Дом на горе

В первый раз Собака сопровождает господина Мавана в дом на горе через полтора года после отъезда Великого Мудреца. Перед этим он получает письмо в алом конверте. Маван читает долго, хотя Собака успевает заметить — конечно, она не подглядывает, но сложно ведь не увидеть, — что там всего пара строчек. Очень важных строчек. Собака понимает это, потому что Маван сначала хмурится, а затем его губы постепенно растягиваются в довольной улыбке. Он щурится от удовольствия и постукивает пальцами по столу. Собака готова поклясться — выбивает свадебный марш. Он говорит ей через несколько минут: — Это от Великого Мудреца. Он с Сам Чжан. А потом его прерывает звонок — от сына, который даже не догадывается об этом родстве, — и Собака про себя отмечает: надо готовить свадебное платье и, наверное, подарок. На следующий день они перемещаются к небесным вратам, но идут не в тот зал, где обычно сидит Сун Бори. Маван останавливается, называет координаты, и они совершают ещё один прыжок. Расстояние невероятно большое — Собака измотана, но не подаёт виду. Господин, кажется, тоже утомился, но он горд и только выпрямляет спину, упрямо задирает голову. Маван быстро идёт вперёд, Собака едва поспевает за ним. Он сосредоточен, он не хочет говорить, разве что иногда бросает короткие реплики. Он волнуется за Великого Мудреца и Сам Чжан. Его волнение разлито в воздухе, почти осязаемо. Собака вдыхает его и улыбается, чтобы подбодрить своего господина. Они поднимаются по дороге вверх, продираются сквозь кустарники, огибают небольшие лужи. Маван почему-то не перемещается — скорее всего, Великий Мудрец поставил вокруг своего дома особую защиту. Собака принюхивается, чтобы различить запах магии, улавливает горечь. Да-да, здесь колдовали и совсем недавно. Собака качает головой. Солнце слепит им с Маваном глаза, они поднимаются на самую вершину горы. Тут тепло — наверное, тоже благодаря магии, а, может, просто место такое особое. — Но как же далеко от мира, — произносит Маван вслух. — Даже слишком, — откликается Собака. И если с Великим Мудрецом всё понятно, то пребывание Сам Чжан в таком месте наводит на размышления. На вершине горы, прямо перед собой, Собака видит белый одноэтажный дом с красным крыльцом — ничего особенного. Прежде чем её господин успевает постучать, дубовая дверь открывается, и их приветствует Са Очжон.

***

Дом Сон Огона и Чжин Сонми — Свин перестаёт использовать обращение «Сам Чжан» после убедительного разговора с Великим Мудрецом — довольно приятное место. Там всегда тепло и светло, стол ломится от еды, хозяйка улыбается, хозяин рассказывает небылицы или притворно ворчит, или молчит, или… всего не перечислишь, никогда нельзя с точностью сказать, что взбредёт Обезьяне в голову. После того, как Сон Огон вернул Сонми, он пугает Свина ещё больше. Когда тот говорит об этом Повелителю Холода, он задумчиво кивает. — Сила Великого Мудреца не знает границ, но он не будет нападать просто так, ты же понимаешь. Не трогай его жену, и всё будет в порядке. Свин и не собирается. Вполне хватило одного раза. Но он сделал это ради Бучжа, поэтому не чувствует себя виноватым. Однажды Сонми вспоминает тот случай, и Сон Огон кидает на Свина такой взгляд, что его прошибает пот. — Ещё чаю? — интересуется Сонми. Свин отказывается, и Сонми говорит: — Смотри, а то мне нужно будет отойти, придётся самому наливать. Свин не спрашивает, куда это она спешит. Сонми же просто уходит в другую комнату — дверь туда запирается на тяжёлый засов. Сон Огон сразу мрачнеет, сидеть с ним становиться не очень-то приятно, и Свин покидает их дом. Всё тот же Холод говорит ему потом: — Ты не знал? Это наказание Чжин Сонми. — Наказание? — переспрашивает Свин. Он не в первый раз слышит что-то такое, но только сейчас задумывается всерьёз, что за наказание, в чём оно заключается. В последние пару лет всё время Свина съедает открытое им агентство, тут не до чужих разборок с Небесами. Но Холод в курсе и, посомневавшись, он говорит: — Жена Великого Мудреца хотела бы жить в этом мире… разве непонятно? Свин пожимает плечами, а потом ещё раз, когда слышит от Холода о выборе, перед которым Небеса поставили Сонми. Через несколько лет Свин спрашивает уже у самой Сонми (перед этим Сон Огон по счастливой случайности на пару часов покидает дом): — Ты не жалеешь? Ему действительно интересно. Свин наблюдает, как меняется лицо Сонми — на мгновение оно становится блеклым, печальным. И даже когда Сонми справляется с собой, Свин видит — в самом уголке её губ таится горечь. — Нет, — говорит Сонми. — Я люблю Сон Огона. Я не могла поступить иначе. А потом она позволяет ему пройти в ту комнату, дверь в которою всегда закрыта. Свин видит маленький стол, слегка наклонённые весы и два блюда с белыми и чёрными камнями. Он тянется за одним из них, но Сонми перехватывает его руку: — Не надо. Если до них дотронусь не я, может случиться что-то плохое. — И вот так ты каждый день следишь, чтобы в мире было поровну добра и зла? — спрашивает Свин, вспоминая, о чём ему рассказывал Холод. Сонми кивает, потом берёт в руку чёрный камешек и долго перекатывает его в своей ладони. Свин думает, что она уже ничего не скажет, но Сонми начинает говорить, и голос её звучит глухо — точно она сейчас не здесь: — Когда Огон смог найти меня, когда они поняли, что он сможет забрать меня, что он обладает такой властью… Они не могли просто отпустить нас. Мне предложили переродиться, вернуться в мир и защищать людей, пообещали, что у меня будут особые силы, что я смогу сделать много добра. И когда я выбрала Огона, когда я взяла его за руку вопреки их воле, Небеса придумали для меня это наказание. Сонми внимательно смотрит на весы, а потом со вздохом кладёт чёрный камешек на одну из чаш. Через несколько секунд он испаряется, весы выравниваются. — Ты никогда не сможешь спуститься в свой прежний мир, тебя нельзя знать, что там творится, — перечисляет Свин. — И эти весы в придачу. Сонми ещё раз коротко кивает и выводит его из комнаты: — Я буду жить, не буду знать болезни и старости, пока Огон любит меня, — произносит она очень тихо и смотрит на своё обручальное кольцо. Свин поднимает глаза на эту странную женщину — ни богиню, ни демона. Он не может сдержать вздоха удивления — Сонми улыбается. «Она совсем не сомневается в Великом Мудреце», — думает Свин. Но потом он вспоминает свадьбу этих двоих — шумную и весёлую, длившуюся несколько дней и прошедшую идеально благодаря стараниям Мавана и Собаки — и то, как Сон Огон обычно смотрит на свою жену, и понимает: улыбка Сонми объяснима. Этой ночью Свину снится, что Бучжа воскресла и смогла жить так же, как Сонми. Свин просыпается от собственных рыданий: он точно знает — это были слёзы счастья.

