На грани

Цветы. Конфеты. Печенья. Кресты. Могилы. Земля. Олеся опять пришла на кладбище. Сегодня особенный день. День, когда у неё наконец появилась надежда. Надежда на то, что она сможет спасти своего отца. Своего самого родного и любимого человека, оставшегося в живых. Девушка, как всегда, по уже привычной тропинке, как к себе домой, прошла к небольшой могилке, на кресте которой было написано: «Орехова Анна Владимировна. 12.04.1976 - 23.09.2012». Вроде бы обычные буквы, обычные цифры, но для Олеси они несут огромный смысл. Дрожь по телу, мурашки по коже, сердце сжимается от одного только взгляда на дату смерти. Открыв невысокую скрипучую дверцу заборчика, Олеся зашла в то самое маленькое место, где теперь «живет» её мама. Лежит в земле и больше никогда не встанет, никогда не улыбнется, никогда не откроет глаза, никого не обнимет, больше никогда не вернется к себе домой, к своей любимой семье, за которую она готова была отдать всё. Даже свою жизнь... - Привет, мам, - всё с той же улыбкой негромко сказала Олеся, присаживаясь на деревянную скамеечку. - А у меня хорошие новости. Помнишь я тебе про Антона Ниженко рассказывала? Он оказался не таким уж и плохим, - на этих словах Олеся улыбнулась ещё сильнее, вспоминая, как она провела сегодняшней вечер в его компании. - Он пообещал поговорить со своим дядей и возможно папе сделают операцию вне очереди, представляешь? Около часа Олеся просидела на скамейке, рассказывая со светящимися от счастья глазами маме о том, что возможно скоро её папа снова будет радоваться жизни и о том, как она теперь счастлива. Рассказывает о счастливом будущем, даже не догадываясь, что делать бесплатную операцию вне очереди никто не собирается. До самого позднего вечера Олеся просидела на кладбище, рассказывая маме всё подряд. Она могла просидеть здесь целый день. Просто сидеть и молчать, иногда вспоминая всевозможные истории и рассказывая о них своей маме. Она рассказывала ей абсолютно всё. Начиная с той минуты, как она проснулась, заканчивая тем, что пришла сюда. У неё никогда не было никаких секретов от мамы, она делилась с ней абсолютно всем, ещё тогда, когда её мама была жива. Они часто сидели на кухне вечерами и разговаривали друг с другом, делясь всякими девичьими секретами. Сейчас Олесе этого не хватает. И чтобы совсем не убить себя морально, она каждый вечер так же разговаривает с мамой, представляя, что сидит с ней на кухне, смотрит в её счастливые, добрые глаза, слушает её приятный голос, вдыхает её нежный аромат духов, которыми до сих пор пахнет в их общей комнате. Олеся создает своеобразную иллюзию. Иллюзию разговора, улыбок, счастья. Всего этого нет, но в голове, где-то там внутри, она пытается воссоздать ту картину, как они беспечно сидели с мамой на кухне, попивая чай и весело о чем-то беседуя. Это не жизнь, это иллюзия жизни. Но по-другому нельзя. Точнее Олеся просто не может по-другому. Иначе она сломается. Как маленькая, горелая спичка, которая не в состоянии больше держатся. Но Олесе приходится терпеть, пытаться и стараться жить, ради бабушки. Если бы не она, то Олеся давно опустила бы руки и молча ушла из этой жизни. В это время разозлившийся на весь мир Тоша сидел на своей крыше, медленно вдыхая и выдыхая едкий дым сигарет. Злость гуляла по венам и не давала покоя. В его голове всё никак не унималась мысль: почему дядя, его родной дядя Витя, который никогда не отказывал ему в помощи, просто взял и отказался спасать жизнь человеку. Это ведь его работа. Но парень из-за своей злости совсем не понимал, что это не простая операция, которую делают почти каждому второму человеку. А это дорогостоящая операция, которую проводят очень редко из-за отсутствия донорских сердец. Да и операция на сердце нужна не каждому второму человеку. Тоша сидел на краю крыши, выкуривая уже пятую сигарету за несколько часов. Дрожь прошлась по телу. На улице уже давно потемнело и заметно похолодало. Парень сидел в одной ветровке, отчего ему было ещё холоднее. Он застегнулся до конца, натянул рукава до предела, но теплее не стало. Как назло с неба начали падать редкие капли дождя, позже превратившиеся в сильный ливень. Промокнув до самой последней нитки и выбросив сигарету, которая тут же стала сырой, парень, пробурчав что-то себе под нос, медленным шагом ушел с крыши. Дрожа от холода, он шел домой по темным Киевским улицам. Чтобы хоть как-то отвлечься от невероятного холода, он начал думать о том, что скажет Олесе. Он боялся увидеть её реакцию, боялся её расстроить, боялся, что она не выдержит этого и что-нибудь с собой сделает. Она возлагает на него такие надежды, так обрадовалась, что её отца смогут спасти. Он видел, как её глаза светятся от счастья. И он не мог обломать ей все надежды.