Presto

«love is betrayal. love is anguish. love is sin. love is selfish. love is hope. love is pain. love is death. what is love? love’s a bitch…»

В гостиной её ждал Драко, развалившись на кожаном диване, потягивая какой-то напиток. — Я говорила, что прибуду в десять, а не то, что начинать ждать меня у камина надо с семи вечера… — А это ты как узнала? — с деланым безразличием поинтересовался блондин. — На тебе салфетка, которой ты пользовался во время ужина, висит до сих пор, и выпил ты уже почти бутылку, учитывая то, что ты часами смакуешь один стакан, я делаю вывод, что ждёшь ты меня именно с семи. А ждёшь меня ты потому, что именно перед ужином с тобой связался Нотт и рассказал о моём визите. — Всё верно… Гермиона довольно улыбнулась и села рядом с Драко: — А почему гранатовый сок? — Я бы сказал догадайся, но с твоей логикой, даже мне уже страшно, поэтому я просто отвечу: потому что его пила мама. — Прости… — Грейнджер опустила голову. — А ты здесь причём? — Ты наверное должен меня ненавидеть… Я расстроила брак твоих родителей, твоя мать мертва и всё это крутится вокруг меня, — она отвела глаза. — Мда… тяжёлый случай. Ты слишком высокого о себе мнения… На самом деле я действительно тебя ненавижу. Гермиона дёрнулась и посмотрела прямо в глаза Малфою. — Скажу даже больше, я готов тебя убить, но не за развод и не за твой роман с моим отцом… А за то, что ты либо слепая, либо твоя гениальность как-то повлияла на твои мозги, ты что, не видишь, что мой отец из-за тебя чуть ли не с ума сходит? Не видишь, как ему тяжело? — Драко смотрел в упор на девушку. Грейнджер смутилась и опустила голову: — Ты просто не понимаешь… Почему всё думают, что я привыкла, что меня осуждают и обсуждают? Почему ты думаешь, что мне будет приятно читать в газетах очередную сплетню или очередное абсурдное мнение на тему наших с ним отношений? Можешь говорить, что я трусиха, мне всё равно. Я хочу жить, понимаешь, жить? А с твоим отцом это маловероятно. — Но ведь про вас с Поттером ходит слухов немало, но ты же вместе с ним. — Ты одного не понимаешь, Гарри мой друг, я, можно сказать спряталась в его доме… Когда я закончу это дело, я просто сбегу… во Францию, нет, в Австралию… Неужели ты думаешь, что статус Героини войны может заменить обычное человеческое понимание? А его то мне и не хватает, а Гарри меня понимает. — Так, я не понял, что у вас с ним? Газеты говорят, что свадьба скоро, ты, что друзья лучшие… Бывшая гриффиндорка встала и подошла к Драко вплотную: — Зачем мне повторять, если ты всё равно не веришь? Ах, да, я надеюсь, что мне не придётся ночевать в гостиной? Малфой отставил стакан и поднялся: — Ладно, потом поговорим, пошли…

***

Драко решительно не понимал ни Гермионы, ни своего отца. Их отношения — тайна, покрытая мраком… Они выглядели счастливыми, когда были вместе… Потом расстались, на обоих лица не было… Потом снова начинают убеждать всех и вся, что счастливы, что их отношения были ошибкой… Угу, счастливы… Очень-очень счастливы! Одна от счастья так похудела, что смотреть страшно, а другой бродит, как приведение, по поместью, стены кулаками бьёт, даже этих… домовых эльфов пальцем не трогает… Да, ещё отец ведёт себя с ним так, будто его сын не знает, что в кабинете у него стоят три фотографии (именно фотографии, а не колдографии) Гермионы, что тот часами сидит, любуясь на них. Нет, Малфою—младшему не нравилось, что выбор его отца — грязно… магглорождённая, но что тут уже поделаешь? Любовь зла, полюбишь и… магглорождённого! А то, что это действительно любовь Драко Люциус Малфой не сомневался. Малфои не ошибаются! (ну, разве что иногда, по большим праздникам)

