Примеряя смерть - We have to win

      — Посмотрите! Посмотрите на эту прекрасную огненную леди, дамы и господа!— восторженно вопил Цезарь, — И храброго, великолепного юношу!       Китнисс неуверенными маленькими шажками преодолевала расстояние до середины сцены. Чуть позади шел Пит. Ее глаза блестели искрами в свете ярких прожекторов трибун. Гости студии кричали и хлопали, восторженно приветствуя победителей. Эвердин остановившись возле ведущего, лучезарно улыбнулась, будто пришла на встречу к добрым друзьям.       — Китнисс! Пит! Мы рады видеть вас вновь! — чуть склонился Цезарь и указал на мягкие стулья.       Сенека покусывал губы наблюдая за ней. Она выглядела превосходно благодаря стараниям Цинны, но это по меркам Капитолия. Крэйн же глядя на ее ярко накрашенные глаза с длинными ресницами, понял, что это совсем не то. Он помнил, как она выглядела в своем дистрикте на сцене. Испуганная, с огромными глазами, в своем голубом застиранном платье, и это перевернуло его мир.       — Итак, Китнисс, расскажи нам, каково это быть на арене? — чуть снизив голос, спросил Цезарь, будто по–настоящему сочувствуя девушке.       — Было странно, — чуть помолчав, ответила Эвердин.       Она окинула взглядом зрителей, но от слепящих софитов сощурилась, вновь повернувшись к Цезарю.       — Да, несомненно. Что ты почувствовала, когда нашла Пита, там у реки?       Китнисс на мгновение нахмурилась, но справилась с собой, что со стороны казалось, будто она вновь переживает тот тяжелый момент.       — Я почувствовала, что я самый счастливый человек. Я не знаю как бы жила без него, — широко улыбнулась девушка.       По залу прокатилась волна вздохов умиления, когда они взялись за руки и с нежностью посмотрели друг на друга. Молодые влюбленные, пережившие ад в своей жизни, что могло сильнее растрогать капитолийцев, которые продолжали вздыхать и промакивать разноцветными платочками слезящиеся глаза. Но только не Крэйна, отчего он чуть посильнее сжал пальцами подлокотник. Все верно, так и должно быть. Крэйн ни на секунду не отвел взгляда от ее лица, но будто оглох, потому что перестал слышать ее.       — Наши победители, влюбленная парочка! Китнисс и Пит!       Все так же держась за руки, они покинули сцену, на которую предстояло подняться Сенеке. Свет прожектора упал на распорядителя, приглашая его в мягкое кресло рядом с ненавистным Цезарем.       — Господин Крэйн! Подаривший нам великолепные семьдесят четвертые игры!       Сенека улыбнулся, дружелюбно махая капитолийцам в зале и у галографических экранов. Он достаточно сильно сжал руку Цезаря в приветствии и, поддернув повыше брючины для удобства, устроился в белом кресле, положив нога на ногу.       — Господин Крэйн, позвольте поздравить вас! — поклонился ведущий и присел на противоположное кресло. — Скажите, довольны ли вы исходом игр?       Цезарь нетерпеливо крутнулся на кресле, ожидая ответа. Сенека сглотнул, вновь прокручивая в голове подготовленную речь. Все должно быть естественно, но он чувствовал, что его улыбка была лишь гримасой радостного лица.       — В первую очередь я думал о наших зрителях. Боюсь, погубив такую прекрасную историю любви, меня бы не поняли, — неопределенно махнув рукой на экран с победителями, сказал Крэйн. — Китнисс и Пит как никто показали, что их история достойна продолжения. А мы за этим понаблюдаем дальше, не так ли? — заговорчески подмигнул Сенека ведущему.       — Вы, несомненно, правы! Мы только что убедились, как же красива бывает любовь.       — Много ли желающих было помочь Китнисс и Питу на арене?       — Очень важный вопрос, спасибо Цезарь. На удивление, спонсоры считали Китнисс и Пита аутсайдерами и выкарабкивались они благодаря своим силам. Не всегда те, кто кажется слабым на самом деле такие и в этом мы уже убедились. Думаю это послужит хорошим уроком спонсорам в будущем.       Сенека осмотрел трибуну — романтичные особы до сих пор продолжали всхлипывать, другие восторженно улыбаться. Все были воодушевлены, никак волнений или недоверия в зале, все принималось за чистую монету. Распорядитель выдохнул, первое дело сделано. Но самое сложное впереди — высшее общество, потом дистрикты и, конечно, президент. Мысленно он праздновал победу, нервозность немного отлегла. Трибуты, вернее уже победители выступили правильно, они выглядели естественно, если бы Сенека не знал всего, то и сам бы поверил в неземную любовь Китнисс к Питу.       — Мы очень надеемся, что следующие игры будут такими же зрелищными!       — Я тоже, — кивнул Сенека, поднимаясь с места, ему нестерпимо хотелось оказаться где-то вдали от толпы.

