Я просто всегда думал, что у нас есть время

Горечь, она добавляется с опытом И при переходе с простого на сложное. Губы на губы неистовым шепотом... Родная. Единственная. Невозможная. (с)

От тех слов, которые мы говорим, друг другу много чего зависит, порой мы можем задеть чьи-то чувства, порой нанести смертельную обиду одной лишь невинной шуткой, даже и, не желая того. Слова умеют и лечить, они, будто некие целители, могут спасти чье-то сердце или заставить его биться сильнее, они вызывают улыбку и блеск в глазах человека, если наполнены той радостью и нежностью, которые люди должны дарить друг другу. Возможно, и ему, Рональду Уизли надо было тоже осторожней играть с этими самыми словами, может надо было бы подбирать их осторожно, как будто бы зная, что от любого шага в сторону зависит твоя жизнь, может ему не надо было выворачивать свою душу наизнанку с такой детской искренностью и повзрослевшей грубостью? Может быть, если бы он был тем самым романтиком, он бы мог процитировать стихи какого-то поэта и не видеть слез в глазах любимой. Да, она его поняла, но его резкость была чрезмерной, и сейчас глядя на то, как она хочет уйти ему хотелось сделать что-то другое, что-то, что перечеркнуло бы такой печальный конец их еще одной не менее прекрасной встречи. -Гермиона, я… - он делает шаг вперед, как будто бы хочет что-то сказать. Как будто бы не испытывает этого дурацкого чувства неловкости присущего всем школьникам, как будто бы действительно может что-то изменить. Она смотрит на него такими печальными всепонимающими глазами и тихий вздох рвется наружу, она ведь его даже не слышит, но мужчине кажется, что тот заполняет все его легкие и распространяется будто бы подкрепленный усилителем по всей округе, разнося всем и каждому эту трагедию рыжего веснушчатого паренька, так рано повзрослевшего только потому, что он когда-то не сумел удержать подле себя ту, которая значила для Уизли гораздо больше, чем кто-то другой во всем этом мире. – Я хочу сказать, что всё получится. – Мужчина на секунду замолкает, ему кажется, что он говорит совершенно не то, он просто несет какой-то полоумный бред, но очень сложно выразить в одной фразе всю эту суматоху чувств, которая так ловко играет в прятки в сердце. – Мы вместе и сможем многое пройти, верь мне, моя хорошая.. – с уверенностью в голосе, но по-прежнему с таким щенячьим взглядом говорит мужчина, как будто бы сейчас она поставит его в угол и накажет самым суровым наказанием на свете – разлукой. А впрочем, так и будет. Нет это не все, что он хотел сказать, ведь еще так много того в чём можно было бы ей признаться, но минуты бегут и вот уже он чувствует на своих губах ее губы, руки пытаются ее обхватить и не выпустить, он хочет провести по ее коже губами еще хотя бы раз, но чертово время, это чертово время против, оно будто бы наслаждается чувством власти, которое не могут у него отобрать даже сильнейшие волшебники. Закрывается дверь, и он снова остается ни с чем. Мужчина даже не знает сейчас, что может быть лучше – уходить самому или оставаться. А впрочем, ничего, без нее уже всё не так. Щепотка летучего пороха летит в еще пылающий камин, огонь, как и сердце в груди, вспыхивает от возмущения еще одной маленькой разлуки. Уизли называет нужное место так тихо, будто бы забыв, что если ошибется, его закинет в неизвестные дали, но огонь сегодня его друг и он по-прежнему возвращает его в родной дом. Дом, в котором живет он, его дети, и женщина, которой он никогда не сможет дать такую любовь и ласку, которую еще час назад отдавал гриффиндорской старосте. -Арти!– восклицает мужчина, чуть ли не наступив на родного сына. Мальчик настолько близко лежал на животе возле камина и увлеченно что-то рисовал, что даже родного отца не заметил, а тот соответственно не ожидал подвоха со стороны сына. – Нельзя находится на таком близком расстоянии от пылающего огня, ты можешь обжечься. – Последние слова получаются какие-то суровые, это не правильно, его сын не виноват в том, что у Рона плохое настроение. Мальчишка поднимает свои глаза на отца и будто бы провинившийся щенок отодвигается от ног Уизли, совсем не обращая внимания на растерянного мужчину, смотрящего на такое юное создание. Что сейчас происходит в его голове и душе? Он положил еще одну обиду, еще одно «нельзя», еще одно «я тебя не понимаю» в копилку своей души, он думает, что его отец стал снова «тем» чужим человеком или может быть ему просто всё равно? Рональд опускается на живот рядом с сыном, штанина его брюк находится смертельно близко к огню, но кого это волнует, ради близости с сыном, он готов пожертвовать и своими ногами. -Что рисуешь? – спрашивает мужчина более мягким тоном ненавязчиво заглядывая в альбом мальчика, а тот еще раз поднимает свои глаза и испытывающее смотрит на отца, как будто бы думая, можно ему доверять или нет. Еще пару мгновений и лицо мальчишки озаряет улыбка, он улыбается широко, протягивая листы с рисунками и объясняя где и что расположено. Честно говоря, улыбку Арти нельзя назвать лучистой, это не та улыбка, которую магловские журналы выставляют для рекламы сладостей и зубной пасты, для кого-то это просто улыбка такого же обычного маленького ребенка, но для Рона Уизли именно она сейчас лучшая награда после трудного дня эмоциональных бурь и еще один шаг к исцелению себя, а значит, она стоит намного дороже, чем может позволить себе самый богатый человек, стоит столько сколько и счастье рыжего. Кажется, время снова ускорило бег, и когда в гостиной вдруг раздается голос матери семейства, что оба человека, лежащих на полу вздрагивают и поднимают головы. -Артур Уизли, почему ты лежишь на полу и что это ты де…- Меган замолкает, когда видит, что возле мальчика лежит и ее муж, она лишь моргает глазами, а потом смотрит на поднявшегося мальчика и нежно гладит по щеке, зовя на ужин. Младший Уизли явно унаследовав хороший аппетит отца, захватив с собой все рисунки и послушно чмокнув маму в щеку устремился на кухню, даже и не подумав о том, какую нехорошую ситуацию создал, оставив этих двоих вместе. Дурацкое неловкое молчание. Они вместе уже долгое время, у них двое детей, они даже друзья в каком-то смысле, но никогда не были и не могли бы быть теми родными людьми, которых действительно должны соединять узы брака. Рон поднимается с ковра и смотрит в глаза жене, которая будто бы пытается просканировать все его мысли, прочитать все, что он думает, но если бы всё было бы так просто, он бы не стал одним из лучших мракоборцев своего отдела. -Рон, ты в последнее время как-то… изменился.