На руинах прошлого

«Волан-де-Морт мертв, война закончилась». «Волан-де-Морт мертв, война закончилась». «Волан-де-Морт мертв, война закончилась». Я постоянно прокручивала эти слова в голове, пытаясь убедить саму себя в том, что все будет хорошо. Безуспешно. В когда-то всегда огромном, праздничном большом зале, полным шума голосов и звона посуды, сейчас были слышны только тихие разговоры и плач, раздирающий душу каждого слышавшего его на мелкие кусочки. Я боялась смотреть людям в глаза, боялась оторвать свой взгляд от трещин и пыли на руинах когда-то роскошной плитки. Мне всегда казалось, что я справлюсь со всем. Сколько раз я думала о том, что завтра все рухнет! Но у меня была цель, которая не давала мне сдаваться, и каждый день я снова боролась с собой и помогала друзьям, чтобы закончить эту войну. Штудировала книги до дыр, готовила зелья, учила заклинания, мирилась с все-таки милейшим невежеством и рассеянностью Рона, волнением Гарри. Ради того, чтобы это все закончилось. И это закончилось. Только теперь впереди не светлое радостное будущее, которого я так ждала, о котором мечтала и молилась каждую ночь, а пугающая, странная неизвестность. Эйфория от победы прошла очень быстро. Всего меньше часа прошло, как люди осознали и прочувствовали потерю всех, кто погиб сегодня, всех, кто погиб на этой треклятой войне. Родные или друзья, близкие или знакомые – это было неважно. Все переживали одну огромную, единую для всех утрату. Казалось, в сердце с каждым его ударом разверзалась зияющая пустота. Гарри сбежал от этого всего, скрылся в кабинете директора. Наверное, разговаривает с Дамблдором и Снейпом. Рон сидел в окружении семьи, и я практически физически чувствовала, как кроткие слезы текли по его лицу. А я… Я устроилась на полуразрушенном подоконнике, превратившимся в ниспадающую горку камней. Нет, я не бросила друзей, ни в коем случае. Просто нам всем нужно было подумать, а мы и так провели вместе за этот год больше времени, чем я когда-либо могла мечтать. Иногда, чтобы отвлечься от созерцания напольной плитки, я смотрела на улицу. На месте узорчатых витражей, гордости МакГонагалл, осталась лишь оконная рама, а вместо донельзя мирного и красивого сада - снова камни, пыль, сломанные ветки и туман только что прошедшей битвы. Вдалеке виднелось Хогвартское озеро, и мне казалось, что на берегу сидит чета Малфоев. Впрочем, это разумно: все-таки для одних они предатели, для других - Пожиратели Смерти. А я не видела в них никого, кроме запутавшихся, испуганных людей. Я не могла ручаться за Люциуса - Мерлин знает, что у него в голове, - но Нарцисса – всего лишь жена и мать, которая боялась за свою семью, а Драко – просто ребенок, которого заставили делать ужасные вещи против его воли. И я нутром чувствовала, что если бы не его родители, этого бы с ним не случилось. Почему? Видимо, вера в людей – это единственное, что во мне осталось. Я снова уставилась в пол. Рассеяно водя пальцами по камням, я было подумала, что нужно пройтись, но мне было трудно не то что двигаться, даже думать. Слишком это тяжело. Осознавать, что я больше не увижу Фреда, Люпина, Тонкс и даже Колина Криви, и в то же время думать о том, что делать дальше. - Беспокоясь о будущем. Страдая по прошлому. Не узнаешь настоящее, - тихо процитировала я и ужаснулась, не узнав свой голос. Хриплый и низкий, совсем не мой. Я прокашлялась и откинулась на камни, уставившись в потолок. Я не знаю, сколько времени прошло, но вот МакГонагалл, Флитвик, Стебель и Слизнорт начали распоряжаться о подаче ужина, подготовке постелей или отправления домой. Пара домовиков, получив указания, радостно трансгрессировали на кухню, а мне было даже лень обрадоваться тому, как уважительно преподаватели с ними обращались. Ужин было решено перенести в гостиные факультетов, благо хоть эти части замка были практически нетронуты. Постепенно люди стали уходить из большого зала, наконец-то оставляя меня одну, в тишине. Рон