***

      Крэйн неосознанно считал полоски на мраморной плитке, то наступая на них, то перешагивая. Разгар лета окутал липкой духотой Капитолий, заставляя людей снимать с себя все больше и больше одежды, оставляя лишь невесомые ткани на плечах дам. Через каких–то несколько часов начнется одно из самых важных событий — Бал победителей. Оставалось переодеться и ждать встречи с акулами капитолия. Сенека в запале своих мыслей позабыл, что сам из этого общества и является там своим. Несмотря на свою внешнюю отстраненность и высокомерие, он все же почти дружил со многими людьми, обедал с ними, был вхож в их дома и всегда являлся желанным гостем.       На общем балконе центра Сенека вдохнул полными легкими запах раскаленного асфальта, остужаемого вечерними сумерками. Еще несколько часов назад казалось, что нет спасения от зноя, но вечер незаметно спускался, даря прохладу. Крэйн снял пиджак и кинул его на спинку стула. Он расстегнул и несколько верхних пуговиц рубашки и по разгоряченному телу пробежал ветерок, так, что Сенека на секунду съежился.       Сигарета медленно тлела между пальцев Крэйна, окутывая его дымом. Ничто не трогало его мысли, даже подъезжающие лимузины не привлекали его внимания. Сенека смирился, что история Китнисс и Пита еще долго не даст никому покоя, и он будет вынужден быть шутом у Сноу, выполняя все его глупые приказы.       — Я думала, что ваше излюбленное место крыша, — послышался голос за спиной Сенеки.       — Да, но сегодня я туда не дошел, — не поворачивая головы, ответил Крэйн, что стоило ему больших усилий. — Что делаете тут вы?       На удивление распорядителя ему ответили.       — Город и стены душат меня, хочется свежего воздуха.       Девушка встала поодаль от Сенеки, оперевшись локтями на парапет. Крэйн чувствовал себя от части идиотом, который не может вымолвить и слова пока они наедине.       — Сигарету? — спросил он, протягивая ей открытый портсигар. Китнисс окинула его странным взглядом, настороженным, оценивающим, и еще в нем было что–то такое, чего Сенека никогда раньше не видел.       — Не курю, — равнодушно ответила Эвердин и отвернулась, вглядываясь вдаль.       Повисла вязкая тишина, которая душила Крэйна. Китнисс чуть прикрыв глаза, глубоко дышала, откинув уже распущенные волосы с лица назад.       — Вы хорошо выступили, — наконец справившись с собой, нарушил тишину Сенека, — дело осталось за малым, какой–то бал и тур по дистриктам, — с иронией сказал он. Китнисс хмыкнула и, не удостоив его ответом, просто вышла.