- Тихо говорит она, не отводя взгляда зеленых глаз, пытаясь понять, что происходит с мужем. Ее рука слегка приподнялась и Уизли машинально сам поправил взлохмаченные волосы. Ее привычка поправлять его волосы даже нравилась ему первый год супружеской жизни, но потом стало просто горько от того, что он пытается увидеть в ней замену другой женщины, той, которой она уж никак не может быть. Да и сейчас не хотелось, чтобы она к нему прикасалась. Его волосы еще недавно гладила Гермиона и он хотел оставить незримое присутствие ее рук на каждом отблеске своей яркой рыжины как можно дольше. -Тебе кажется. – улыбка получается какой-то кривой, выжатой, но женщина не смотрит на нее, она как всегда следит за его волосами, на которые опускаются его пальцы. -Рон что это… – шаг ближе, и она перехватывает его руку, он сильнее и может ее вырвать, но кому от этого станет легче. – Что это за грязь? – удивляется женщина, глядя на черные потеки туши, которые он так неосторожно не смыл со своих ладоней. -Это? Видимо запачкался в камине, когда перемещался. – Спокойно отвечает мужчина, профессиональный навык, знаете ли. Мягко, но с каким-т внутренним облегчением, высвобождая свою руку из ее цепких ладоней, он говорит. – Я сейчас помою руки и приду. Надеюсь, у нас на ужин сегодня жареная картошка с мясом и грибами? С кухни очень вкусно пахнет. – Апатия. Ложь. Усталость. Он действительно устает быть плохим мужем для нее, но он не может иначе. Из крана бежит вода, а он не подставляет под нее ладони. Не хочет, не может, не будет. На его руках еще одно напоминание того, что Гермиона Грейнджер существует, что она не просто его фантазия, что ее слезы сейчас впитались в его кожу, пусть и с грязью, но если так он может сохранять ее возле себя подольше, то он готов, словно влюбленный дурак не мыть свои руки никогда. Мужчина возвращается на кухню и слушает как Хоуп щебечет о матче, она обожает квиддич, да и не безосновательно. Девчонка замечательно летает на метле и хочет быть охотником своей будущей школьной команды, благо жизнь ей подкинула отца вратаря, что уже научил многому свою будущую звезду. Она действительно талантлива, но загадывать не хочется, не стоит решать за девочку ее судьбу. Рональд кивает и шутит, они будто бы впервые так захватывающе болтают вчетвером, он втягивает в разговор и Арти, Мэган что-то расспрашивает их двоих, дети отвечают на свой лад и жена смеется, одаривая взглядом каждого из своих малышей. Странно, казалось бы, вот она, идеальная семья, чего же ему тогда не хватает? Кого. От этой мысли мужчина крепче сжимает ладони, пряча следы той, которая могла бы лишь одним присутствием ответить на этот вопрос. Вместе с кожей он впитал ее всю, она даже сейчас рядом с ним, а значит, наконец, можно улыбнуться, значит можно жить дальше. ***

Это было давно, но как будто вчера, Это было недавно, но как будто не с нами…(с)

Что может быть прекраснее, чем просто тихий ужин в славной семье? Любящий муж, прекрасный ребенок, заботливые родители Гермионы Грейнджер. да вроде бы все так и кишит позитивом и счастьем. Да нет. Ошибочное мнение постороннего глаза, который даже не подозревает, что творится на душе улыбающейся женщины. Гермиона улыбается, разговаривая с родителями. Она им что-то рассказывает о том, как все поменялось в Англии. Но она также не может не заметить на себе пристальный взгляд Виктора. Он смотрит на нее не отрывая глаз. Он как будто бы заметил в ней изменения за вечер. Он как будто не доверяет ее хорошему настроению. Грейнджер перехватывает его заинтересованный взгляд и улыбка сама сползает с ее губ. Она как будто виновата перед ним и тщательно что-то пытается скрыть. Как будто он насквозь видит, что она ему врет. Что сегодня она была вовсе не в самой большой магической библиотеке Лондона, а была в объятиях любимого мужчины, таяла в его руках и говорила, что любит. Хотя нет, это просто разыгралось ее воображение. Виктор не мог об этом подозревать. Он в принципе всегда так пристально смотрит на нее. Она ему виновато улыбается. Он не может и не должен знать. На следующее утро прощание и вновь возвращение в треклятую Болгарию. Она как будто бы специально собирается долго, чтобы оттянуть этот момент. Она так не хочет покидать любимый Лондон, который оставляет себе ее душу, ее мысли. Она как будто делится на несколько частей. Разум и тело улетают в Болгарию, а мысли, душа и любовь остаются здесь – в ее родном доме, в ее родном Лондоне. И снова «дома». Холодное поместье Крамов, которое за много лет жизни в нем так и не стало уютнее. Как Гермиона не пыталась его обжить, сделать теплее и приятнее – все крахом. Этот дом как будто бы сам отвергал теплоту, впитавши в свои стены холод. Этот дом не верил в любовь и счастье. В нем все было наигранно. Все ложь. Гермиона левитирует свой чемодан в спальню, а затем помогает Игорю с вещами. Мальчишка устал, женщина это видит. Он уже почти закрывает глазки и валится с ног. Перелеты действительно утомляют, но использовать с ним трансгрессию еще рано. Хотя Виктор и настаивал на обратном. Но это ее ребенок и она будет делать так, как считает нужным, как считает правильным. Проводив Игоря в комнату она возвращается к себе. время позднее. Давно пора ложиться спать. Но она не может. Взяв халат, она идет в ванную и отчаянно вновь в ней закрывается. Подойдя к зеркалу, она смотрит на свое отражение, на свои дорожки слез по щекам. Снова плачет от безысходности. Где-то там сейчас Рон. А она даже не может произнести его имени, потому что Уизли непременно появится здесь и тогда конец. Но его имя так греет ее слух. Она произносит его мысленно, зная, что делюминатор не сможет уловить силу мысли. Она оседает на пол и закрывает лицо руками. Она старается плакать потише, потому что боится, что ее всхлипывания может услышать Крам. По щекам текут черные дорожки туши. Чуть больше, чем сутки назад она тоже плакала, но только ее слезы вытирал другой мужчина, любимый мужчина, самый необыкновенный, самый родной и желанный. Вместо того, чтобы всегда быть с ним она сидит и ревет в фамильном поместье Крамов. Она, миссис Крам, жена известного квиддичиста, мать прекрасного ребенка несчастна. Она теперь всегда будет расплачиваться за ошибку юности. Слезы, слезы. Плачь. Слезами не сотрешь семнадцать лет жизни. Слезами не поможешь себе. Гермиона сидит на полу и гладит руками свои щеки, пытаясь вспомнить его прикосновения. Их нет. Они остались вместе и чувствами, в Лондоне, в «Дырявом котле». Более менее приведя себя в порядок она выходит из ванной. Гермиона изо всех ил надеется, что Крам уже лег спать, потому что время позднее. Она провела в ванной больше двух часов, а значит что на дворе глубокая ночь. Но болгарин видимо твердо решил дождаться жену. Гермиона с испугом останавливается на входе в комнату, потому что видит все еще бодрствующего