Это не жизнь, просто театр.

Дерево было совсем голым, не считая последние две ветки в ещё желтых листьях. Сасори стало значительно легче, он уже неплохо передвигался, хоть иногда ему и требовалось отдышаться. Так же с вашим слухом всё было хорошо, он восстановился и теперь нормально функционировал, что не могло не радовать. Сасори: Игра 50 на 50. Какой знак выбираешь? Ты: И ведь в любом случае в дальнейшем будем рисовать следующий. Сасори: Не важно, выбирай: глаз или спиральку? Ты: Глаз. И, это… Давай я сама. Неудобно было напоминать о немощности Сасори, он болезненно воспринимал сей факт. Он передал тебе заточку и отошёл в сторону. Каждой раз козы были непредсказуемы со своими загадочными образами, сейчас ты надеялась на менее опасное существо. Нельзя сказать, что некоторые были совершенно не опасными и не приносили никакого вреда. Каждый раз ужас сотрясает тело, а на разум страшно полагаться. Не каждый может вытерпеть ледяное присутствие призрака, от которого веет смертью. Казалось, инфекция разрушала Остров изнутри. Больше не было живых существ, больше не росли сочные фрукты, листья пальм и других деревьев высыхали, оставляя на своих местах пустые ужасающие ветки. Климат тоже претерпел изменения - стал более сухим. В полдень выходить из тени было смертельно опасно, поэтому вы старались отсыпаться в это время в прохладной пещере, иногда просыпаясь, чтобы умыться и попить воды. Ночи же стали очень холодными. Пришлось запастись дровами и хворостом, благо, теперь этого добра стало очень много. Сасори сидел на большой куче листьев, и следил, как ты безуспешно крутишь палочку в своих руках. Конечно, он справлялся с разведением огня на раз-два, но… Его настроение никогда не поднималось, даже при твоих шутках или нежного флирта с ним, на который он так любил отвечать своим неизменным сарказмом. И вот струйка дыма и огонь начал с удовольствием уничтожать солому с корой. Стало очень холодно. Даже укрыться было нечем, бедный плащ, служивший вам одеялом, был частично разорван для медицинской помощи, а после и вовсе утерян. Вы прижались боками. А луна давно уже хозяйничала на небе. Ожидание сильно напрягало, но выйти на улицу вы уже не решались, и дело не только в холоде. Ты медленно переворачивала поленья в костре длинной толстой палкой, иногда вынимая её из огня, следя, как она горит, испуская дым, и покрывается угольками. На огромной скорости из темного прохода внутрь прыгнуло нечто, блеснув красными глазами, а следующим резким движением оно попыталось накинуться на вас. Ты: ААА! Сасори, успев только немного приподняться, ударил чудище поленом. Ты же со страха ткнула последнего тем, что было в руках, горящей палкой. Монстр раскрыл свою пасть с острыми акульими зубами и зашипел. Грязная скомканная шерсть на его брюхе опалилась. В нос ударил едкий запах горящей плоти, и кусок внутренностей упал на каменный пол. Завизжав нечеловеческим голосом, чудище отпрыгнуло назад, его левый глаз быстро задергался, а изо рта полилась зеленоватая жижа. С ужасом покосившись на палку в моих руках, убийца решил отступить. Ты тут же сунула палку обратно в огонь, которая тут же вспыхнула, из-за странной жижи. Свист и только красные точки мелькали в темноте. Сасори: Он не ушёл, выжидает. Ты: Я думала, у меня сердце остановиться. Он так резко появился. Сасори: Нужно быть начеку, даже если его тело вспыхивает от единого уголька, менее опасным его это не делает. Ему ничего не стоит повторить свою попытку вновь. Не отрываясь, вы вглядывались в темноту за дверью и медленно подкладывали хворост в огонь, надеясь, что запасов хватит на всю ночь. Часто можно было услышать шуршания, тяжелые вздохи и рычание. В кромешной тьме мелькали наполненные кровью глаза, которые леденили кровь в жилах. Несколько раз чудище не выдерживало и подходило совсем близко, совсем. Медленно просовывая свои волосатые пальцы с когтями, внутрь вашего убежища, хватаясь за косяк, выглядывая из-за угла, стреляя голодными глазами, наполненные кровью. Ты готова была заплакать. Этот ужасный образ ты запомнила на всю жизнь и после, когда ты видела, что кто-то украдкой выглядывает из-за укрытия, ты готова была кричать от страха и бежать без оглядки. Тут же бежать было некуда. Сасори тоже нашёл себе палку, правда короче, чем была у тебя и, сделав из него небольшой факел, частенько старался отпугивать страшилище. После вы услышали человеческий голос, который жалостно повторял «Помогите. Кто-нибудь». Но, вы уже успели наслушаться подобных просьб, поэтому никакой жалости эти слова не вызвали. Прошло много времени и попытки поужинать стали всё чаще и всё агрессивнее, пока уже совсем разозленный монстр не накинулся на вас. Сасори: Реще! Сасори проткнул плечо существу, уворачиваясь от когтей. Ты быстро вколотила в разваливающееся тело и свою обгорелую деревяшку. Тело монстра тут же начало разваливаться на куски, отслаиваясь от костей и тут же воспламеняясь. Сасори: Добегался? Вот голод тебя и сгубил, мерзкая тварь. Монстр визжал, но сделать ничего уже не мог. Предсмертный хрип эхом прокатился по вашей пещере. Смердящие органические остатки, растекающейся кучей лежали на камнях и уже не шевелились. Прикрыв нос рукой, ты закашлялась. Ты: О, Ками. Сасори: Пошли отсюда. Тебя скрутило и начало сильно рвать. Когда рвотные позывы улеглись, Сасори дал опереться на себя и потащил из пещеры. Сасори: Стой тут. После тебя опять скрутило. Кукольник вернулся обратно, с горящей деревяшкой, которая еще недолго могла служить вам светом. Сасори: Давай, давай. Лучше перестраховаться и перебраться в более безопасное место. Вставай. Ты: Мне плохо… Сасори: Я догадался. Потерпи, скоро пройдёт. Ты побрела вслед за факелом. Вокруг опять было всё тихо и слишком темно. Ты: Через сколько рассвет? Сасори: Часа через 3 где-то. Ты: Это хорошо. Вы шли и шли, пока Сасори не сказал тебе пригнуться и факел не осветил стены пещеры. Ты: Где мы? Сасори: Вообще в эпицентре зла. Сасори шагнул вглубь, освещая пол. Ты вскрикнула, когда увидела мирно спящую козу. Последняя никак не отреагировала, и только мирно вздымающаяся грудная клетка, говорила о том, что она жива. Красноволосый продолжил осматриваться, но более ничего не нашёл. Факел потух. Оставалось лишь в обнимку ждать рассвета, прислушиваться к дыханию друг друга – единственное, что не давало сходить с ума в пустоте.