подошел ко мне, пытаясь поговорить, увести в гостиную, требовал, чтобы я что-то поела. Только за его неловкими словами прямо кричала Миссис Уизли. Я лишь горько улыбнулась и обняла его, сидящего рядом. Он сперва опешил, но обнял меня в ответ. Я прошептала: - Тебе же самому хочется остаться одному. Мы поговорим завтра, когда все немного отойдут, слышишь? Он отстранился и с вымученной улыбкой кивнул в ответ. Напоследок Рон крепко сжал мою руку, все так же устало улыбаясь. А люди все уходили. Студенты, их семьи, мракоборцы. Они все уходили и уходили, мучительно медленно, пока огромный зал не опустел, и я, наконец, не осталась одна. И наконец-то смогла выплакаться. Слезы текли безостановочно, а время, каждая секунда стала вечностью. Я держалась целый день. Сама не знаю почему. Я могла заплакать и на людях, как и каждый сидящий в зале до меня, могла выйти из зала и остаться одна, но я упорно продолжала сидеть на любимом когда-то окне целые сутки, в ожидании того, чтобы остаться в одиночестве именно здесь, на месте прошедшей битвы. - Единственное, что сейчас связывает с прошлым, а? Холодный, тихий голос, с ноткой беспокойства обжег ночную тишину. Я резко подняла голову и вытерла мокрое лицо рукавами, оставив на щеках грязные разводы - я ведь даже не удосужилась переодеться. Передо мной стоял Драко Малфой собственной персоной. На нем была как всегда черная, новенькая, с иголочки мантия, только кожа еще бледнее, чем обычно, волосы растрепаны, да лицо без этого отрешенного, высокомерного и самовлюбленного выражения, не сходившего с него с 1 курса. - Скорее руины этого прошлого, - горько усмехнулась я, подтягивая колени к животу и обхватывая их руками. Слизеринец держал полную, видимо, еще не открытую бутылку огневиски. Он призывно помахал ею и спросил: - Хочешь? Я неопределенно пожала плечами, уткнувшись подбородком в колени, тогда он молча сел на пол напротив. - Что ты тут делаешь, Малфой? – спросила я, пока он откупоривал бутылку и наколдовывал пару стаканов. - Могу спросить то же самое у тебя, Грейнджер, - он по привычке будто выплюнул мое имя. Хотя, после всего, что произошло, былая вражда казалась глупой и бессмысленной. - Я имела в виду, почему ты не с семьей? Он не ответил. Молча налив два бокала, он протянул один мне и слегка пригубил свой. Откинувшись на камни позади, он глубоко вздохнул и, наконец, ответил: - Отца завтра забирают в Азкабан, - я с ужасом распахнула глаза и посмотрела на слизеринца, - или не в Азкабан. Я слышал, что дементоров хотят изгнать и, - он запнулся, - не пользоваться больше их услугами. Меня и мою мать не заберут, - ответил он на мой немой вопрос, - Поттер заступился за нас. И тут он со злостью швырнул полный бокал в стену. Я инстинктивно взмахнула палочкой и создала вокруг себя щит. Осколки врезались в него, и лишь тогда, в лунном свете, я заметила, что щитов было два. Я оглянулась на Малфоя и увидела палочку, направленную в мою сторону. Заметив, что я смотрю на него, он резко опустил ее и пригнул голову, пряча взгляд. - В общем, родители хотели побыть вдвоем, так что мне пришлось их оставить, - продолжил он, смотря в пол. Я молча наколдовала ему новый бокал и поставила рядом с собой. Заклинанием притянула к себе бутылку и так же безмолвно до краев налила виски. Малфой вопросительно посмотрел на меня, а я лишь усмехнулась. - Во-первых, ты сам предложил выпить. Во-вторых, сидеть рядом с гриффиндоркой - не такое уж и преступление. И, наконец, в-третьих – мы с тобой два запутавшихся человека, которым некуда больше идти и нечего больше делать, кроме как пить в разрушенном Большом Зале, где несколько часов назад умерло Мерлин знает сколько людей. Так что перестань играть в слизеринского принца, тебе это никогда не шло. - Ты когда-нибудь прекращаешь занудствовать? – проворчал он, поднимаясь на ноги. Палочкой слевитировав себе в руку бокал, он сел на камень рядом со мной и, подняв напиток, произнес. - За смерть этой