мужа. Виктор лежит на их кровати, закрывшись газетой, но как только слышит звук открывающейся двери, он отводит ее от глаз, а потом и вовсе кладет на прикроватную тумбочку. - - Почему у тебя красные глаза? – спрашивает он и встает с кровати, чтобы подойти к своей жене. Гермиона замерла на пороге. Ее взгляд выражает только ужас. Что говорить? - Я.. я, наверное очень устала. Перелет и все такое, - говорит она и отводит глаза в сторону. Ей не нравится, когда Виктор смотрит на нее в упор. Этот взгляд пронизывает изнутри. Обжигает своим холодом. - А может проблема кроется в другом? – говорит он и берет ее за подбородок, чтобы поднять взгляд ее карих глаз к своим глазам. Он непременно должен смотреть ей в глаза, что бы знать, что она не врет ему. - В чем, например? – с вызовом спрашивает Гермиона. - Где ты была вчера, когда я с Игорем ходил на квиддич? И вот только давай придумай что-то более правдивое, чем магическая библиотека. - Я не смогу доказать тебе то, что я действительно там была, потому что ты явно хочешь услышать что-то другое. Значит мне нет смысла тебя убеждать. Не веришь – не надо. С какой, стати, я должна отчитываться перед тобой? – со злобой говорит она своему законному мужу. - С той самой, дорогая Гермиона, что ты моя женщина, - говорит он и небрежно притягивает ее к себе. Он пытается впиться своими губами в ее, но она отчаянно сопротивляется. «Как же он не похож на Рона. Совсем не те бережные руки и теплые губы. Совсем не так, совсем по-другому», - эти мысли выводят на новый прилив слез, но она закрывает глаза и сдерживает их. - Ты была там? – спрашивает он, отрываясь от жены. Гермиона непонимающе смотрит на Виктора. Он же не может знать о Дырявом котле. - Где там? Я тебя не понимаю, - говорит она, а сама уже начинает вновь придумывать оправдания. - В магазинчике этого Уизли. Ты ведь к нему ходила? – спрашивает он, еще грубее стискивая ее в объятиях. - Ты прекрасно знаешь, что меня там не было. Мы же не пошли туда, - говорит она. - Врешь,- говорит он, уже закрывая глаза и принимаясь целовать шею жены. - Нет, - говорит она, безуспешно пытаясь отстраниться. – Отпусти меня, пожалуйста. Я очень устала и мне совсем не до нежностей. - Я буду делать то, что считаю нужным, - говорит он. Он берет ее на руки и без всякого спроса относит на кровать. В конце, концов, это его жена! Он хочет и может делать с ней все что угодно, когда ему только захочется. Целуя ее он замечает на губах привкус ее слез. Неужели он ей так противен, что каждый раз заставляет ее плакать? Он хочет ее ударить. Ударить за непокорность. Но она даже не сопротивляется. Знает, что не имеет права сопротивляться ему. Гермиона совсем не узнает в его прикосновениях Рона. Он совсем не похож на любимого рыжеволосого гриффиндорца. Не те руки, не та забота, не та страсть. Она просто плачет зная, что возможно причиняет боль Виктору. А пусть знает. Пусть знает, что сама она в душе такая несчастная, что уже не может сдерживать слез. А он все целует, ласкает. Так хочется сбросить его и убежать. Спрятаться где-нибудь. С каждым разом его прикосновения все больше невыносимы. Она его просто ненавидит. *** Осень. Золотая осень, которая несет за собой множество воспоминаний. Гермиона улыбаясь идет по маггловской платформе вокзала Кингс- Кросс, держа за руку сына. Он удивленно рассматривает все вокруг, как будто боится упустить что-нибудь. Виктор идет рядом и везет тележку мальчика. - Мам, а там четыре факультета, да? – возбужденно спрашивает сынок маму. - Да, дорогой. Гриффиндор – для смелых, Слизерин – для хитрых, Рейвенкло – для умных, и Хаффлпафф – для трудолюбивых. Я же тебе уже рассказывала, - отвечает ему мать, улыбаясь. - А как ты думаешь, куда я попаду? – спрашивает малыш, но семейство Крамов уже подошло к разделительному барьеру. Гермиона крепче сжимает руку сына и проходит с ним сквозь заколдованную кирпичную стену. - Ма-ам. Ты так и не ответила, - говорит он, а Гермиона смеется. - Дорогой, на этот вопрос тебе ответит только волшебная шляпа. - А если она решит, что я никуда не подойду? Ни на один факультет? – спрашивает он с сомнением в глазах. - Быть такого не может, радость моя, - говорит она и треплет сына по волосам. Как же все таки приятно вновь вернуться сюда. Как и много лет назад вновь стоять на волшебной платформе. Все тут по-старому. Девушка осматривает платформу и видит его. Рыжеволосое семейство. В ее глазах испуг. Она ведь знала, что они возможно встретятся. Но не ожидала, что так скоро. Она быстро смотрит на Виктора. Тот тоже заметил семейство Уизли. В его глазах ревность, которая не утихает с годами. Ревность никогда не утихает. ***

Быть как стебель и быть как сталь В жизни, где мы так мало можем... - Шоколадом лечить печаль, И смеяться в лицо прохожим! (с)

Наши дети тоже однажды повзрослеют. Повзрослеют также внезапно, как и мы, найдут себе половинку, заведут детей, будут работать днями напролет и иногда захаживать в гости к родителям. Они будут видеть в себе совсем других людей, взрослых и независимых, а мы не сможем так, для нас они всегда будут детьми, такими же беззащитными и маленькими, какими мы их держали впервые на руках и такими же любимыми, еще с тех пор, когда это чувство впервые врезалось в наше сердце с их первым криком и смехом. Но это будет потом, а пока можно не беспокоиться, ведь они еще рядом, его сын еще слишком мал, чтобы думать о семье, а дочь идет лишь в первый класс волшебной школы. Странно, а Рону Уизли уже тяжело, он уже ощущает какое-то чувство утраты, как будто бы кто-то отбирает у него дочь почти на целый год, пусть в учебных целях, пусть в необходимых для этого мира условиях, но это сложно, сложно привыкать к новому положению дел, сложно общаться со своим ребенком только с помощью писем, сложно так долго находится без ее улыбки. -Мам, ну почему я нем могу взять с собой набор хлопушек? – где-то сверху послышался голос молодой волшебницы, которая спорила с мамой. Мужчина и так уже еле спустил со второго этажа огромный чемодан и еще одну сумку, и вот дочери понадобилось взять с собой еще набор хлопушек Уизли, да еще такого размера, что можно было спокойно платить за еще одно место в «Хогвартс-Экспрессе». - Я их даже использовать не буду, они мне просто будут напоминать о папе и дяде Джордже. Рон подавился яблоком, которое жевал, заходясь от странного смеха вызванного нелепым объяснением дочери, при этом ее голос был так невинен, что еще больше убеждало мужчину в том, что надо очень много силы воли, дабы устоять перед ее видом в данную минуту, и к счастью его жена таким обладала. -Хоуп Молли Уизли! – возмущенный голос Меган разнося теперь уже по всему дому. -Возьми нашу фотографию, и она тебе о папе