Presto

We have the chance to turn the pages over  We can write what we want to write  We gotta make ends meet,  before we get much older  We're all someone's daughter  We're all someone's son  How long can we look at each other  Down the barrel of a gun?  You're the voice, try and understand it  Make the noise and make it clear,  We're not gonna sit in silence  We're not gonna live with fear  This time, we know we all can stand together  With the power to be powerful  Believing we can make it better  Ooh, we're all someone's daughter  We're all someone's son, oh  How long can we look at each other  Down the barrel of a gun  You're the voice, try and understand it  Make the noise and make it clear,  We're not gonna sit in silence  We're not gonna live with fear  Ooh, we're all someone's daughter  We're all someone's son  How long can we look at each other  Down the barrel of a gun?  You're the voice, try and understand it  Make the noise and make it clear,  We're not gonna sit in silence  We're not gonna live with fear (John Farnham — Youre The Voice) Гермиона сидела в библиотеке, в ожидании Люциуса. В её голове вертелось бесчисленное множество идей и мыслей, разум никак не мог успокоиться. Она слишком сильно устала. — Как-то всё быстро и сумбурно, слишком стремительно развивается… — она сложила руки на столе и уронила на них голову. — Почему? — Малфой неслышно опустился рядом. — Потому что только сейчас поняла, что «когда-нибудь» просто не существует. Будущего нет, есть прошлое, которым жить не стоит, и настоящее «здесь и сейчас»… — А как же все мечты и надежды? — Это глупости. Мы тратим большую часть нашего времени на ожидание будущего, на мечтания. Но есть только настоящее, то самое «здесь и сейчас». — И что ты предлагаешь? — голос Люциуса сиплый от волнения, но он всегда отрицал эмоции, поэтому откашлялся и снова продолжил. — К чему ты это сказала? — Так… Просто я поняла, что будь у меня старшая сестра и завидуй я ей, как Астория Дафне, я бы поступила ещё хуже. Я, Люциус, очень амбициозна. Я люблю быть первой. Я наверное такая же жестокая… Мужчина открыл бутылку и налил вина в бокал, протянув его девушке: — Тебе надо успокоиться, выпей. Вино теплой волной растекалось по организму, Гермиона прикрыла глаза и выдохнула: — Я слишком много врала окружающим, врала самой себе, и от осознания этого становится противно и мерзко. Я допустила ошибку, и теперь, думаю, мне её никак не исправить. Она покрутила бокал в руках и начала передвигать его по столу, но потом отставила в сторону: — Дурацкая привычка! Так ты хотел узнать, как я догадалась, что это Астория? Малфой утвердительно кивнул, и она продолжила: — Дело в том, что я изначально подозревала Асторию, во-первых, потому что она как-то слишком резко отозвалась о маггловских способах убийства, а во-вторых, потому что её зависть Дафне была видна невооружённым глазом, ну и окончательно меня в этом уверил разговор с Эрнестом Осборном. — Перед его самоубийством? — Самоубийством? Не было никакого самоубийства, и Эрнест жив здоров… Бедный… Он был влюблён в Асторию, и она, зная это, пользовалась и игралась с его чувствами. Глупый влюблённый мальчик. — Ты похоже ударилась в психологию… или как там у вас это называется? — Ты чудной, Астория сумасшедшая, а Драко несчастен. Вы привыкли и вам не видно друг друга. Нет, Люциус, я не буду тебе рассказывать, как пришла к выводу о том, что убийца Гринграсс, не буду рассказывать, кого она хотела убить на самом деле… — И почему же? — он вопросительно выгнул бровь. — Потому что, Астория уже мертва, она выпила яд, на случай, если моё заклинание снять не получится. И этот яд дал ей ты, Люциус Малфой. — Если ты знала, почему не предотвратила? — Вы, чистокровные, очень странный народ. У неё были своеобразные понятия о чести, она не хотела, чтобы её арестовали, чтобы у сестры была возможность посмеяться над ней. Ты тоже не хотел, чтобы на тебя и Драко легла тень. Солидарность чистокровных. Падение престижа и положения в обществе и тому подобное… Мне перечислять дальше? Люциус насмешливо посмотрел на неё: — Неужели? Мисс Грейнджер, почему вы говорите об амбициях и эгоизме только аристократов? В вас этого не меньше, а, может быть, и больше. Гермиона пожала плечами: — Я не знаю, чем закончится эта история… Не знаю что будет с нами, и не знаю, как сложится наша жизнь, но я не хочу жалеть о том, чего не сделала. У тебя всё просто, а мне больно. Зачем, спрашивается, мне эта жизнь, если даже я не могу сама с собой разобраться? Я хозяйка своей судьбы, но я не умею ей распоряжаться. — Ты не любишь Поттера. Драко был прав. Ты эгоистка, и поэтому делаешь ему больно, морально убиваешь его. А «Золотой Мальчик» терпит и ждёт, уверяя себя в том, что ему будет легче, если ты будешь счастливой. — Ты тоже эгоист, Люциус. — Я знаю это. Малфой-старший протянул руку и аккуратно дотронулся до шелковистых завитков, выбившихся из причёски девушки: — Как думаешь, не легче ли быть эгоистами вместе? — Ты забыл наш первый опыт? — Нет, — Люциус усадил Гермиону на колени и легко целовал шею девушки. — Тогда мы ещё не знали, насколько эгоистичны, а теперь есть повод попробовать ещё раз. Не так ли? Грейнджер откинулась на плечо мужчины: — Думаю, ты прав.