скользкой змеи. - Грех не выпить, - ответила я, звонко чокаясь с ним. Мы оба отпили несколько глотков и замолчали. Я отвернулась от парня и засмотрелась на волшебный потолок, на бесчисленные звезды, и тут Малфой засмеялся. Нервным, напряженным смехом, но засмеялся! Впервые, за 7 лет знакомства, я слышала, что он смеялся. Пришла моя очередь вопросительно смотреть. - Как можно было до такого докатиться?! – сквозь смех воскликнул он. - Дожил, пью с грязнокровкой! А я... Я засмеялась в ответ. И ведь я даже не задумывалась, как эта ситуация нелепа. Бывшие смертельные враги, в разрушенном Большом Зале школы, сидя на руинах, пьют огневиски! «И почему, собственно, бывшие?» - спросила я саму себя. И сама же себе ответила: "Да мне уже просто плевать. Кто враг, а кто друг". - Дожила, пью с Малфоем, - не осталась в долгу я, а слизеренец с одобрительной ухмылкой отсалютовал мне в воздухе бокалом и снова немного отпил. Молчание не было неловким. Мы оба были слишком погружены в свои мысли, чтобы разговаривать. Я вновь завороженно рассматривала плитку на полу, пока не почувствовала на себе пристальный взгляд. Мне стало не по себе от того, что его взгляд был не злобным и не презрительным, а каким-то устало-изучающим. На мгновение мне даже показалось, что он смотрел на меня с интересом. - Зачем ты меня спасла? – наконец спросил он, с искорками недовольства и гнева в глазах. - Что, прости? – я поперхнулась виски. Он раздраженно выдохнул: - Тогда, во время битвы, ты кинулась под заклинание Яксли, направленное в меня. Ты загородила меня собой. Зачем? Поттеровское человеколюбие? «Спасу всех, даже злейших врагов»? Я ошарашено смотрела на него, нервно сжимая бокал. Это было на главной лестнице. Я бежала вверх по ступенькам в сторону Большого зала. Гналась за Беллатрисой. Какое-то заклинание попало мне под ноги и раздробило ступеньку на мелкие камешки. Я полетела вниз по лестнице, до ближайшего пролета. Ступенек десять, может, больше. Остановившись, я перекатилась на спину и попыталась встать, но голова нестерпимо кружилась, и мне пришлось отползти к стене, чтобы прийти в себя. Оглянувшись вниз, на соседний пролет, я увидела, как Малфой бьется с Августом Руквудом. Гнев затуманил мне глаза, и я будто снова увидела, как справа от меня раздается взрыв и стена разлетается на куски и погребает меня, Гарри, Рона, Фреда и Перси. Только Фред больше не поднялся, а Руквуд, довольный собой, погнался за пятикурсниками, преследуемый Перси. Я резко рванулась вверх, заставляя себя встать, но резкая боль не позволила мне и, наоборот, отрезвила. Я завороженно наблюдала, как отчаянно Малфой дрался. Это опьяняющее безумие боя в его глазах и жгучая ненависть, ненависть и еще раз ненависть, удивили меня чуть ли не больше, чем сам факт того, что он бьется с Пожирателем. Он никогда не смотрел так ни на Гарри, ни на меня, ни на кого-либо другого. Я медленно поднималась на ноги и наблюдала, как слизеринец побеждал, теснил Руквуда к перилам, когда на лестнице появился Яксли. За ним гнались Джордж и Ли Джордан. Увидев Руквуда, близнец резко изменился в лице и рванул по лестнице, забыв о прежнем противнике. Обогнав Яксли, он сбил с ног Руквуда и, отбросив палочку, начал избивать его кулаками по лицу. Малфой сперва опешил, но осознав, что произошло, ловко извернувшись, наложил на Пожирателя обездвиживающее заклятие. Увидев это Яксли буквально озверел. С легкостью откинув от себя Джордана, он яростно взмахнул палочкой, безостановочно осыпая слизеринца заклятиями, куда искуснее, чем Руквуд до этого. Драко еле успевал отбиваться. И вот он упал на пол, закрывая лицо руками, Джордж заклинанием отброшен от потерявшего сознание Августа Руквуда, а я сломя голову лечу вниз по лестнице и загораживаю Малфоя собой. Удивленно распахнув глаза, Пожиратель еще яростнее начал махать палочкой, но теперь у него было трое противников, окруживших его с трех сторон – я, Джордж и Ли Джордан. Мне не понадобилось