будет напоминать и о дяде Джордже, я тебе запрещаю брать хлопушки. Белокурый мальчишка, сидящий напротив и пьющий тыквенный сок поднял вверх глаза, как будто бы его отвлекал этот навязчивый звук сверху, слегка поморщив носик, он снова вернулся к лежащей перед ним книге, как ни в чем не бывало. -Ну, мама! – Девушка явно капризничала, но, не видя выхода из ситуации решила подчиниться воле матери. На лестнице послышался стук босоножек и Рон встал, этот жест отца дал понять сыну, что надо бы уже закрыть книгу и устремится за рыжим мужчиной с целью проводить сестру на вокзал. Садясь за руль мужчина краем глаза заметил как жена вжалась в сидение испуганно смотря на руки мужчины. -Та всё будет хорошо, – немного обиженно отозвался рыжий, заводя двигатель и выезжая из их пригородного двора. Хотя в чем-то он не осуждал жену, водил он ужасно, то ли это было подсознательной реакцией полученной впоследствии удара Плакучей ивой, то ли действительно вождение было не сильной стороной Уизли. После того как мужчина остановился на стоянке, жена выскочила с каким-то полувздохом и прошептала что-то вроде «Слава Богу». Рональд не удержался от возмущенного замечания: -Да ладно, всё было не так уж плохо. И он уже бы подумал, что действительно так и было, если бы его маленький сын, вдруг не выбравшись из машины, заявил ему прямо в лицо горькую правду. -Папа, это было ужасно. Глаза мальчика смотрели на отца так невинно, он действительно так думал, при чем говорил это без какой-то там задней мысли, ему вообще были свойственный вот такие честные и откровенные высказывания даже несмотря на то задевали они чьи-то чувства или нет, казалось бы мальчишка об этом совсем не думал и самое смешное сердиться на него было просто невозможно. Глядя сейчас на ошарашенное лицо отца, дочь зашлась в смехе, и похлопала брата по плечу как будто бы он сказал ужасно смешную вещь, даже всегда толерантная Мэган хихикала, стараясь не сталкиваться с глазами мужа. А маленький блондин смотрел на свое семейство клипая глазами и, не понимая причины их смеха. -Ну, ладно. – С кислой миной на лице ответил мужчина и взяв тележку повез чемоданы на нужную платформу, возле него шла щебетавшая девочка, которая рассказывала о том,что ее непременно должны взять в команду, особенно после того как отменили ограничение возраста для потенциальных квиддичистов, он улыбался и что-то ей рассказывал, прекрасно зная, что у его дочери всё получится. Без особых «ахов» и «охов» они прошли сквозь стену и оказались на широкой платформе станции, возле которой уже стоял поезд. Увидев вдалеке Гарри и Джинни, Рон улыбаясь, помахал им рукой. Его жена первая оказалась, возле них, поэтому подойдя к лучшему другу, он лишь пожал ему руку и поздоровался с сестрой. -Мы уже вас и не ожидали, что Рон вас сегодня не убил своим мастер-классом по вождению? – глаза Джинни весело блеснули, и рыжий поморщился, сестра как всегда нашла его слабое место. -Он был близок к этому. – Улыбнулась Меган глядя на мужа и стараясь не рассмеяться. -Да ну вас, - рассердился мужчина, - в следующий раз вызову такси и будешь сама объяснять почему из чемодана нашей дочери раздаются странные звуки взрывов. – Отмахнулся от нее Рон, почему-то сердясь на то, что она сейчас потешается над ним, как и сестра. Но это чувство угасло, как только вдали он увидел знакомую рыжую шевелюру брата с женой. – О, смотрите, а вон и Джордж с Анджелиной. Джордж, мы ту…-Рон махал рукой пытаясь привлечь внимание брата, но в тот же момент увидел кто идет рядом с ним и его рука безвольно упала, а голос внезапно охрип. Гермиона вместе с мужем и сыном, всё семейство Крамов в сборе. Видимо его брат, просто не удержался, что бы ни завязать разговор, а в итоге, это грозило тем, что любимая женщина Уизли в компании со своим мужем должна была подойти к его семейству, а учитывая, что тут еще и Поттеры, они точно не пройдут мимо. Увидев Рона, Игорь расцвел и хотел ему уже помахать, как вдруг остановился и, сделав непринужденное лицо, загляделся на поезд, иногда хитро поглядывая в сторону рыжего. Ох, этот маленький конспиратор. Правда, Рон сейчас ему был весьма признателен, известие об их дружбе вряд ли обрадует хоть кого-то из семейства Крамов. Его жена, завидя женщину тоже не обрадовалась, она же знала об их старой связи с ее мужем, знала, что у них что-то было семнадцать лет назад. Наверное, произвольно, просто подсознательно ее рука сжала рукав его рубашки, как будто бы лишний раз напоминая, что он ее муж и что она не хочет его ни с кем делить. Правда в разговоре она ничем это не выдала, была вежливее всех, и казалось дружелюбней некуда. -Привет всем. Смотрите, кого мы встретили! – Кажется, Джордж был рад тому, что привел брату такую компанию, хотя бы, потому что на его лице сейчас отображалась странная ухмылка, и взгляд глаз был направлен на Рона, будто бы в изучении мимики парня. А тот лишь старался не выражать волнения, старался не подавать виду, старался вообще ничего не говорить, хотя в груди всё сжималось, и знакомый пунцовый цвет наверняка уже залил его уши, как будто бы выдавая, что ему действительно есть, что скрывать. После того как все поздоровались он выдавил из себя что-то вроде. -Привет. – Голос немного хрипел и за это мужчина сейчас себя тоже ненавидел. – Какими судьбами? – Он старался искренне изобразить удивление, надеясь, что не выглядит сейчас как идиот. Но Гермиона будто бы специально старалась на него не смотреть, разговаривая с Гарри и Джинни, и он тоже пытался отвести от нее взгляд, просто не думать, что хочет целовать ее губы, развязывать этот пояс на ее пальто и чувствовать теплоту ее тела рядом со своим. И как только он мог думать о подобном в такой ситуации? Странно, но получалось неплохо. Правда, единственный кто с него не сводил взгляд был Крам, он смотрел то на жену, то на рыжего и в глазах мужчины явно читалась злость, поэтому когда они вежливо попрощались и отошли, Рон с облегчением вздохнул, пытаясь не смотреть вслед любимой женщине и не думать, что хочет сейчас уйти с ней, не важно куда, важно, что с ней, только с ней. К действительности его вернул гудок поезда, это значило, что через несколько минут он уже должен уходить. Рон наклонился к дочери и прошептал: -Хоуп, милая, ты же будешь нам писать каждый день? -Да. Папа, я постараюсь. – Она обвила своими ручонками его шею, и он прижал ее к себе, чувствуя, что совсем не хочет отпускать, чувствуя, что такое долгое расставание явно не пойдет ему на пользу. -Если вдруг что-то случится – пиши, и не стесняйся обращаться к Невиллу, он всегда тебе поможет. Да и не шляйся в компании слизеринцев, они никогда не отличались особым умом. И как только тебя определят в Гриффиндор, напиши