Ты мое Солнышко

Погоня, труп, новая слежка... потерял след. Офис, фото, дело Шелза, Махоун нервно барабанит пальцами по столешнице, догадка, адреналин бьет в кровь нескончаемым потоком, очередная погоня. Глаза агента блестят зловещим огнем, в нем плещется жажда справедливости. Преступник на коленях, молит о пощаде - ее нет и не будет. Выстрел в колено, черная пелена перед глазами, костяшки в крови, выстрел в живот... лужа крови была такой большой, что силуэт Александра отражался во весь рост. Махоун был как под водой, он не слышал ничего, кроме мерного стука собственного сердца и умиротворенного дыхания. -Пап... Ночь, сад, тусклый фонарь. Алекс, как умалишённый копается в земле. Утро, полоска горизонта окрасилась багрово-красными лучами. Пришла жена, на которую Алекс накричал, за ней спрятался испуганный сын. Кэмерон... Кэмерон! -Папочка! Он исчез, растворился вместе с матерью где-то за порогом двери. Дышать было невыносимо тяжело, еще и кошмары начали мучить...Алекс ушел с головой в работу, получил повышение и... Скофилд, Бароуз - проклятые братья. Погоня-погоня-погоня. Эти горькие разговоры с сыном, попавшим под машину, слезы жены. Догнал, поймал, обдурил братьев. Можно начинать все сначала. Все мелькает в сознании, путается. Память выдает только какие-то обрывки - не мудрено, в то время Махоун был, словно в бреду. Чертова Сона. Скофилд... Скофилд... Опечатанный дом. Махоун не слышит собственного крика, не видит взглядов соседей - плевать. Малыш... его маленький ангел Кэмерон. Уайат... несколько недель, как в бреду. Месть. Как его трясло при виде измученного лица убийцы его сына, трясло от одной мысли о свершении правосудия. - Па-а-а-па-а-а-а. Детский голос звучал все отчетливее, Махоун уже слышал и звук секундной стрелки настенных часов. Он уснул в кресле, задумавшись о поимке очередного преступника... или нет? Или это продолжение сна... Остается лишь открыть глаза.

***

- Папа, папочка, просыпайся! Ты храпишь, - хихикал милый голосок, Махоун еле очнулся от сна, который преследовал его уже несколько лет... девять лет. Мужчина открыл один глаз, хитро улыбнувшись девчоночке лет пяти, морщинки-лучики скопились у глаз, что так нравилось девочке, - у тебя Солнышко в глазах. - Ты мое Солнышко, Мэг, - улыбнулся Махоун, обняв девчушку, разваливаясь в кресле, - мама на кухне? - голубоглазая малышка кивнула, неловко убирая каштановую прядь за ухо, - ты так с ней похожа... - Мама говорит, что у меня твои глаза, - хихикала Меган, чмокнув отца в щеку, отчего мужчина просиял. - А еще я похожа на ... - улыбка медленно сошла с лица агента ФБР, восстановленного в звании, он снова вспомнил тот отчет о смерти сына, его будто оглушали те выстрелы... вспомнил ту гонку за секретной информацией Компании. Алекс буквально почернел, прокручивая в голове все, что было хоть как-то связано со Скофилдом. В последнее время он вспоминал о нем довольно часто, какое-то предчувствие не давало покоя. - Прости. - Ты не виновата, Солнышко. Пойдем к маме. У плиты крутилась Пэм, делая фирменные сладкие блинчики, от запаха которых были в восторге коллеги Махоуна, когда тот брал их с собой, не успев поесть в кругу семьи, гоняясь за Шелзом. Алекс уперся плечом в дверной косяк, сложив руки на груди, мужчина не мог сдерживать улыбки, глядя на любимую им женщину. Он невольно вспомнил слезы бывшей коллеги Лэнг, когда собирал свои вещи... однако, женщина всегда знала, на что шла, знала, что его сердце навсегда принадлежит одной. Его взгляд скользил по фигурке жены, он так редко видел в прошлые годы, постоянно гоняясь за преступниками, забывая о семье; Памела ничуть не изменилась за двадцать лет их знакомства, все та же улыбка, все тот же взгляд... в котором иногда виднелась тоска по сыну, но ей пришлось свыкнуться с этой мысль, чтобы жить дальше. В голове промелькнул тот день, когда он нашел Пэм на рынке... когда она была с тем мужчиной. Алекс был разбит, в нем что-то оборвалось, он не смог запомнить имени, что было не похоже на лучшего агента. Тогда-то у него и закрутилось с Лэнг... а потом он случайно столкнулся с любимой женщиной в огромном гипермаркете, будучи в очередных разъездах. Махоуну хватило одного лишь взгляда, чтобы понять, что больше он ее не отпустит никогда; а когда Пэм улыбнулась в ответ на его спокойную, измученную улыбку, когда шагнула к нему, Алексу показалось, что земля ушла из-под ног. Он подхватил плачущую от счастья женщину на руки, кружа ее, не обращая внимание на столпившихся вокруг зевак. Махоун улыбался, продолжая вспоминать моменты, когда жизнь вернулась на круги своя, в памяти всплыл тот день, когда родилась дочка, когда ему дали этот кряхтящий комочек на руки. И ему было так странно сидеть спустя пару-тройку часов в баре в компании с Сукрэ, рассказывать ему о малютке. Меган тихо уселась за стол, кивая понятливому папе в сторону мамы, девочке безумно нравилось, когда отец подкрадывался, целовал мамины плечи и шею. Мужчина медленно подошел к супруге, уткнулся носом в ее макушку, вдыхая едва уловимый запах выпечки и шампуня: - Опять уснул в кресле? - Ты выбрала слишком удобное, - тихо ответил он, опаляя дыханием ее ухо и шею, Алекс знал, что сейчас Пэм улыбается, прикрыв глаза, не было нужды это видеть. - Я люблю тебя. Люблю больше всего на свете... и тебя, Меган, - усмехнулся он, бросив взгляд на дочь, театрально надувшую губы. - Я знаю, - тихо ответила Пэм, улыбаясь, перевернула блинчик. – Знаю.