***

Гермионе не спалось… Нет, комната была шикарная и кровать просто чудесная, но очень неуютно было здесь… что-то словно давило, мешало расслабиться и заснуть… Она встала оделась и вышла из комнаты. Безошибочно нашла библиотеку, но обитель знаний была уже кем-то занята… — Ну, здравствуй… — она вздрогнула — этот знакомый голос вызвал кучу мурашек и сердце ушло, в пятки. Гермиона постаралась успокоиться и прекратить внезапную дрожь, когда ей это удалось, вошла в помещение. — Даа… Мисс Грейнджер, а вы знали, что излишняя худоба вам не к лицу? Нет? Тогда спешу вас осведомить. Люциус встал и направился в глубь библиотеки, а Гермиона, взяв первую попавшуюся книгу, заняла одно из стоящих рядом кресел. Через пять минут вернулся Малфой и сел в кресло напротив, в его руках была бутылка вина, что вызвало у Грейнджер усмешку. — А, как же твоя забота о домовых эльфах, что останутся без работы? Малфой налил в бокалы вина и посмотрел поверх её головы: — Одна особа четыре месяца отучала меня по всякому поводу звать их, что теперь не могу забыть… А вот особа эта, похоже, имеет проблемы с памятью. — Глупо во всём винить меня… Хотя, наверное я во всём и виновата… Ты просто никогда не мог меня понять, мне было всего двенадцать, когда я узнала, что такое война, а в пятнадцать мы уже сражались со взрослыми волшебниками… Наверное, я эгоистка, наверное, я очень слабая. Я этого и не отрицаю… нам всем просто хотелось жить. Жить обычной жизнью, той, в которой на тебя не охотятся Пожиратели, в которой за тобой не бегают папарацци, и в которой не собирают дотошно сплетни про тебя. Ты вырос во всём этом, а я и Гарри пришли, поэтому он лучше всех меня может понять, — Гермиона отложила книжку. — Да-да, расскажи мне, как плохо жилось ему со славой Избранного. Уверяй себя, что Поттер и только Поттер... — Вот ты, взрослый человек, а ничего не понимаешь, или это вино так на тебя действует… Гарри не дали выбора, его, можно сказать, лишили свободы. Разве кто-нибудь спрашивал у него, хочет ли он участвовать в этой войне? Разве он мог выбрать? Его просто поставили перед фактом. Люциус, в конце концов, посмотрел на неё, но в его глазах проскальзывала усмешка: — Поэтому ты ушла? Да, логика здесь явно отсутствует. Мисс Грейнджер оставила эту фразу без комментариев. Она всегда куда-то спешила, торопилась, так и не успела ещё остановиться и подумать, проанализировать… Очень захотелось спать и девушка, прикрыв глаза, откинулась на спинку кресла. Книжка соскользнула на пол. Люциус Малфой осторожно перевёл взгляд на девушку и расслабился — она спала. Он позвал домовика и приказал принести плед, потом встал, убрал вино и книгу, что уронила девушка. Он аккуратно накрыл её пледом, который принёс домовой эльф, потом трансфигурировал кресло в диван и устроил её на нём поудобнее. Гермиона ровно и тихо дышала, чтобы не выдать себя: из-под ресниц она незаметно наблюдала за мужчиной. Люциус укрыл её пледом и, трансфигурировав кресло в диван, уложил её и сел рядом. Как же давно она не видела его так близко… Она вглядывалась, из-под прикрытых век, в красивое лицо мужчины, замечая любые малейшие изменения: черты заострились, глаза впали… Похоже, что он на самом деле тяжело переживал их разрыв… Да и она сама от него недалеко ушла, тоже выглядела как инфернал. Люциус дотронулся до её щеки, и девушка приложила все усилия, чтобы не вздрогнуть от приятных прикосновений. А мужчина очертил её нос, скулы, коснулся губ, а потом убрал руку. Сердце Гермионы замерло. Люциус нагнулся, и его губы накрыли её; этот поцелуй, продлившийся всего-то секунду, вывел её из равновесия. Она открыла глаза. Серые глаза встретились с карими — в обоих горели страсть и нежность. — Зачем? — голос девушки был хриплым, но она ожидала ответа. — Не могу без тебя… Ты нужна, — признание далось ему нелегко, но глаза он отводить не собирался, только не сейчас, когда она рядом, когда в её глазах можно прочитать те же самые чувства, что испытывает он… — Мы потом пожалеем… — Нет, я не смогу… Она была благодарна ему за то, что он не сказал, что любит её. Иначе это было бы неправдой… их чувства нельзя было передать словами, они дышали друг другом… Они не могли жить друг без друга… И если бы он выразил эти чувства словами, она бы очень разочаровалась. Гермиона подалась вперёд и их губы слились в долгом поцелуе… Она чувствовала, что сердце его стало биться чаще, сильные руки обняли её и притянули ближе, усаживаясь на мужские колени… Наверное, эта ночь закончилась так же, как и все ночи, которые они проводили вместе, но девушка вывернулась из его объятий. — Прости, я не могу… Я предаю Гарри. Люциус разжал объятия: — У тебя с ним что-то было? — Нет, но это всё равно неправильно и нечестно. Мужчина поднялся на ноги и вышел из библиотеки: — Спокойной ночи, мисс Грейнджер. Гермиона проводила его взглядом, встала и пошла к себе в комнату: голова раскалывалась, и нужно было, хотя бы немного, поспать. Об их отношениях она подумает завтра… или когда будет время… а, возможно, это вообще скоро пройдёт и они всё забудут, как страшный сон… And now here is my secret, a very simple secret; it is only with the heart that one can see rightly, what is essential is invisible to the eye.  (А вот и мой секрет, очень простой секрет. Только сердцем можно увидеть истину. Самое важное невидимо для глаз.)