нам. Договорились? -Ага. – Девочка, смеясь, освободилась из его объятий, и взмахнула рыжими волосами, видимо поклонников в Хогвартсе у нее будет куча, хотя постойте ей же всего одиннадцать лет, куда торопится? Теперь ее обнимала мать, давая ей какие-то наставления, а она всё с такой же улыбкой забралась на ступеньки поезда в сопровождении младших Поттеров, махая родителям маленькой ладошкой. Теперь поезд издал последний гудок и ее улыбающееся лицо исчезло в парах дыма, старый поезд увозил от Рона Уизли его маленькую дочь, его вечный смех, его надежду, а он всё махал ей, надеясь, что она сейчас по-прежнему может различить его вдалеке. -С ней всё будет хорошо…- рука жены тронула его плечо, как будто бы стараясь заглушить массу чувств, кипящих в нем. Он с бесстрастным лицом кивнул, продолжая смотреть вслед поезду, исчезающему в парах дыма. Конечно, с ней все будет хорошо, она будет учиться в надежном месте, рядом с друзьями и близкими, рядом с замечательными преподавателями и служебным персоналом, нечего было волноваться. О ней было кому позаботиться. Мужчина посмотрел в ту сторону, где недавно стояли Крамы, Гермиона исчезла вместе с мужем, держа его за руку и смотря на него. О ней тоже было кому позаботиться. Забавно, рыжий терял всех кого любил, они однажды просто уходили от него, по его вине или по вине обстоятельств разлука стала верной подругой его жизни. Сегодня она снова увела от него любимую и дочь. Душу волновал лишь один вопрос. Кто теперь позаботится о нем? ***

В который раз сбывается мечта, И в сотый раз идет ко дну, В который раз забрезжит свет любви, И тут же канет в темноту. Как лето в январе, Как в решете вода, Сжигает в топке дней свои года. (с)

Рыжие волосы семейства Уизли она узнает в самой огромной толпе. Глупая, неужели думала, что они не встретятся в этот день? На это даже бессмысленно было надеяться. Женщина прекрасно знала, что Хоуп поступает в школу в этом году. В глубине души она просто надеялась его увидеть, обнять, прижаться к нему, но мужчина, который стоит рядом тоже заметил объект Гермиониной паники. Из ниоткуда появился Джордж Уизли. Гермиона с улыбкой поприветствовала его и Анджелину, обменялась с ними дружескими объятиями, ответила на контрольные вопросы про дела и так далее. Джо казался на удивление спокойным и веселым. Но уже не так, как раньше. Грейнджер знала, что брат-близнец еще не оправился после смерти брата. Да и никогда не оправится. Женщина улыбалась ему и с интересом слушала, что он рассказывал, а потом совершенно неожиданно рыжеволосый мужчина потащил ее и Виктора в толпу. Грейнджер поняла слишком поздно, что они идут прямиком к компании, где стоят Рон и его жена, а также Гарри и Джинни. Удивленные возгласы старых друзей, пронизанные фальшью улыбки Гермионы, глаза, которые пытались заставить себя не видеть Рона, что бы случайно не бросится в его объятия. Ведь одно послабление и все. Она рассекречена. Они рассекречены. Но не смотреть на Рональда вообще она не может, поэтому обменявшись несколькими дежурными фразами с Гарри и Джинни, женщина подняла глаза на него. «А он неплохой конспиратор», - подумала девушка. От мыслей отвлек сверлящий взгляд Мэган и Виктор, который сжал руку жены слишком сильно. Гермиона подняла глаза на мужа. Тот в упор смотрел на Рональда. Порой Грейнджер казалось, что Виктор все знает. Но этого просто не может быть! Такое невозможно. Еще до встреч с Рональдом Виктор постоянно ревновал Гермиону ко всем особям противоположного пола. А сейчас, когда болгарин прожигал взглядом любимого мужчину своей жены, он как будто бы все понимал. Гермиону вдруг охватила паника. Крам неплохо владел легилименцией, а Рон никогда не был силен в окклюменции. Хотя нет, прошло слишком много лет, и Уизли несколько лет проработал в аврорате. Там его наверняка научили защищать свой мозг от проникновений. Гермиона опомнилась. Это только разыгралось воображение женщины. В конце концов, зачем Виктору лезть в мозг к Рону. Странное щекочение в голове. «Так вот значит, что ты решил», - в панике подумала Гермиона. Ее муж решил, что непременно должен узнать, о чем думает Грейнджер, когда видит своего бывшего парня. Хоть и семнадцатилетней давности, но все же парня. Гермиона вырывает свою руку и крепкой руки квиддичиста. Ей не хочется устраивать скандал здесь. Вместо этого, она мило улыбается старым друзьям и говорит: - В этом году наш сын Игорь отправляется в Хогвартс. Мы подумали и решили, что эта школа будет для него лучше, чем Дурмстранг, - говорит она и взъерошивает волосы сына. Малыш немного стесняется, потому что впервые видит всех этих людей. Мама никогда не рассказывала ему, что в ее жизни было много друзей. Кажется, что-то упоминала, про счастливые деньки в Хогвартсе, про войну даже что-то. Но отец все свободное время малыша пытался занять чем-то, по его мнению, полезным. Так что для разговоров времени не было. Они только рыжеволосый мужчина был ему знаком. Но показать это нельзя. Иначе мама с папой сразу поймут, где он был тогда, в Косом переулке. И не дай Бог опять поссорятся. Ни к чему. Малыш не заметил неловкости среди взрослых. Он просто внимательно всех оглядывал. Но вот знакомый гудок «Хогвартс-Экспресса». Гермиона прощается с друзьями и возвращается обратно к тележке. Пора помочь Игорю загрузить вещи и отправить его искать себе купе. Виктор помогает погрузить чемодан в поезд. Гермиона замечает, что несколько школьников с замирание сердца и восхищением смотрят на прославленного квиддичиста и даже, кажется, что-то шепчут у него за спиной и хихикают. А вот самой Грейнджер не до смеха. Она хватает его за руку и отводит подальше от любопытных глаз. - Какого Мерлина ты устроил? – с яростью спрашивает она у своего мужа. - О, а что я такого сделал? Всего лишь пытался узнать о чем думает моя жена. Это прямо таки запрещено? – с ухмылкой говорит он и плечом прислоняется к стене платформы. - Запрещено. Не следует нарушать моего личного пространства! – с еще большей злостью говорит она и уже собирается уйти, что бы сказать сыну слова напутствия, но Виктор резко одергивает ее обратно, и со всей силы сжимает за плечи. - Я твое личное пространство. Я, кажется, тебе уже говорил, что миссис Крам нечего делать в обществе этого идиота, - шипит он в лицо своей жене. – Мне очень интересно, почему ты так беспокоилась о том, что я могу посмотреть его мысли. - Не твое дело, - огрызается она. Мужчина резко толкает ее и женщина ударяется спиной о стенку. Следом Крам замахивается рукой на свою женщину и вот на щеке Гермионы проступает краснота. По щекам текут слезы. Нет, не от боли. От унижения. Она чувствует себя ужасно. Ничего не сказав болгарину, она идет к своему