Барселона во мне

Leche manchada - (дословно - "пятнистое молоко") кофе с молоком, с малым количеством кофе или разбавленный кофе.

Утром я не успела выпить кофе и что-нибудь запихнуть в себя, прежде чем выйти из дома. Всё не могла собраться. В комнатах был жуткий бардак, но убраться просто не было времени. Только спустя час беготни по дому, остановила свой выбор на зеленом комбинезоне и босоножках на невысоком каблуке, чтобы не устать ходить по Готическому кварталу. Интересно, зачем так суетиться, если это всего лишь работа и временное развлечение? Наверное, мне все же понравился Эдди... А вообще, кого-то он мне напоминал, только я не могла вспомнить, кого именно. Эдди ждал меня на противоположной стороне улицы, словно боялся подойти к двери. Увидев меня, он помахал рукой - вдруг я не помню его и своего обещания. Мы поздоровались по-испански, а потом снова перешли на английский. Он сказал, что я хорошо выгляжу, и я рассмеялась на это. Эдди поинтересовался, почему невинный комплимент меня так рассмешил, и я указала на свой сломанный огромный нос. — Ну, я видел разные носы, — просто сказал Эдди, засовывая руки в карманы. — И что мы будем делать сегодня? — Пойдем на прогулку по городу Карлоса Сафона. Эдди, прищурившись, посмотрел на меня, совсем не понимая, что я имею ввиду. — Сафон — это наш каталонский писатель, который воспел Барселону в своих романах. По-моему, романы продаются сейчас везде. — Никогда не понимал, чем каталонцы отличаются от испанцев, — начал слегка задумчиво Эдди. — Вроде одна страна, но в вас столько странной гордости. — А мы, как ваши шотландцы, — мы вместе засмеялись на это. — Только не говори другим каталонцам, что они испанцы - могут в морду дать! — Суровые каталонские мужчины, — ответил он, и полупустую улицу снова напомнил смех. — Давай я тебе кое-что объясню, прежде чем мы пойдем и позавтракаем. Пришлось рассказать краткую историю Каталонии, и чем мы так отличаемся от остальных испанцев. — У нас разные языки. Если встретимся на улице, то не поймем друг друга, а вот французов — да, — продолжила я свой рассказ. — Хотя мы все тут обязаны знать испанский, и все его учат, как бы он на самом деле некоторым не нравился. Каталонцы на протяжении многих лет считаются трудолюбивыми, стремящимися к успеху, людьми с деловым мышлением. В то время как испанцев считают жизнерадостными, отзывчивыми людьми, любящими развлечения. Это можно понять по корриде. Но в последние годы эти правозащитники пытаются отнять у нас нашу традицию. — По моему, это варварство, — пробурчал Эдди, открывая мне дверь какого-то второсортного кафе. — Ты просто не понимаешь! Матадор убивает быка, не потому что хочет показать, какой сильный. Он уважает быка, поэтому с ним сражается. И потом только у нас и латиносов особое отношение к смерти, — мы сели за столик у окна. — Такое же у нас особое отношение и к нашей провинции. — А ты за независимость, — снова он попал в точку. — Я та еще сепаратистка, — я подозвала к нам официанта, чтобы он принес овощную паэлью и «пятнистое молоко». — Самое лучшее начало утра! Весь завтрак Эдди расспрашивал меня о городе, о том, как я участвовала в митингах и демонстрациях, и порой дралась с испанскими поли. Потом он задал вопрос, чем все же отличаются каталонские поли от тех, что присылали нам из Мадрида. Мне пришлось долго подбирать слова, почему одни нас не разгоняют, когда бастуем, а другие - пускают слезоточивый газ и пускают в ход бутылки. Наверное, моя жизнь ему казалась более чем веселой. Не знаю, но меня, почему-то, не отпускало ощущение, что он что-то недоговаривает, в то время, как я была перед ним вся, как на ладони, что со мной случалось вообще не часто в последнее время. Эдди улыбался, вставлял умные шуточки, заставляя меня постоянно смеяться, задавал разные вопросы, которые вызывали у меня либо удивление, либо просто умиление. — Что ж, можем идти? — спросила я, когда он заплатил за наш скромный завтрак. Вообще, я не должна была так делать, ибо у нас так не принято. Всегда счет делится поровну, но я решила просто отдаться моменту. — Теперь можем идти. Мы вышли на улицу, ощущая, как дневное солнце уже начало хорошо припекать. Я вот точно не сгорю: в моих генах заложено подолгу находиться под знойным солнцем Барселоны, а вот Эдди… С его-то светлой кожей и веснушками, легко получится ожог, и потом придется ходить, как вареный рак с облезлой кожей. Итак, мы направились на Рамбла, чтобы сначала прогуляться по оживленной улице, а потом уже побродить по узким. Ведь иногда в переулках можно найти такие странности, которые многие не сразу понимают, но мгновенно влюбляются в каталонскую готику. Неудивительно, что Том Тыквер своего «Парфюмера» снимал именно в нашем городе. Это был один из немногих зарубежных фильмов, которые я посмотрела. Кино никогда меня особо не интересовало. Рамбла состоит из пяти бульваров, плавно переходящих друг в