боевых магов, которые по-прежнему нужны в войне со светом. Знаю, звучит мерзко, но выбора у нас особо и нет. - Да, - Медузия рассеянно кивает. Ее рука в кармане касается конфискованной карты. – Я просто… Она просто беспокоится: здесь дети, ее ученики. И, если что-то пойдет не так, она не сможет их защитить. - О боги, что это?.. – она указывает на черное пятно, которое ширится и заполняет собой весь горизонт. *** Будильник звенит ровно в шесть тридцать, и Медузия с тихим стоном закрывает голову подушкой. Вставать ей отчаянно не хочется. И так ясно, что этот день не принесет ничего хорошего. Но она все равно встает - она же, черт возьми, взрослая дисциплинированная женщина, не дело так раскисать! – и плетется в душ. *** - Доброе утро, - Медузия выжидает, пока класс пробормочет свое сонное приветствие. – Сегодня у нас практика, и я не потерплю вашей невнимательности. Аббатикова, дайте-ка сюда ваши карты. Жанна поднимает на нее изумленный взгляд. - Это таа-оо, - от волнения Аббатикова как всегда проглатывает буквы. - Представьте себе, я в курсе, что это таро, - Медузия берет колоду в руки, и одна карта срывается и падает на пол. Надо же. Маг. *** - Я вот что подумал, - академик Сарданапал берет ее под руку, но Медузия руку высвобождает, и он удивленно замолкает на полуслове. - Я не хочу играть в нарды, простите, - при виде его обескураженного лица она чувствует укол вины. – Что это за карта? Она достает из кармана карту Аббатиковой. - Это маг, Меди, ты ведь знаешь. Разорви ее. И она рвет податливый картон, глядя на то, как черное пятно в небе ширится и заполняет собой весь горизонт. *** Она приходит в себя на полу. Холод, боль и тошнота накатывают волнами. Медузия подносит к лицу свои ладони: костяшки сбиты в кровь, ногти обломаны, кожа расцарапана. - Смотри-ка, очнулась. Это же надо так закольцевать собственное сознание! Готов поспорить, штаб заинтересуется таким ценным специалистом: они никак не могут раскусить несколько пленных темных. Память тоже возвращается волнами, и ей это очень, очень не нравится. Они с Сарданапалом шли к океану, когда черное облако появилось на горизонте. Через несколько минут на остров высадилось несколько отрядов златокрылых. «С дороги», - скомандовал высокий воин в сияющих латах. «Меди, в замок. Собери преподавателей. Разбуди атлантов. Скорее», - распорядился академик. Медузия бросилась к замку и позволила себе оглянуться лишь у самых ворот: Сарданапала пронзило сразу несколько маголодий, и его бездыханное тело упало на землю. - Вот это я понимаю - маг. Не то, что остальные, - смеется один из светлых. Остальные тоже бились. Она помнит, с какой яростью обрушивался на светлых Поклеп, как раз за разом поднималась Зуби, пока из носа и ушей у нее не хлынула кровь. Помнит, как крушили замок оживленные ее заклинанием атланты. Они раздавили не меньше десятка крылатых тварей. Но этого было недостаточно, и златокрылые ворвались на жилой этаж, где забаррикадировались ученики. То, что происходило дальше, не поддается ее уразумению. Кровь поднимается горлом, и Медузию выворачивает. - Зачем вы убили детей? – шипит она, отирая губы. Они выкосили всех – от младшекурсников до магспирантов. Не жестоко, нет, но методично и хладнокровно. Так волк режет овец. Медузия не знала, что способна на такую ярость. Должно быть, она любила каждого из этих детей: и нерасторопного, и трусливого, и откровенно глупого. Любила и Сарданапала, и Зуби, и проклятого зануду Поклепа. Надоедливых приведений и само древнее, мрачное тело Тибидохса. Она шагала через тела, и до боли знакомые лица, сколько она не отводила взгляд, все равно отпечатывались на сетчатке. И с каждым шагом ярость все больше поглощала ее, лишала разума. Но вдруг ее рука легла на карту, которую она отобрала у Аббатиковой этим утром. На карте был изображен маг, и ее ярость медленно и очень неохотно растворилась в понимании. Сжимая карту в руках, Горгонова прошептала наспех состряпанное ментальное заклинание, которое должно было закольцевать ее сознание. Ведь главное оружие мага – это разум. И он должен остаться целым, даже если все остальное уничтожено. Бессмысленные жертвы никому не нужны. - Темные сместили равновесие, - наконец, Медузия может разглядеть златокрылую мразь. Он стоит, опершись о дверной косяк. –Новый Повелитель мрака молод, поэтому не осознает в полной мере, к чему это может привести. А остановить его некому: неугодные давно мертвы. Мы не можем оставаться в стороне и смотреть, как этот мир катится к своему концу. Дети еще не успели склониться на сторону мрака, их эйдосы помогут поддержать равновесие. Прочих магов мы бы не тронули, но вы выбрали сопротивление. - Не волнуйся, их души сейчас в Эдеме, - заверяет ее другой, курчавый юноша. Медузия сплевывает кровь. Она пытается подняться, но руки дрожат, и оттолкнуться как следует у нее не получается. - Значит, перемирие? – Горгонова улыбается через силу и, наконец, поднимается, превозмогая боль. Пока пусть так. Пускай они думают, что она на их стороне. А потом – потом она обязательно придумает, что делать. Ведь она – маг, и этого не стоит недооценивать.