сыну, прикрывая раскрасневшуюся щеку рукой. Кажется, что малыш не видел ссоры родителей. Незачем ему знать о неполадках в личной жизни родителей. Сев на корточки она обнимает его и говорит: - Не переживай, малыш. Все будет хорошо. Как только тебя распределят, напиши мне письмо. Хорошо? Женщина нежно целует сына в макушку и плачет. Пускай все думают, что миссис Крам плачет потому, что она боится за сына. Все не так. Она прекрасно знает, что в школе малыш найдет друзей. Там ему будет хорошо и весело. Он оставляет ее сейчас одну наедине с Виктором. Она этого боится. - Не плачь, мама. Все будет хорошо, - говорит он и обнимает мать в ответ, зажмуривая глаза. «Я больше никому не дам причинить тебе боль», - думает он. Пускай мама думает, что Игорь не видел подлого удара отца. Пускай. Так ей будет спокойнее. Он что-нибудь обязательно придумает. Попросит помощи. Не важно у кого. У кого-нибудь обязательно попросит. Он вертит головой по платформе и случайно встречается взглядом с владельцем магазинчика «Всевозможные волшебные вредилки Уизли». Незаметным движением он объясняет мужчине, что узнал его, что помнит и их уговор еще в силе. Сегодня вечером, после распределения, он напишет два письма. Одно Гермионе, а второе ему. Когда поезд тронулся Гермиона молча стояла на платформе. Больше всего сейчас хотелось провалиться сквозь землю. - Пошли, - говорит Виктор и вновь грубо хватает жену за руку. Грейнджер никогда не ожидала, что Виктор опустится до рукоприкладства. Не ожидала. Женщина покорно следует за мужем. А что ей еще делать? Пускай они выглядят счастливыми хотя бы со стороны. Главное не оборачиваться. Иначе Рон может заметить покраснение. Тогда точно быть беде. *** Все было волшебно. Открыть для себя мир Хогвартса в новинку даже тогда, когда ты всю жизнь жил среди магов. Игорь был изумлен красотой и сказочностью замка. Все здесь было необыкновенно чудесным и жутко интересным. Жаль что в голове торчала только одна мысль. Письмами он займется чуть позже. После праздничного ужина, юный студент отправился в спальню. Шляпа решила, что мальчику самое место на Гриффиндоре. «Как мама», - думал он, весело кушая торт и болтая с новоиспеченными гриффиндорцами. Уже в спальне мальчик понял, что невероятно устал. Но черкнуть письмо родителям все же стоит. Взяв новое перо и свиток пергамента он нацарапал несколько строк, надеясь, что родители поймут его усталость. « Привет, мам, пап. Я попал на гриффиндор. Все подробности вечера завтра. Сегодня я устал и отправляюсь спать. Люблю вас, Ваш Игорь!» Быстро заканчивает он, но не спешит отправлять. Сова у него только одна, а вот писем писать он собирается несколько. Тяжело вздохнув, мальчик берется за новый свиток. «Здравствуйте, мистер Уизли!. Извините, если отвлекаю вас от дел, просто вы мне показались очень добрым и дружелюбным, а сегодня я еще и узнал, что вы, оказывается, дружили когда-то в школе с моей мамой – Гермионой Грейнджер. мама часто говорит, что не стоит выносить сор из избы, (еще она добавляет что что маггловская присказка), но мне нужна помощь. Сегодня на платформе 9 и ¾ папа не очень корректно повел себя с мамой. Он ударил ее по лицу. К сожалению я не знаю, что мне теперь дела и как ей помочь, но я не хочу видеть ее слез. Она и так слишком часто плачет, думая что я ничего не вижу. Там, на платформе я не подал виду, но понимаю, что надо что-то делать. Заранее простите меня, если я вас отвлекаю или слишком разоткровенничался с вами, но вы мне показались очень добрым и понимающим. Я не обижусь, если вы не ответите. Мне просто нужно поделиться. P.S. Над заданием я еще думаю и скоро, похоже, приближусь к разгадке. Всегда ваш, Игорь Крам». Готово. Письмо написано аккуратным, но очень детским почерком. Сзади конверта аккуратно выведен адрес получателя. Игорь прицепил к лапам сове по письму. - Одно домой, а второе по адресу, - шепчет он и выпускает птицу наружу. Тяжелый день подошел к концу, принеся за собой много разочарований. А сколько еще таких дней впереди? ***

Город поплачет, а нам ни к чему Нас не найдут на заплеванной крыше Небо нас тянет все выше и выше Только осталось понять - почему? (с)

Чайник на плите свистел, оглушая своим резким звуком, взрывая барабанные перепонки, заставляя мужчину отвлекаться от своих мыслей, заставляя возвращаться к реальности, заставляя быть снова тем, кем Рон Уизли совсем быть не хотел. Еще один ужин в своей семьей, еще один день впустую и чего же ты хочешь? Сегодня твоя маленькая девочка уехала от тебя на огромном поезде, уехала, чтобы вернуться только на Рождество, уехала, что бы еще раз напомнить как дорога тебе. А завтра тебе еще надо будет отвести сына в первый класс магловской школы, ему ведь уже семь, но нет, он будет рядом с тобой. А что же будет, когда и он уедет в Хогвартс? Останется ли какой смысл? Или же, они просто не заметят как потерять этой бесчувственной войне всех кого любят, хотя Меган, кажется, боится этого больше чем кто-либо, ей кажется, есть что терять, Уизли же потерял и так уже достаточно для того, что бы понять одну вещь – если это называется личным счастьем и счастливой супружеской жизнью, то катись оно всё к чертям, катись подальше, катись туда, где эта женщина сможет искренне улыбаться, а он целовать ту, которую любит. Но они в болоте, и, увы, катится им не дают. -Рон, ты ничего не ешь, всё в порядке? Мужчина поднял голову и встретился с взглядом зеленых обеспокоенных глаз, его жена, уже пару раз за сегодня поправляла его волосы, хотя в том и не было такой уж нужды, но так как он даже не поднял головы и никак не отреагировал на ее нежную заботу, она решила возвестить своим мягким и тихим голосом ему о причине своего беспокойства. -Да, я просто задумался, думаю, почему Хоуп ничего еще нам не написала. – Рон отвел взгляд и посмотрел на сына, тот не обращал внимания на родителей, ему было плевать, куда поступит сестра, он в этом совсем не разбирался и ему и так было хорошо, что ж, может быть, он единственный в этой семье был по-настоящему умным или счастливым, хотя последнее для Уизли было под сомнением. -Ну, ты же ее знаешь, милый. – Она улыбнулась и потянулась за графином, доливая сок сыну и улыбаясь с такой нежностью, с которой рыжий никогда на нее не смотрел, – она, наверняка об этом забыла. Да и куда нашу Хоуп еще могут отправить то? Ты и сам знаешь, что явно не в Слизерин. -Все Уизли попадают в Гриффиндор. – немного самодовольно отозвался Рон и раскинулся на стуле, ободренный этой мыслью, в этот момент как будто бы кто-то решил подтвердить его мысли, в окно застучали. Обернувшись, мужчина увидел как серая сова дочери, царапает стекло, пытаясь привлечь этим звуком, внимание семейства, мужчина подскочил и в одно мгновение открыл окно, впуская внутрь молодую сову, которая радостно начала ухать и летать по кухне. Меган догадалась ее хоть напоить и угостить свежим печеньем, а Рональд об этом даже не подумал, он читал письмо дочери, не желая пропускать ни одной строчки. Семья, привет. Можете вздохнуть спокойно, меня взяли в Гриффиндор. Представляете Альбус теперь в Слизерине, это просто немыслимо, да? Зато я с Джеймсом уже думаю, как мы обставим их в первом матче Гриффиндор против Слизерина. У меня всё отлично. Люблю Вас и напоминаю, что не люблю писать долгие письма. У Вас же всё отлично? п.