много времени, чтобы сбить его с ног заклинанием и отправить вниз по лестнице, прямо в руки гриффиндорцев. Обернувшись, я с облегчением обнаружила живого и почти невредимого Малфоя. Я вновь понеслась вверх по лестнице, напоследок крикнув ребятам "Он ваш". Почему я это сделала? Почему я спасла Малфоя? Наверное, просто верила, что он хороший. - Видимо, инстинктивно, - ответила, наконец, я и отпила виски. - Не лги, - в голосе послышалась злость, - я видел твое лицо, я видел, как ты на меня смотрела, ты четко понимала, что это был я! Он сорвался на крик, который разошелся эхом по пустому залу. - Почему ты так бесишься, когда кто-то пытается тебе помочь? – он было открыл рот, чтобы возразить, но тут на крик сорвалась я. - И не смей мне говорить, что ты этого не заслуживаешь, Драко! Любой заслуживает помощи, в независимости от того, кто он! Я помогла тебе ровно по той же причине, что и ты помог Джорджу, или нам в Малфой Мэноре, или хотя бы по той же причине, по которой ты сражался с Пожирателями и Волан-де-Мортом! - Это другое, - тихо ответил он, глядя в бокал. Подумать только! Мне удалось пристыдить самого Драко Малфоя! Я всерьез подумывала продолжить промывать ему косточки, но всего лишь ухмыльнулась и порядочно отхлебнула из своего бокала. Вновь повисла тишина. Эхо все еще гуляло под потолком, а слизеринец вновь задумчиво оглядывал меня с ног до головы. - Только не говори, что ты ожидал от меня другого ответа, Малфой, - нарушила я молчание и через секунду добавила, - и, Мерлина ради, прекрати на меня так смотреть! - Как “так”? – он развернулся ко мне и подался вперед, отставляя в сторону уже пустой стакан. Он был настолько близко, что я смогла сполна рассмотреть его тонкие, острые скулы, голубой, почти лазурный цвет глаз, каждую клеточку на его лице, вплоть до небольшого, еле заметного шрама на нижней губе. Я неосознанно протянула руку к его лицу, но на полпути одумалась и схватилась за свою расстегнутую джинсовку, поймав глазами разочарованный взгляд слизеринца. - Что-то не так, Грейнджер? – в этот раз моя фамилия прозвучала куда нежнее и теплее, чем прежде, и я окончательно перестала понимать, что происходит. - Драко, что ты делаешь? – спросила я, отклоняясь назад. - Два, - довольно сказал он, отстраняясь, и потянулся за бутылкой, чтобы обновить бокалы. - Что значит два? Чего два? Малфой! - Ты назвала меня по имени два раза, Гермиона Грейнджер, - тихо сказал он с довольной улыбкой, выдержав долгую паузу. Я раскрыла рот от удивления, а слизеринец с улыбкой налил в мой бокал еще виски. Признаться честно, мне было приятно. Ну, а если уж совсем честно, мне было страшно признавать, почему мне было приятно. Поэтому я, для приличия, изобразила возмущенный вид, и, гордо отвернувшись, уставилась в потолок. И снова молчание. Уголком глаза я наблюдала за хитро улыбающимся Малфоем, периодически бросающим на меня многозначительные (для него одного) взгляды и обновляющим наши с ним бокалы, алкоголь в которых заканчивался поразительно быстро. Шел уже 4 стакан виски, когда с верхнего этажа раздался душераздирающий вопль, перешедший в плач. Пробирающий настолько, что, казалось, мурашки побежали не по коже, а по косточкам, а сердце вновь застучало с бешеной скоростью, от страха. Резко рванувшись вперед, я полоснула Малфоя, сидящего уже почти непозволительно близко, по лицу волосами и пролила на себя почти половину своего бокала, но мне было плевать. С ужасом я узнала голос Андромеды Тонкс, матери нашей… нашей Тонкс. Я встречалась с ней всего раз, во время нашего путешествия, но это определенно была она. Я до боли в мышцах сжала бокал. Эта безумно смелая и сильная женщина, всего несколько месяцев назад потеряла мужа, а теперь дочь и зятя – Люпина. Моя боль по сравнению с ее – ничто. Меня снова затрясло, а из глаз потекли слезы. Я не чувствовала виски пролитый на мои руки и колени. Я не слышала голоса Малфоя, зовущего меня, только плач Андромеды Тонкс, беспощадно