В четырёх стенах серости

Неинтересный факт: запах миндаля похож на запах взрывчатки. Витя никогда не задумывался об этом, пока однажды жена не испекла пирог с этим чёртовым орехом, который и орехом, строго говоря, не является. Аромат выпечки заполнил красивую квартиру, а Витину душу — бесконечным числом тонн беспокойства, истерики и мерзких воспоминаний. Стресс затянулся удавкой на мощной шее, в глазах всё заволокло, и тело больше не принадлежало Вите. Потому что Витя никогда бы в жизни больше не захотел убивать; а тело, насыщенное безобразным, липким, горьким давлением, очень даже хочет. Витя и рад бы забыть пережитое в армии; но те события упрямо не собираются его отпускать, вцепились как клещи, пустили корни, тесно сплелись с каждым кровеносным сосудом, и отныне преследуют его в каждом движении посторонних, в каждом блике солнца, в каждом случайном запахе. Теперь Витя в больнице. А в больнице миндальных пирогов не пекут. И даже не потому, что берегут Витин душевный покой, просто, если честно, плевать, чем сегодня они будут давиться — манкой, овсянкой или оладьями, серыми как стены, потолок и небо за окном. Но отсутствие триггера не значит, что Вите здесь хорошо. Вите здесь ещё хуже. Он постоянно начеку, ожидая подвоха от каждого встречного и поперечного, от каждой стенки, от каждого шороха. Его окружают слишком необычные персонажи — от странно одетых до странно выражающихся — и это никак не может подарить покой бывшему солдату. Витю пытаются в ы л е ч и т ь. Его постоянно учат не думать, забыть, отрицать, тушить страх и тот страх, что появляется после страха, но только никто не понимает главного: пугать мышь электрошоком легко, внушить ей отрицательное представление о самой себе в миллиарды раз труднее. И раз за разом Вите срывает крышу. Он пугается, адреналин словно извне накрывает парня с головой, сердце бьётся как умалишённое, Витя боится и одновременно с этим рвётся в бой. Ему интуитивно хочется защищать слабых, коих здесь — превеликое множество. В ходе этого поистине душераздирающего представления у Вити отказывает правая нога — травма сугубо психосоматическая и к реальным повреждениям не имеет никакого отношения, — но тем не менее, Витя в упор не чувствует ноги ниже колена, и ему приходится ползти, издавая душераздирающие стоны, пугающие каждого, кого он встречает на своём пути. Медперсоналу ничего не остаётся, как накачать бравого солдатика лекарствами, после которых он спит несколько суток кряду. Для Вити сон — это не просто физиологическая потребность, зачастую это эвакуация из горячей точки как минимум. Впрочем, пока он спит, его внутренняя борьба продолжается. Он в ней так хорош, что впору чёрный пояс выдавать. Во сне Витя пытается вернуть жену, быть нежным и заботливым, но получается только быть грубым, неистово яростным, и всё заканчивается также, как закончилось тем бесславным утром. Его мозг пережёвывает последствия его приступа раз за разом, а потом выплёвывает Витю в реальность, где ему ни капли не лучше. Вите невероятно паскудно, и он невольно сравнивает себя с оловянным солдатиком из старой детской сказки. Ведь и солдатик когда-то был с т о й к и м, но в итоге расплавился, потеряв любимую. Вите тоже ничего не остаётся, кроме как плавиться от собственного горя.