с. папа был прав, в Хогвартсе тоже замечательно готовят, можете передать это Арти, кажется, он волнуется по этому поводу. -Кто бы сомневался. – засмеялся Рон и передал письмо жене, а потом взъерошив волосы сына, объявил ему. – Твоя сестра попала в Гриффиндор и передает тебе привет, говорит, что в области кулинарии там нет равных, так что когда придет время, она тебя ждет. Мальчик поднял глаза на отца и задумчиво протянул: -А драконы там есть? Рон вздохнул и посмотрел на Меган, та понимающе стала объяснять сыну почему драконы не водятся в Хогвартсе и как ему пережить сей факт. Аппетит Рона стал более заметным, ему даже захотелось отведать жареной картошки и блинчиков, которые аппетитно лежали на тарелке, но как только рон взял вилку и потянул еще теплый картофель в рот, послышался деликатный стук. Мужчина обернулся и увидел незнакомую бурую сову, окно было открыто, но она не спешила влетать лишь ждала, когда кто-то отреагирует на нее. Рон поднялся со стула и взял письмо, сова сразу же тихо ухнула и улетела, в ее когтях было еще одно письмо, значит ей не было времени прохлаждаться в компании рыжего. -От кого письмо? – невинно спросила жена, глядя на мужчину. -От Джеймса. – Ответил мужчину и засунул его в карманах, прочитав на конверте имя «Игорь», - наверное, написал, что готовит грандиозный переворот вместе с Хоуп, я бы не удивился. Меган ничего не заподозрила, а когда Рон, наконец, съел половину своей тарелки у него был надежный повод, чтобы подняться в комнату, наверху, и наконец, прочитать письмо, пока жена возится с сыном и грязной посудой. Проглатывая строчку за строчкой письма от мальчика, костяшки на руках мужчины становились все белее и белее, он сжимал пальцы настолько сильно, что зашедший в комнату человек мог бы подумать, что он намеревается их сломать. Ярость охватила его, он закрыл глаза и попытался вздохнуть глубже, чтобы успокоиться, но получалось как-то не очень. Убью. Только попадется он мне – убью. Мужчина встал и с размаху ударил об настенный шкаф, отчего любимая ваза жены зашаталась и разбилась. Мужчина выругался и склеив расколки и крикнув жене, что просто оступился, решил обуять свои эмоции, но получалось плохо. Как только он представлял, что этот недоносок Крам может замахнутся на Гермиону, он готов был бежать. Бежать в ту чертову Болгарию, выносить дверь их старинного поместья и бросаться в мужчину запрещенными заклятиями, желая заставить страдать, желая отомстить за любимую. Недоносок…Никакой мужчина, никакой и никогда не замахнется на женщину, не ударит, а если вдруг посмеет, то он заслуживает наихудшего наказания, ведь он не только оскорбил жену, он заставил страдать их сына, маленького мальчика, который внутри себя сейчас будет переживать всю эту трагедию и никто вокруг ему не сможет помочь. Разве это тот Виктор Крам, которого выбрал кубок как лучшего? Что может быть аж такого в этом человеке, если он просто диктатор никак не меньше? Руки до сих пор трусились, хотелось бить всё, что будет под рукой. Мужчина схватил перо пергамент и написал женщине письмо. Нам надо встретиться. Срочно. -Вручи его по адресу, и наедине. – Сова была умной, она знала привычки своего хозяина бывшего мракоборца и соответственно всегда выполняла его просьбы по высшему разряду, еще один плюс его бывшей работы. Когда она улетела, мужчина сел и начал писать ответ Игорю. Добрый вечер, Игорь. Поздравляю тебя с прибытием в Хогвартс, надеюсь, тебе там нравится. На какой факультет попал? Очень рад, что ты мне написал, действительно ситуация не из лучших, даже я ошарашен подобным. Увы, у меня с твоим отцом очень плохие отношения, что бы поговорить об этом, а с твоей мамой мы не виделись очень долго и вряд ли я могу сейчас наладить это общение, но у меня есть свои методы и свои механизмы, через которые я попытаюсь менее болезненно уладить ситуацию. Я человек слова и попытаюсь что-то сделать. Тебе лучше сейчас не волноваться ни о чем таком. Желаю тебе поскорее найти друзей и успехов во время учебы. Если вдруг что случится – пиши мне, всегда рад нашему общению Удачи с загадкой. Не сомневаюсь в тебе. Искренне твой, Рональд Уизли. Сова Меган улетела с письмом мальчику, а Рон сел на кровати и запрятал лицо в руках, чувство агрессии не прошло, но в тоже время внутри поселилась какая-то пустота, так бывает, бывает, когда ты ничего не можешь сделать, бывает, когда ты ничем не можешь помочь. Порой это можно назвать бессилием. Но он пообещал, теперь он в лепешку расшибется, чтобы что-то исправить, он так это не оставит. Крам не имеет права, не имеет права разбивать сердце мальчику, прикасаться к телу Гермионы, пусть именно он ее муж, пусть именно он его отец. Он не заслуживает. Совсем не заслуживает этого счастья, так почему же именно он владеет им и так бессердечно рушит всё вокруг себя. Шаги жены послышались на лестнице, она заглянула в комнату и посмотрела на сгорбленную фигуру мужа. -Рон…- тихий голос, совсем тихий голос с такими привычными нотками беспокойства. – Рон…ты в порядке? Мужчина встал и слегка шатаясь, заключил в жену в какие-то медвежьи объятия, а потом так же тихо ответил: -Прости меня, Меган, прости. И спасибо тебе за всё. Спасибо. Она не понимала сейчас ничего, не могла понять. Ах, как давно он ее не обнимал? Она даже старалась, не шевелиться, а он отпустил ее так же резко, лишь оставив на ее волосах слабый поцелуй, он пошел дальше по направлению к двери. -Рон, что случилось? -Всё в порядке, милая. – тихо ответил он, не оборачиваясь. – Я сегодня буду спать на диване. – Он закрыл дверь, прекрасно зная, что она сегодня не будет плакать, как бы ни груб он был сейчас, она запомнит это объятие и странный поцелуй в висок, она его поймет. Он ведь благодарил ее именно за понимание и терпение, именно за это. И за любовь, которая была сильнее, пусть он не любил ее, но именно она давала ему понять, что настоящую любовь не заменишь, ни на кого, пусть она будет даже идеалом твоих юношеских представлений, всё равно не заменишь. Его сын уже лег спать, Рон наклонился и поцеловал того в лоб, а потом также тихо прошептал: -Я очень люблю