Я дыхание твоё ловлю

      Он так долго смотрит на неё, что она, не выдержав, улыбается: - Что ты? - Никак не поверю, что это правда, что ты рядом. Я никогда не смогу насмотреться на тебя.       Не отрывая от неё откровенного, обжигающего и при этом абсолютно беззащитного взгляда, он берет её руку, целует ладонь, пальцы, нежно скользит по запястью, и, наконец, прижимает её к своей щеке. В этих простых движениях столько нежности и едва сдерживаемой страсти, что у Софии темнеет в глазах, и она глухо говорит, почти требует: - Поцелуй меня.       Словно сбросив оцепенение, он приникает к ней. Нежные прикосновения скользят по лицу, волосам, плечам. Кровь, закипая, как сумасшедшая стучит в висках.       Она прижимается к нему всем телом, чувствуя, как бешено колотится его сердце, вдыхая его, вдруг ставший таким родным и необходимым, запах, желая почувствовать его ещё ближе.       А Павел не спешит, стремясь насладиться каждым мгновением, увидеть едва заметное движение её ресниц, отсвет тени на щеке, поймать её вздох - и выдохнуть в ответ. Ещё раз убедиться, что эта женщина сейчас рядом с ним. В его объятиях. Что это она несколько часов назад согласилась стать его женой.       Сплетаются руки, губы, смешивается дыхание. Они не представляют, как долго стоят здесь — у окна. Время перестаёт существовать. Наконец, платье падает на пол, и он со стоном касается её кожи. - София… - и в одном звуке имени сотня признаний.       Его губы опускаются вниз по её телу и она, чувствуя, как предательски подкашиваются ноги, ищет опору в стоящем рядом столе.       Она не помнит, как они оказываются на кровати, где остается его одежда. Он медленно, всё ещё сдерживая себя, склоняется над ней, словно стараясь навсегда запомнить эту минуту. И её - такую. Невероятно, непостижимо желанную. - Иди же сюда, - снова не выдерживает она.       А потом всё исчезает. - Моjа, моjа, моjа, - слова сливаются с поцелуями, захватившими её тело, каждый сантиметр её кожи.       Она отдаётся во власть его желания, его чувства к ней, растворяясь в его объятиях, горячем прерывистом шепоте, взгляде - он неотрывно смотрел на неё, позволяя себе прикрыть веки лишь на мгновение и снова устремлял на неё взгляд, словно видеть её было жизненной необходимостью.       Её голубые глаза темнеют, напоминая сейчас по цвету море во время шторма. Она почти перестаёт понимать, где его губы, где пальцы, дарящие невыносимую ласку, — они везде, и эта сладкая мука заставляет её вновь и вновь со стоном шептать его имя, выгибаясь, находить его руки, губы плечи, чтобы вернуть то счастье, которое он дарит ей.       Поцелуи и прикосновения становятся всё жарче и требовательнее, всё нетерпеливее они стремятся слиться воедино. Нет больше ничего, кроме их единения, соприкосновения пальцев, губ, горячей кожи. Испепеляющие ласки сливаются в круговорот, невиданный ранее вихрь наслаждения и эмоций взрывает их маленькую вселенную.       Они замирают, ещё не в силах оторваться друг от друга, стремясь сберечь пережитые ощущения, ожидая, когда восстановиться дыхание. - Я люблю тебя, - тихо говорит он, целуя её солёные веки.       Что-то то безумное творилось с Павлом, когда он был с ней. Он то ли горел в огне, то ли тонул, эти стихии не раня, обжигали и отнимали дыхание, даря ощущения столь невероятные, что все происходящее казалось нереальным. И виновницей этого волшебства была она - она, нетерпеливо подающаяся ему навстречу, она, впивающаяся пальцами в его спину, она, горячо шепчущая его имя, она, в чьих сумасшедших глазах он искал отражение своего сумасшедствия, вновь и вновь прося посмотреть на него. И опять он беззвучно шепчет её имя и безумные нежности, счастливо утопая в этом штормовом океане.       Потом были долгие, немного глупые разговоры, так занимающие порой влюбленных, недавно обретших друг друга: — а когда ты впервые, а что ты тогда подумала, а что ты почувствовал, а помнишь…. Воспоминания скреплялись поцелуями и объятиями и они снова проваливлись в страсть, так и не поняв, что же, собственно произошло, какое именно мгновение вспыхнуло тем счастьем, тем безумием, что творилось сейчас между ними. - Я всю жизнь искал только тебя, - горячо говорит он, отвечая разом на все вопросы, - Волим те. В ответ она только выдыхает его имя.       Свежий утренний ветер шевелил лёгкие занавески, пропуская солнечные лучи, мягко золотившие волосы Софии. Он смотрел на неё, думая о том, что было в ней такого, что ей удалось проникнуть в его душу, забраться под кожу, безраздельно завладев всем его существом. И разбить тот кокон искусственной жизни, который он много лет старательно возводил вокруг себя. С ней рядом он словно родился заново. Она улыбалась, и ему хотелось обнять весь мир.       Она чувствовала его взгляд. Не открывая глаз, пробормотала: - Я никуда не пойду. Ни за что не встану. -Я тоже, - он ласково перебирал рассыпавшиеся по подушке светлые пряди. - А у вас, Павел, если не ошибаюсь, сегодня смена. -Да, но я надеялся, что моя начальница даст мне отгул? — его рука нырнула под одеяло и невыразимо сладко заскользила по её бедру. - На каком основании? - Я болен. Очень серьёзно. - Чем же? - она, наконец, перестала жмуриться, и повернулась в его руках, чтобы видеть глаза. Смешинки в них вдруг стали очень ранимыми. - Тобой.