Звучи

Джонни не нравятся голоса. Они пугают его, царапают тонкие грани реальности, от чего та постоянно идет трещинами. Чужие голоса оставляют грязные кляксы и липкие пятна в идеальной сфере его маленького мира. Джонни протестующе мычит, и цветной пузырь хорошего настроения тут же лопается над его головой – свой голос ему тоже не нравится. Голос отца темно-коричневого цвета. Джонни не любит, когда этот голос ползет над его цветными солдатиками и индейцами, их блеск тускнеет, а краски выцветают, фигурки покрываются темной патиной. После этого ему неделями не хочется к ним прикасаться. Голос Бенджамина заставляет Джонни чувствовать себя больным и слабым. Сильвия еще хуже. Ее голос огненно-красный, от него слезятся глаза и болит голова. Джонни слышит его чаще всех остальных, поэтому не любит особенно сильно. Он закрывает уши руками, раскачивается взад-вперед, прячет голову между коленей в попытках свернуться в позу эмбриона, но это почти не помогает. Одри звучит странно. Ее голос бордовый, будто смесь из голосов отца и матери, но этот симбиоз приглушает яркость и звук, поэтому Джонни может выносить ее присутствие рядом, но только не слишком долго и не слишком часто. Иногда бывают дни, когда ее голос становится похож на Бенджамина, и тогда Джонни начинает расчесывать лицо и руки, а в другие дни – на Сильвию, и тогда он закрывает лицо подушкой. Но чаще всего голос Одри все-таки можно вытерпеть. Время от времени в их доме появляются другие люди, все они ужасно звучат. Дядя Джерри и его кислотно-зеленый голос, от которого хочется постоянно чихать – до того свербит и чешется в носу. Доктор Хейворд обладает почти терпимым густым синим голосом, но он слишком темный, чтобы до конца ему довериться. Приходят и другие, Джонни не утруждает себя запоминанием имен, ему достаточно цветов и звуков, которые они приносят с собой. А потом приходит Лора. Джонни на какое-то время теряется, забывает все то, что он когда-либо знал о себе и других. Голос Лоры белоснежный, как стены его комнаты, как грани его маленького чистого мира, он то мелодично звенит, то ласково шепчет – и Джонни тянется к этим звукам с неподдельным восторгом. Лора заставляет его испытывать чувство, для описания которого у него нет ни слов, ни цветов. Ему кажется, что когда Лора звучит рядом, он способен объять целую вселенную, каких бы размеров она ни оказалась. Когда Джонни ей впервые улыбается, Лора хлопает в ладоши. Когда Джонни смеется, Лора закидывает голову назад и звенит ослепительно-белым колокольчиком. Когда Джонни произносит первую в своей жизни фразу вслух – и это фраза «звучи еще, Лора», – она прикладывает палец к губам, наклоняется близко-близко и что-то шепчет ему на ухо. Джонни не может разобрать слов, только звук ее голоса отдается под сердцем. После того дня Лора больше не приходит. Джонни надевает на голову роуч и отправляется во двор строить вигвам. Непременно белый – как голос Лоры.