Прощание

Он сражён. Повержен наповал своей нелепостью под превосходством прекрасной Беатрис. Всего лишь маленькой никчемной сиалии, которая в мгновение ока стала миловидной девчушкой с прелестными веснушками на щеках и по-детскому немного оттопыренными ушами. Совсем как у Вирта. Это, должно быть, единственная общая их черта, всё остальное можно коротко разделить на два списка, план которых Вирт тут же наметал у себя в голове: "Незабываемая девица" и "Слепой неандерталец". Сразу понятно, кто есть кто. Однако Беатрис довольно сильно смущало откровенное глазение на её скромную персону. Может, у неё перья на голове остались после превращения? Или кожа синяя? Да нет, все как всегда: всё та одна девчонка из огромного множества таких же сестёр. Ничем не примечательная, а теперь ещё и ущербная для семьи. Лучше и быть не может. А Вирт всё смотрит. Он, как заворожённый, не может налюбоваться её человеческим обличием, всё кажется, что сейчас из куста вылетит привычная птичка Беатрис и в голос будет насмехаться над ребяческой неуверенностью Вирта. Но это все та же Беатрис, только ещё более прекрасней. С чуть рыжеватыми волосами, прибранными в неаккуратную старомодную прическу, тоненькими пальцами, которыми она нервно теребит выпавший локон, и огромными тёмными глазами, немного меланхоличными, но с лёгким задорным прищуром. Невозможное в возможном. —Ну-у... — неуверенно начал Вирт, пристыжено опуская взгляд на разные ботинки, полностью покрытые сухими листьями дуба, — мне, наверное, пора... В смысле, нам с Грегом пора. Ну, и с Джейсоном Фандерберкером тоже. В общем, я хотел сказать: было здорово. Правда. Беатрис шумно выдохнула, словно опасалась этих слов, а тут они беспрерывным потоком вылились прямо ей на голову, как неожиданный осенний ливень. Вроде бы и неожиданно, но такой предвидено и очевидно. Как же мерзко от неопределённости. Гадость. —Я понимаю, — аккуратно начала она, не решаясь заглянуть в глаза Вирту, — у вас дома семья...школа. Да и ты ещё должен объясниться Саре. При упоминании Сары Вирт даже немного вспотел. За эти пару дней он и думать о ней забыл, а тут неожиданно звучит её имя, и он...в растерянности. Особенно слышать это от Беатрис? Услышал бы он такое заявление пару дней назад, ни за что бы не поверил. Однако, быстро меняется его мнение. —Хочешь со мной? — самонадеянно спросил Вирт, хоть и прекрасно понимал, что ответ будет отрицательным. Беатрис печально заглянула в его глаза и улыбнулась краешком губ: —Если бы... Но меня ждёт моя семья. Так они стояли, пока ветер трепал их волосы. Тёмное небо затянуто тучами так же, как и их надежды. Глупые, по-детскому наивные, но всё-таки надежды. —Вирт, смотри, смотри! — вдруг удивлённо прокричал Грег, показывая пальцем на небольшой просвет меж листьев деревьев. Солнце. Тут его ещё не было, а это, должно быть, знак. Пора возвращаться домой. —Тебе пора... — грустно прошептала Беатрис, опуская глаза в пол. Вирту вдруг стало настолько неимоверно тоскливо, что казалось, будто всё желание жить дальше просто ушло под землю. Хотелось скрутиться калачиком под деревом и забыться навсегда. Но нужно двигаться дальше... к сожалению. Он глубоко выдохнул воздух и крепко прижал Беатрис к себе. Она мгновенно обняла его в ответ, глупо улыбаясь. Она впервые почувствовала солнце. Но не на небе — в сердце. —Я буду скучать. — произнёс Вирт, ещё сильнее сжав тоненькую фигурку девчонки, последний раз взглянул в её бездонные глаза и шагнул в светящуюся Неизвестность. Говорят, нельзя впускать сиалий в дом, — к беде. Что же, он впустил её в самую душу.