***

Когда Са Очжона спрашивают о браке его господина — правда ли, что во время ссор с женой Сон Огон обычно ломает стул или стол, действительно ли эти двое мирятся уже через пару минут, и Сон Огон частенько первым просит прощения — он обычно молчит. Есть тайны, которые нельзя выносить из дома, пусть о них и знают все. Са Очжону известно одно: Великий Мудрец за все прожитые тысячелетия не был таким счастливым, как в последние сто лет, и если бы не наказание Сонми он бы и вовсе не знал бед. Но они оба привыкают к этим весам, к тому, что при Сонми нельзя говорить о мире людей, они довольствуются друг другом, своей семьёй. И когда через пару десятков лет сын и дочь господина спрашивают Са Очжона: — А почему дверь в эту комнату всегда заперта? Тот отвечает тихо: — Там секрет вашей мамы. Не спрашивайте об этом ни её, ни вашего отца, я вам сам потом всю расскажу. И они слушаются — понимают, видно, что дело серьёзно. Даже Мин — маленькая любимица отца, унаследовавшая его непоседливый характер — смиряется и всего один раз пытается сбросить замок с помощью колдовства. Смешная девочка. Тху совсем другой — он принимает новость о секрете близко к сердцу и просит Са Очжона защищать дверь. Тху мудр и добр не по годам. Когда он вырастает, то частенько спускается в мир, чтобы помогать людям. Его сестра совсем не беспокоится о чужих судьбах. Са Очжон часто слышит, как Сонми вздыхает: — Огон, она вся в тебя. — Бедняжка, нам нужно лучше приглядывать за ней, а то какой-нибудь хитрец наденет на неё Кым Ган Го, и всё… Сонми смеётся — то ли время сглаживает и такие раны, то ли просто не хочет огорчать мужа. Она хорошая жена — госпожа Сонми. Она и подруга верная: привязывается к Свину. И когда тот признаётся, что встретил Бучжа в её новой жизни, говорит: — Если ничего не можешь сделать со своим сердцем, то иди к ней, но если надежда есть, то беги. Беги, пока не поздно. Са Очжон согласен с ней, но, видно, партия давно проиграна. Свин проводит с Бучжа столько времени, сколько может, а потом она умирает, но уже через двести лет он встречает её снова… Не так-то легко вытащить душу из цикла перерождений, и Свин начинает набирать силу, ведёт тайные дела с Маваном и даже советуется с Великим Мудрецом. — Как ты вывел Сонми? — спрашивает Свин. — Тебя нельзя было смотреть на неё? Сон Огон смеётся, Са Очжон — тоже, потому что хорошо знает эту историю. Сонми мирно спит в кресле, её длинные чёрные волосы разметались по плечам. Сон Огон подходит к ней и укрывает взятым из воздуха пледом. Только потом он отвечает Свину: — Что? Начитался какой-то брехни? Всё не так. Я должен был смотреть только на неё. Но не каждый может сделать то же, что Великий Мудрец. И хотя через пятьсот лет Свин всё же приходит в дом Сон Огона вместе с Бучжа, он никогда и никому не рассказывает свою историю. Са Очжону, как, конечно же, и его господам, всё и без того ясно. Свин заключил сделку с силами тьмы: Бучжа — демон, но она, кажется, действительно любит своего создателя, а ещё помнит свою онни. Бучжа приходит по вторникам, пьёт липовый чай с Сонми, и однажды бросает: — Может, и нам пожениться? Не нужно уточнять, о ком именно она говорит. Сонми поддерживает её: — Почему бы нет? И за ужином рассказывает об этом мужу. — Наша свадьба всё равно была самой лучшей, им не дотянуться, — заявляет Сон Огон. Са Очжон начищает тарелку и смотрит в большое окно напротив. Там по дорожке идут господин Маван и Собака — они обычно ужинают тут по субботам, но сегодня, видно, узнали о матримониальных планах Бучжа и Свина и пришли обсудить ситуацию. «А что тут обсуждать? — думает Са Очжон. — Если в деле замешана любовь, пиши пропало». Он замечает, что Сон Огон и Сонми выходят из кухни. Видно, ему придётся ненадолго занять гостей. Са Очжон отчётливо слышит звук поцелуя. «Может, и надолго, — думает он. — Хорошо, что даже став божеством, господин Маван не разлюбил кашу».