тебя, сынок. Мальчик молчал, а впрочем, когда видишь сны сложно что-то ответить. Уизли не знал, что Арти слышал его слова и сейчас прижимал к своей груди странную игрушку, а его руки также дрожали как и руки отца. Маленькие сердца намного чувствительней взрослых, а мы их разбиваем, забывая, что одним лишь «люблю» можно оживить, можно сделать лучше. Но мы так редко говорим эти слова, своим близким. О, как же мы глупы, как же мы жестоки. Пусть Виктор Крам был редким недоноском, пусть он был настоящим негодяем, но он сегодня преподал Рону Уизли очень важный урок. Мы порой ничем не лучше тех, кого осуждаем, мы также заставляем страдать своих близких, мы также приносим кому-то боль, вместо того, что бы однажды сказать своему близкому «прости меня» или «я тебя люблю», мы делаем больно. И в тоже время, мы можем быть другими, мы должны быть другими. Одно Рональд сейчас точно знал, он изменит мир вокруг себя, просто потому, что не хочет видеть страданий на лице близких, таких страданий которые увидел в письме, просто потому что пообещал это одному маленькому мальчику с разбитым сердцем, а значит, он добьется своего, значит, он будет стараться, и пусть он и сам несчастлив, но это сейчас ничего не значит. Важно лишь то, что они заслуживают счастья. Важно лишь то, что мир их не оставит, а значит рано пока сдаваться, рано опускать руки, рано прощаться с любовью, надо бороться. Он сможет, ведь ему есть ради чего. ***

Мне бы пять минут твоего тепла. От касания пальцев гореть дотла. Оставляя лишь пламя и пепел, Обжигая тебя собой. (с)

Женщина стояла спиной к своему мужу и смотрела в окно. - Прости меня, - тихо говорил он, сохраняя дистанцию между ними. А женщина продолжала молчать и просто смотрела в одну точку. Кажется, это была крона какого-то дерева, которое качалось от порывов ветра из стороны в сторону. Нет, женщина уже не плакала. Обида прошла, да и была ли она на самом деле? Скорее всего была. Обидно было то, что тот человек, с которым она живет уже столько лет, способен на такое. - Гермиона. Прости. Я не знаю, что на меня нашло. Я во всем виноват. Такого больше никогда не повториться, я… я очень жалею об этом, - продолжал он, странно меняясь в голосе. Он давал слабину, потому что понимал, что он зависим от Гермионы Грейнджер. ему просто сносит голову от того, когда он видит ее взгляд на этого мерлиного Уизли. Так на него она никогда не смотрела. Ему снесло крышу. Когда он заметил, как она мельком на него глянула. Его приводит в бешенство мысль о том, что между его законной женой и этим рыжеволосым торговцем шутками может что-то быть. - Ничего, - тихо шепчет она, не поворачиваясь к нему лицом. - Я завтра улетаю в командировку во Францию, на несколько дней. У тебя будет время остыть и простить, - говорит он и предпринимает ничтожные попытки к сближению. Он делает шаг вперед и пытается коснуться жены. Приобнять ее за талию, а она лишь разворачивается и одаривает его злым взглядом. Конечно он знает, что она не простила. Но у нее нет выбора. Простит. Женщина резко выходит из спальни и идет в фамильную библиотеку Крамов. Там, скорее всего ей удастся побыть одной. Видеть Виктора сейчас самое худшее. Она не обиделась и обиделась на удар сразу. Два в одном. Она прекрасно знала. Что не имеет ни малейшего права претендовать на чужого мужчину. У него жена, дети, да и сама она давно не семнадцатилетняя свободная девчонка. Их связь неправильная, но слишком нужная. Без нее уже никак. Гермиона все ждала и ждала подходящего момента для встречи, но удачного случая никак не подворачивалось. А тут удача. Командировка Виктора во Францию, на какую-то пресс-конференцию известных квиддичистов. Его не будет около пяти дней, а значит, что можно наконец-то побыть одной и встретиться с ним. Порой Гермиона даже мысленно боялась произнести имя Рональда Уизли, потому что думала, что Рон может услышать даже ее мысли и явиться на зов. Виктор очень редко заходит в библиотеку даже тогда, когда скучает по Гермионе. Он знает, что сюда она приходит развеяться и только за редким исключением забредает сюда, что бы посмотреть на нее в чтении. Он давно любил это занятие. Еще с турнира трех волшебников. Когда она читает, то превращается в нечто иное. Становится невероятно умной, красивой. Что-то в ней в эти моменты преображается. Но сейчас он предпочтет остаться в кабинете. Гермионе нужно дать время побыть одной. Грейнджер опускается в мягкое кожаное кресло около одного из самых высоких стеллажей. Читать она не собирается. Мысли будут слишком мешать понимать смысл букв и строчек. В ее состоянии эти буквы будут видны в хаотичном порядке и складываться в бессмысленные предложения, а Гермиона этого не любит. Ее сейчас волнует несколько проблем. Много ли кто видел, что Виктор ударил Гермиону, а самое главное заметил ли это Игорь? Ей больше всего на свете не хотелось, чтобы мальчик видел разногласие в семье. Она, Гермиона, с детства росла в прекрасной семье. Отец и мать славно ладили и любили друг друга. а у ее сына этого нет. Замечает ли это он? Ей неизвестно, но порой она понимает, что мальчишка догадывается о постоянных ссорах родителей. Неожиданный стук в окно нарушил тишину библиотеки. Гермиона встала и открыла окно. «Сова от Игоря», - подумала она и улыбнулась. Поскорее впустив сову внутрь и забирая почту, она убедилась в своей правоте. К сожалению, Игорь написал всего пару строк, но и они сумеют скрасить не слишком теплый вечер женщины. Женщина улыбается и проводит пальцем по слову «гриффиндор», выведенном на пергаменте. Как давно это было. Ее волнение, ее поступление. Воспоминания нахлынывают с огромной силой. Но с мыслей сбивает новый стук совы. «Неужели все-таки решил рассказать подробности? Наверняка не вытерпел до завтра и решил расписать все поподробнее», - улыбаясь, думает она, но удивляется, увидев незнакомую сову. Хотя с другой стороны сова Игоря не смогла бы вернуться так быстро. Прошло ведь всего несколько минут. Не больше получаса. Открывая письмо, она обнаруживает небольшой кусок пергамента, а на нем всего четыре слова, выведенные до боли знакомым почерком. Отправителю даже подписывать было не нужно, потому что Гермиона и так знала кто это. Она проверяла все эссе и письменные работы этого гриффиндорца на протяжении нескольких лет. Женщина испугалась. Что могло заставить Рона написать о встрече? Да тем более с такой срочностью? Вытащив чистый лист пергамента, она аккуратно вывела на бумаге: Подожди немного. Совсем скоро. Я позову. Она быстро упаковывает коротенькую записку и отдает сове обратно. - Только лично в руки и смотри, что бы он был один, - говорил она сове, а там послушно улетает. Грейнджер волнуется. Вдруг, что-то произошло?