рвущий мое сердце на части. Я пришла в себя, только когда почувствовала, как Малфой стирает с моей руки белым платком горький алкоголь. Он сидел передо мной на коленях, держа мою руку на весу, ладонь к ладони. Он нежно, очень-очень осторожно, прикасаясь словно перышком, досуха протирал каждый кусочек кожи. Я замерла, боясь пошевелится, а он сам не отрывал взгляд от моих рук. Вытерев левую руку, он взял в руку палочку и втянул ею влагу из насквозь промокшего платка. Затем пара новых взмахов - и плач пропал, как и другие звуки – звуконепроницаемое заклятие. И тут он привстал, так, чтобы наши лица оказались напротив, и, показав палочкой на колени, он тихо спросил: - Позволишь? Я лишь кивнула головой, не найдя что ответить. Он робко, почти невесомо, прикоснулся кончиком палочки к коленям и провел вверх по ноге, высасывая из моих джинсов влагу, а по моей коже вновь побежали мурашки, только на этот раз какие-то правильные, приятные, не пронзающие тело, как тысяча игл. Закончив с джинсами, он приподнял мою правую руку, на которую почти не попал виски, лишь пара капель. Осмелев, он ласково провел пальцами по моей ладони, взял меня за пальцы и притянул руку к лицу. Вдохнув запах моей кожи и огневиски, он прикоснулся губами к костяшкам пальцев. Я нервно вдохнула, когда он провел губами вверх по кисти, целуя капли алкоголя на моей коже. Но капель было мало. Одна, третья и вот последняя. Я закусила губу, боясь, что он меня вот-вот отпустит, но Малфой перевернул ладонь и поцеловал меня в запястье. Алкоголь окончательно затуманил мою голову, и мне уже было плевать, что Малфой, Драко Малфой, мой бывший смертельный враг, целует мне руки и глубоко, ненасытно вдыхает запах моей кожи. К чертям вражду, к чертям, что подумают мои друзья, мне было приятно, до умопомрачения приятно. И, в конце концов, передо мной был не тот Драко Малфой, которого я знала все эти 7 лет, а завтра все можно списать на бутылку огневиски. Он прервал мои размышления, подняв голову. Взгляд его лазурных глаз, которые всегда походили на осколки льда, начал теплеть и будто таять. Он смотрел мне прямо в глаза, практически не моргая, словно боялся упустить хоть секунду этого момента. Протянув руку к моему лицу, он большим пальцем начал стирать грязные дорожки на моем лице, о которых я и думать забыла. А сам приблизился ко мне настолько близко, что я чувствовала его дыхание, мятное, смешанное со вкусом огневиски, на своих губах. До поцелуя оставалось каких-то несколько миллиметров, но он медлил, все так же придирчиво стирая грязь с лица. - Что, брезгуешь целоваться с грязнокровкой, а, Драко? – не удержавшись, съязвила я. Его глаза блеснули удивлением и вызовом. Резко запустив правую руку в мои волосы, а второй рукой прижав меня к себе, он прошептал мне в губы: - Не нарывайся, Грейнджер, - и впился мне в губы. И больше не осталось ничего. Только его губы, жадно, ненасытно целующие мои, не давая оторваться и вздохнуть. Только его руки прижимающие, нет, сжимающие меня чуть ли не до боли в своих объятиях. Только его сердце, бешено стучащее, бьющееся о ребра настолько сильно, что мне казалось, что оно бьется у меня в груди и разгоняет и так разгоряченную кровь по венам еще быстрее, заставляя ее кипеть. Только жаль, что воздух имеет свойство заканчиваться, и мне самой пришлось оторваться от таких желанных сейчас губ, но лишь для того, чтобы прикусить губу, чтобы не застонать, и впиться ногтями в плечи Малфоя, когда он начал покрывать поцелуями мою шею. Я выгнулась назад и почувствовала, как он лизнул выемку между ключицами и замер, уткнувшись лбом мне в плечо и тяжело дыша. Его руки держали меня за поясницу, не давая двинуться ни на миллиметр. Да мне и не хотелось, наоборот. Я могла думать лишь о том, чтобы не отрываться от него ни на миг. - Гермиона, - выдохнул он, поднимая голову и кротко целуя меня в губы, - я… я - Что “я”, Малфой? Скажи, - я сходила с ума. Мне хотелось бесконечно