***

      Громкая музыка встречала гостей, которые парами заходили в огромный мраморный зал. Сенека давно был здесь, ждал открытия, когда он сможет представить победителей, отбудет свою повинность в несколько часов и сможет, наконец, отправиться домой, писать речи для дистриктов.       — Господи, ты плохо спишь? — хохотнул рядом Оскар и поставил на его столик бокал с голубым шампанским.       — Заметно? — поморщился Крэйн, хотя был уверен, что перед балом его хорошо загримировали и спрятали все темно–серые мешки под глазами.       — Твоя алебастровая кожа меня не обманет, я же твой друг, — хлопнул Оскар Сенеку по плечу. — Когда уже начало? Я хочу танцевать, кружить свою жену по залу, — забавно покачиваясь, сказал он.       — Хеймитч или Эффи сообщат, как только победители будут готовы.       Сенека и сам устал ждать. Прокручивая в голове короткий разговор с Китнисс на балконе, он сам вгонял себя в непонятную тревогу, отчего его ладони почти беспрерывно потели, а сердце бесконечно срывалось с ритма, заставляя делать глубокие вдохи чьих–то чужих духов в воздухе.       — Господин Крэйн, как долго мы не виделись, — легкий шепот окутал ухо Сенеки, заставив легко вздрогнуть.       — Мирана! — удивился распорядитель, хотя, скорее это был неприятный сюрприз. Все-таки он некрасиво бросил ее дома после совместной ночи, и неизвестно, быть может Верховный председатель суда, вернее, ее папаша уже обо всем знает и точит на него зуб.       — Сенека, тебе, что было плохо со мной? — чуть капризно надула губы девушка. В прошлый раз она не была такой, что заметно напрягло мужчину. Он не любил нытье, кокетство, жеманность, все это чаще всего было ложью.       — Как ты могла так подумать? Дела, дела, — протянул Сенека, незаметно смахивая руку девушки со своего плеча.       В главных дверях зала показалась пшеничная голова Хеймитча, с подобием укладки. Сенека с интересом наблюдал, как он приближается к нему, и облегченно вздохнул. Спаситель! Он вежливо откланялся с Мираной, поспещим навстречу Хеймитчу.       — Господин Крэйн, победители готовы, — скривив губы, процедил Эбернети.       — Отлично, отлично! — потер руки распорядитель, почувствовав необыкновенный подъем сил.       Сенека включил микрофон, прикрепленный к черному лацкану его пиджака и чуть кашлянул. Сотни лиц обернулись к нему, поднимающемуся на небольшой пьедестал, чтобы всем было видно.       — Итак, дамы и господа, мне только что сообщили, что наш бал начнется с минуты на минуту! Победители уже ждут, и для нас будет великой честью представить вам их лично! Не на экранах, а здесь, в этом прекрасном обществе.       Зазвучала музыка и дверь распахнулась, представляя взору собравшихся Китнисс и Пита, держащихся за руки. Пит в сером костюме и Китнисс с короной на голове и в коралловом платье, сверкающем сотнями искр. Необычайное зрелище, заставившее Сенеку вновь потерять дар речи.       — Танец победителей! — громко объявил распорядитель и выключил микрофон. Сегодня он больше не собирался говорить.       Китнисс чуть растерянно скользнула взглядом по залу и положила одну руку на плечо Пита, крепко сжимая его ладонь. Крэйн улыбнулся неумелым движениям пары, но с удовольствием продолжал наблюдать, за тем как Эвердин ведет в танце, изредка наступая Питу на ноги.       Пытка победителей закончилась, и они облегченно отошли к своей команде, где размеренно унция за унцией выпивал виски Хеймитч, а Эффи хлопотала рядом, раздавая указания то официантам, то хмуро отчитывая Эбернети. Цинна с налетом грусти держал в руках бокал, одаривая улыбками только Китнисс. Если бы Сенека точно не знал, что стилист не спит с женщинами, то точно подумал бы, что он в нее влюблен.       Вскоре вокруг Китнисс и Пита образовалась достаточно большая толпа. Расспросы, подколы, недоверие к победителям так и витало рядом. Пит пожимал плечами и отвечал односложно, отдуваться приходилось огненной Китнисс. Сенека видел как ей не просто, но она держалась молодцом, и похоже, даже ни разу не огрызнулась. На мгновение ее взгляд поймал не сводящего с нее глаз распорядителя. Видимо шампанское дало о себе знать, и Сенека с улыбкой приподнял одну бровь и отсалютовал ей бокалом. Китнисс с удивлением свела брови и отвернулась, продолжая изредко бросать на него взгляды, понимая, что он и не думает прекращать смотреть.       Сенека выпил бокал залпом и вытер губы шелковой салфеткой. Он хотел согнать наваждение из головы, как угодно, и ничего лучшего не придумал, чем просто быть, наконец, посланным далеко и надолго самой Китнисс. Шаг за шагом, мысль за мыслью, но только вперед.       Люди расступались, пропуская Крэйна.       — Мисс Эвердин не согласитесь ли вы на танец с распорядителем, как победитель моих игр? — Чуть склонился Крэйн и протянул свою руку.       Китнисс в мгновение секунд смахнула шок с лица и даже не поморщившись, подала ему ладонь. Капитолийцы явно были удивлены, что многие даже замерли в танце, не закончив последнее па.       — Я покажу, — тихо сказал Сенека, чуть ближе прижимая Китнисс за талию. Шаг раз, шаг два, Китнисс будто проглотила палку, которая мешала ей двигаться.       — Расслабьте ладонь, веду я, — улыбнулся Крэйн, — не стоит смотреть на ноги, есть партнер. Китнисс смотрела куда-то сквозь него, надев непроницаемую маску. Сенека ждал, что она вырвет руку и уйдет, но танец продолжался. Необычайно долго, а люди вокруг будто исчезли, Крэйн понимал, что так кажется только ему, когда он так близко рассматривал лицо Китнисс — Спасибо, что не отказали. Это нам на руку, — как бы оправдываясь за свой порыв заключил Сенека, все еще кружа ее по залу. — Да, дружба с распорядителем, что можно придумать лучше, после игр? — нахмурившись, бросила Эвердин. — Хорошее слово - дружба, пока пусть будет так, — сказал Сенека, отпуская Китнисс под последние аккорды песни. Она изумленно посмотрела ему в глаза, «впервые» — отметил про себя Крэйн и легко коснулся губами ее руки. Оставляя ее посреди зала следить за его удаляющимися шагами, теряясь в толпе.