друга и носящих разные имена. Иностранцы редко запоминают их, но зато они знают, где искать Рамблу, про которую когда-то писал Лорка [1], что она никогда не заканчивается. Рамбла — душа города, она привлекает миллионы туристов, и местные жители с сожалением обходят ее из-за гигантских потоков отдыхающих. И, порой, очень многим хочется вызвать мадридских поли, чтобы те разогнали толпы этих сумасшедших, которых заботят только фотографии с собой любимым на фоне домов. Благо, что чудесный уголок, не потерявший своего шарма за долгое время, помогает обрести вдохновение и зарядиться положительными эмоциями. Я всегда могла приходить сюда, когда водила туристов. В обычное время ноги моей здесь не бывало. — Вы точно странные люди, — вдруг перебил меня Эдди, когда я оживленно рассказывала ему о четвертом бульваре, показывая необычные здания и брусчатку на площадях, при этом не забывая найти какую-нибудь цитату из книги. — А мне всегда казалось, что вы, англичане, очень странные. Такие холодные, закрытые, немного скучные и занудные, — поменяла я тему. Эдди поправил шляпу. Мне он тоже казался таким. Но все же, что-то в нем было другое... Что-то в нем, несомненно, меня привлекало. Так, Марина, стоп! Никаких романов. Ничем хорошим это окончиться не может. Хотя... Очень хочется помечтать! Признаться, каталонки всегда просто относились к романам на один день, когда можно просто отвлечься от рутины, погрузиться в мир чувственных наслаждений с мужчиной, которого, возможно, никогда и не увидишь больше. Я давно отказалась от такого рода увлечений, и сейчас даже не буду думать об этом, чего бы ни хотело мое извращенное сознание. — Есть некое объяснение. Мы - островные жители. Нас можно понять: всегда приходилось жить в обороне. Но сейчас мы меняемся, — Эдди улыбнулся, и от его немного неуклюжей улыбки мне стало легко на душе. На семь дней его отпуска мы хотя бы друзьями можем стать. Может быть, потом, он мне будет слать открытки на Рождество, а может - писать в Фейсбуке, лайкая мои фотки в купальнике или мои кофейные шедевры. Кто знает? — Мне нравится путешествовать, да и работа этому способствует, — Эдди сделал глоток воды. Солнце становилось просто невыносимым, и он все время косо смотрел на меня, явно пытаясь понять, как я себя чувствую. — Так приятно познавать мир и открывать его. Думаю, ты знаешь, о чем я говорю. Ты ведь тоже видела так много городов. Я был в Мадриде пару лет назад, но только Барселона так впечатляет, что аж голову сносит от ваших красок, порой нелепых зданий, запахов и, самое главное, от вашей речи. — О! тогда нас ждут занимательные семь дней, — в моих темных глазах, кажется, промелькнул азарт, но только Эдди мог это понять. — Тебя еще столько ждет! Скажи, чем ты занимаешься по жизни? — Фотографиями, — просто ответил он. — Так что мы друг друга понимаем, в некой мере. — Пора бы хоть куда-нибудь забиться, ибо скоро начнется сиеста, и будет просто невероятно сложно найти, где посидеть и выпить холодный «пятнистый кофе», — предложила я, оглядываясь по сторонам. — Это кофе сегодняшнего настроения? Я кивнула. Эдди из кармана светло-серых брюк достал телефон и стал что-то рыскать в нем. Я же стояла молча рядом с ним, ожидая, когда он скажет мне, что ищет. — Тут неподалеку есть «Tapas» [2], там вроде есть свободные места, — он посмотрел на меня, словно ожидая одобрения. — Так побежали быстрее! Ты понял, куда нам идти? — Вроде да, — Эдди взял меня за влажную руку, и потащил за собой. Бежать оказалось недолго. Мы еще успели побрызгать друг друга водой из фонтана, чтобы чуть-чуть освежиться, и только потом зашли в испанский «Макдональдс». Хотя тут не подавали испанских бургеров, а только наши местные закуски, мы все же решили ограничиться одним кофе. — Никогда не думал, что кофе может освежать, — в голосе моего собеседника слышалось удивление. — Не самый лучший кофе, — пробурчала я. — Но для таких мест вполне годный. — Ценитель, — Эдди приглушенно засмеялся. Мы просидели под кондиционером около часа и больше не могли засиживаться, так как, несмотря на оживленную веселую беседу, устали сидеть. Кофе допит. И уже давно. Телефон Эдди сел, ибо ему кто-то звонил, а он просто отвечал, что занят, и сбрасывал. Почему-то мне это льстило. На Рамбла опять было много народу: все готовились к вечеру. Скоро город ярко загорится, зазвучит музыка, и начнется вечеринка длиной в один проспект. Так было каждый вечер. Однако, у меня сегодня не было планов участвовать в этой вакханалии. В животе заурчало. Кофе просто на время притупил голод. Пора было основательно поесть и, заодно, досмотреть Рамблу. — Кажется, желудок вещает о том, что пора бы что-то в него положить, — пошутил Эдди. — Это точно. Поесть можно в Бокерии [3], — я хитро улыбнулась, делая глоток уже теплой воды. Эдди посмотрел на карту, понимая, что придется еще потерпеть. — Хорошо. День, кажется, окончится очень хорошо.