слышать его голос, в независимости от того, что он говорил. Этот чертов алкоголь. - Неважно, - ответил он и отпустил меня, и сразу стало холодно. Без его рук, объятий. - Ну уж нет, Малфой! – сказала я и сама притянула его к себе за ворот мантии. И вновь неистовый жар поцелуев, его руки, запутавшиеся в моих волосах, сбивчивое дыхание и безумный стук сердец, заглушающий мои мысли. - Так что ты хотел сказать, Малфой? – спросила я, оторвавшись от губ на какую-то долю мгновения. - Тебе это сейчас так важно? – смеясь, сказал он, прикусив меня за губу. - Да, важно, я же никогда не прекращаю занудствовать, - я заставила себя прекратить поцелуй, но не распустила объятия, - и даже не пытайся мне сказать, что-либо типа «я был влюблен в тебя все эти 7 лет», все равно не поверю, - улыбнулась я, поглаживая его по щеке, с удовольствием наблюдая, как слизеринец улыбается мне в ответ. - Я хотел сказать спасибо, за то, что спасла меня, - после недолгого молчания ответил Малфой. Его слова отрезвили быстрее, чем ведро воды или ночь крепкого сна. Одно слово «спасла» - и перед глазами вновь пронеслись сотни, тысячи заклятий, направленные в меня и мною. Я снова услышала плач и крики, засевшие у меня в голове. Я вновь ощутила всю тяжесть и боль, захлестывающую меня с головой. А потом, я с замиранием сердца почувствовала теплые руки Малфоя, обнимающие меня, его дыхание, щекочущее мне ухо, его голос, шепчущий какие-то глупости, дарящий призрачную надежду и просящий отдохнуть. - Я же предупреждал, Грейнджер, хоть когда-нибудь слушала бы других, - сказал Малфой и властно развернул меня к себе спиной. Обняв меня за талию, он прилег на гору камней, лицом к окну, не выпуская меня из объятий. Его действия говорили куда больше, чем слова. Ровно с того момента, как он появился в зале с бутылкой огневиски. Думал ли он, что так все закончится? Вряд ли, впрочем, как и я сама. Но никто из нас об этом не жалел, как раз наоборот. «Впрочем, об этом завтра, все завтра, а сейчас надо немного поспать, совсем немного поспать», - подумала я и провалилась в сон, лежа в объятиях Драко Малфоя. *** Я проснулась от гула голосов на улице. За разрушенным, когда-то витражным, окном занимался яркий, ясный рассвет. С улицы веяло утренним холодом, и я зябко поежилась, теплее укутываясь в… мантию Малфоя?! Я подскочила на месте и обнаружила, что спала на наколдованной подушке, а накрыта была мантией слизеринца. Рядом на полу стояли два бокала и пустая бутылка из-под виски, а сам Малфой куда-то испарился. Поднявшись, я слегка пошатнулась, ощутив на себе всю прелесть похмелья, но все же справившись с головной болью, подошла ближе к окну и увидела группу старшекурсников, стоящих у главного входа в замок, а перед ними отряд мракоборцев, прибывший чтобы забрать оставшихся в Хогвартсе Пожирателей. Оставшихся. В. Замке. Пожирателей. - Драко, - с испугом выдохнула я и взобралась на оставшийся целым кусок подоконника. Судорожно вертя головой, я, как могла, вытягивала шею, пытаясь увидеть взлохмаченную блондинистую голову. Спустя пару минут игры в страуса я заприметила слизеринца с другой стороны двора, неподалеку от дорожки к классу травологии. Пара бесконечных секунд - и вот я уже со всех ног лечу по коридорам замка к боковому выходу. - Дура, дура, дура, дура, - с каждым шагом шептала я себе под нос. Малфой вряд ли бы остался в замке, после того, как его отца заберут в Азкабан. У меня оставалось всего несколько минут. Я неслась по разрушенному коридору, уворачиваясь от острых углов разрушенных стен, спотыкаясь и падая чуть ли не на каждом повороте. Камни вылетали у меня из под ног, и я добрую дюжину раз чуть не сломала себе ногу, но лишь бежала еще быстрее. Больше всего на свете я боялась не застать его на той тропинке, а о том, как мне за одну ночь стал так дорог слизеринский принц, я старалась не думать. Вылетев из двери, я сразу же увидела Малфоя и резко сбавила шаг, боясь выдать свое присутствие. Он