У мамы

Юля не успела договорить, как ее прервал звонок в дверь. Со словами "Кого еще могло принести в такое время, да еще и в такую погоду?" мать девушки поспешно удалилась в прихожую. Открыв дверь, на пороге она увидела крепко сложенного мужчину лет 40. Его лицо показалось ей знакомым. В руках у него был букет белых роз, а сам он был до нитки промокший. Все еще ничего не понимая, хотела была спросить, мол, кого ему, но он опередил ее: - Здравствуйте... А... кхм, Юлю можно? - неуверенно, будто побитый котенок, запинаясь. - Здравствуйте, - женщина уже начала что-то понимать, но воедино собрать картинку не могла, - Юль..., - повернувшись в сторону кухни. Но Юлю даже звать не надо было: она, допив чай, отправилась вслед за матерью и теперь стояла на пороге кухни, придерживаясь за косяк рукой и испуганно глядела на нежданного гостя. "Нашел все-таки...". - Это к тебе, - Марина Петровна отошла немного в сторону, чтобы не загораживать вид дочери. - Я не знаю этого человека, - страх в глазах сменился уверенностью, но, как знала Соколова, лишь напускной. - Юль, пожалуйста, - Лисицын заглянул ей в глаза, стараясь найти там хоть что-то кроме отвержения. Марина Петровна переводила взгляд с одного на другую и наоборот. Неловкое молчание. Наконец она решила спасать ситуацию, а теперь, к тому же, она поняла, где раньше видела этого человека. - А я Вас помню. Вы напарник Юли? У нее в спальне ваша общая фотография, - девушка метнула в сторону матери возмущенный взгляд, а затем, опустив глаза, залилась краской. Мама же не обратила на это никакого внимания и продолжила: - Константин, кажется? Лисицын кивнул. - Ну что ж мы на пороге стоять будем, проходите, - после приглашения хозяйки вошел, вручил букет, начал раздеваться. Тут женщины наконец-то обратили внимание на то, что он вымок до нитки. - Бог ты мой! Сначала Юля, теперь Вы. Так, это может совсем некультурно, но давайте-ка в душ. И никаких разговоров! - Константин понял, что сопротивляться бесполезно, а он жутко замерз, - Я сейчас все принесу. Соколова застыла от шока. Человек, от которого она сбежала, сейчас мало того, что был с ней в одной квартире, так его еще и по-домашнему в душ отправили! Девушка вдруг осознала, что ей предстоит. Но для начала надо Костю выпроводить, наспех с ним объяснившись и ничего не говоря про свое положение, а потом уже и родителям рассказать. А дальше - будь что будет! Но она почему-то знала, что ее никто не будет осуждать или ругать. Ее семья не такая. Лисицын вышел из душа почти такой же, как Юля пару часами ранее: босиком, в старых спортивках и такой же футболке, которые ему нашла Марина Петровна - благо, у него с отцом девушки была похожая комплекция. - Ой, мы тут ужинать садимся, поедите с нами? - мать оперативницы взглянула на него умоляющими глазами. - Нет, спасибо конечно за предложение, Марина Петровна, но мне бы с Юлей поговорить, - взглянул на любимую, - а потом я уеду. Тут капитан впервые за все время посмотрела него. Удивленно. - Ну уж нет, куда Вы на ночь глядя поедете! Давайте, не стесняйтесь, - женщине очень уж хотелось знать, что происходит в жизни дочери,- Так, на кухне места не хватит, поэтому давайте в гостиную переместимся. Саш! Перенеси стол, пожалуйста. А ты, Юль, сполосни сервиз пожалуйста, - и, раздав все указания, умчалась в комнату помогать мужу, наконец-то оставив молодых людей наедине. Соколова молча достала праздничный сервиз и отвернулась к мойке. Воспользовавшись моментом, Костя бесшумно подошел к ней сзади и прижал к себе, сложив руки на животе. Девушка вздрогнула. - Юль, я все знаю. Про ребенка, - даже голову не подняла, не то чтобы повернуться к нему, - Почему ты мне ничего не сказала? - попытался взглянуть на нее, но она не позволила. - Антонова проговорилась? - полушепотом. - Вопросом на вопрос не отвечают. Да и неважно это. Почему не сказала? - чуть ли не силой развернул к себе, нежно приобнял за плечи, попытался взять ее лицо в свои ладони. Не вышло. Глаза так и не подняла. - Я... я боялась, - голос дрожал, - Я решила... Ты ведь... мы ведь не планировали этого. - Решила она, - укоризненно, - Глупая, - прижал к себе крепко, но нежно, поцеловал в макушку, - Неужели ты думаешь, что я бы предал? Это и мой ребенок тоже, мы бы вместе разобрались, а ты решила сбежать. Девушка наконец-то подняла на мужчину глаза, в которых застыли слезы. - Правда? - слишком по-детски, чтобы не рассмеяться. - Конечно. Я же люблю тебя, - от этой фразы дыхание перехватило у обоих: у Кости потому что он сказал это впервые после того ранения, у Юли потому что она нашла подтверждение своим мыслям. Она все же дала волю чувствам и, уткнувшись носом в плечо Кости, начала всхлипывать. Сквозь эти всхлипы он расслышал еле слышимое: - Я тоже... Улыбнулся этому. Эту умиротворенную картину не мог прервать никто: Марина Петровна благоразумно выключила всю технику в доме и сейчас стояла за углом кухни, изредка выглядывая посмотреть, что творится, и шикая на мужа, который стоял позади и частенько вылезал дальше чем можно. Двое влюбленных стояли, наслаждаясь друг другом и бурей, бушевавшей за окном: ливень, сильная гроза - первая в этом году. Наконец Юля подняла голову и посмотрела в небесно-голубые, такие любимые глаза и едва заметно улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. - Родители знают? - Я хотела сказать, но не успела. Ты пришел. - Ну, пойдем тогда обрадуем будущих бабушку с дедушкой, - ее улыбка вдруг стала шире. - Пойдем.

***

В понедельник с утра в дверь кабинета Рогозиной постучались. Она удивленно подняла голову - до начала рабочего дня еще был час с лишним, и в такое время на работе была обычно только она, да Тихонов, спавший в лаборатории. На пороге увидела капитана Соколову. Она неуверенно мялась возле входа: - Галина Николаевна, можно? Она недовольно посмотрела на нее и сухо ответила: - Да Юль, проходи. Девушка села в ближайшее к креслу полковнику. - Галина Николаевна, я... я бы хотела отозвать свой рапорт. - Вот как? - холодно и строго, вскинула брови, - Что же тебя заставило изменить принятое решение? - Я заявление принесла, - девушка протянула лист и опустила глаза, начала нервно теребить край юбки. Глава ФЭС взяла протянутый лист и бегом просмотрела содержание. "Заявление на отпуск по уходу за ребенком". Женщина удивленно глянула на Соколову, продолжавшую теребить подол. - Там... ну... Вы... - Да, Юль, можешь не переживать. Иди работай. Капитан кивнула и поспешно удалилась. Рогозина еще раз взглянула на бумагу и усмехнулась. "Ну Костя... уговорил все-таки!"