стоял ко мне спиной, засунув руки в карманы и, высоко подняв голову, смотрел на небо, таким же задумчивым взглядом, как я вчера. Не успела я сделать еще хоть один шаг, как он повернул ко мне голову и, склонив голову к плечу, спросил: - Гермиона, что ты тут делаешь? - Где-то я это уже слышала, Малфой - улыбнулась я. - Не могла же я дать тебе сбежать. Я подошла к нему ближе, встав бок о бок с ним, с правой стороны, и услышала, как тяжело он вздохнул. - Хмм, Грейнджер, как бы тебе это сказать? – задумчиво протянул Малфой, театрально скрещивая руки на груди. - Я и не собирался никуда сбегать. Я раскрыла рот от удивления, во все глаза смотря на Драко, который совершенно наглым образом широко и довольно улыбался. - Эм… Чего? - Неужели сама Гермиона Грейнджер задает мне вопрос? – засмеялся он, но наткнувшись на мой сердито-вопросительный взгляд, проглотил смешок и продолжил. - Это именно то, что ты подумала. Я просто хотел попрощаться с отцом, а потом я бы вернулся к тебе. - Ты сейчас смеешься надо мной? - Нет, ты меня поражаешь! Ты неслась ко мне из Большого зала так, будто за тобой гнался василиск, а когда я практически прямым текстом, говорю, что хочу быть с тобой, ты еще и недовольна. Женщины… - Ты сейчас слышал, что сказал? Он посмотрел на меня, словно на идиотку, и только через несколько секунд до него дошло. Он приложил ладонь ко лбу и тихо чертыхнулся. Мне определенно нравится, когда он так делает; так он не был похож на фарфоровую или пластиковую, безэмоциональную куклу. - Только не надейся, что я буду тебе что-то объяснять, - наигранно рассердился он, отворачиваясь. Счастье комком подступало к горлу, а сердце трепетало в груди. Я улыбалась. Искренне и безмятежно, впервые за долгое время. Он смущенно поднял на меня глаза и, увидев мой счастливый взгляд, тихо, кротко улыбнулся. Я взяла его за руку и переплела наши пальцы. Мне было плевать, что нас видят все – старшекурсники, мракоборцы, учителя; что Рон смотрит на нас из своей комнаты в башне Гриффиндора и раздумывает запустить в Малфоя каким-нибудь заклинанием похлеще; что Гарри, говорящий с Бруствером, с удивлением и каким-то облегчением смотрит на нас. Мне было плевать. Тут старшекурсники расступились, пропуская вереницу заключенных Пожирателей. В воздухе зазвенели крики и проклятия и от студентов, и от приспешников Волан-де-Морта. Самым последним вышел Люциус Малфой, под руку со своей женой. Он был сам на себя не похож: кожа, и так бледная, сейчас сливалась с платиновым цветом его волос; круги под глазами были даже не синими, а серыми. Нарцисса выглядела не лучше: красные, опухшие глаза, исхудавшее, напряженное лицо. Казалось, они держатся за руки, как за последнее, что связывало их с жизнью, и если он отпустят друг друга, то отправятся прямиком на тот свет. - Последние лет десять я мечтал о том, что смогу сам распоряжаться своей жизнью. И «упс» - мечта сбылась, правда не так, как хотелось бы, - мрачно произнес Малфой. Он, не отрываясь, смотрел на то, как расцепляют руки его родителей, как Люциуса обыскивают, а руки связывают заклинанием. Но он не подошел. Лишь кивнул отцу, когда тот посмотрел на сына, сделав шаг в его сторону, и сильно сжал мою ладонь. Пожирателей повели прочь, в сторону Хогсмида, в зону свободную для трансгрессии. Нарцисса шла рядом с Люциусом, держа его под локоть. Проходя мимо нас, она остановилась на секунду, прикоснулась ладонью к лицу сына, поцеловала его в щеку и побежала догонять мужа. Меня она, кажется, даже не заметила. Ученики стали расходиться, тихо переговариваясь – о Пожирателях, о Волан-де-Морте, о нас. А мы с Драко так и смотрели арестованным вслед, пока они не скрылись за горизонтом. Я приобняла его за руку и положила голову ему на плечо. - Четыре, - довольно прошептала я. - Что? – он наклонил ко мне голову и поцеловал в лоб. - Ты назвал меня по имени четыре раза, Драко Малфой, - ответила я и засмеялась, думая о том, что теперь я не боюсь будущего.