В четырёх стенах серости

Арсений протягивает руки — тонкие пальцы, грациозная кисть, тонкая паутина бледных вен по предплечьям, движение отточенное, плавное, практически кошачье, преисполненное уважением к себе и снисхождением. Арсений ожидает, что к его пальцам сейчас прикоснутся губы, а все вокруг склонят головы. Арсений разочарован — никто не собирается вести себя согласно этикету — но не подаёт виду. Он выше этого. Тем не менее, все вокруг предельно вежливы, едва ли не учтивы, и дискомфорта ему не доставляют. Он давно смирился с аскетичной обстановкой в его комнате, со скудным гардеробом (даже в однотонной робе непонятного цвета он старается выглядеть достойно), с не лучшего качества едой. В его жизни в основном надо и почти всегда нельзя. Надо принимать лекарства, надо посещать групповую терапию, надо прогуливаться перед сном, надо спать. Нельзя бить других, нельзя доказывать свое божественное происхождение, нельзя проявлять слабину. Со своими надо он справляется с поистине царским достоинством. Лекарства смиренно принимает, снисходит до общения с руководящим медицинским персоналом, с откровенным удовольствием посещает больничный сад — там он может побыть собой и высказать вслух всё, что было у него на душе. Говорить о своих проблемах с живыми людьми он не желает, они ему не ровня, а значит, и нечего знать, по чём болит его голова. Но всё равно все знают о том, что Арсений не ладит со сном. Снотворное на него почти не действует, и каждая ночь для него как сто лет одиночества. Арсений знает, почему. Потому что на голубую кровь их простецкие лекарства не рассчитаны. Но как заставить всех ему поверить? Ему никто никогда не верил. Терпение Арсения на исходе. Арсений берет нож — тот туп. Арсений признает ошибку — действительно, вокруг столько буйных и склонных к суицидам молодых людей, кто ж в здравом уме даст им в руки заточенные лезвия? Арсений находит зубочистку и методично ковыряет палец возле ногтя, не замечая никого вокруг. Смуглый парень в смирительной рубашке наблюдает за его действиями и заливисто смеётся. Арсений терпеливо объясняет тому, что сейчас все увидят голубую кровь, поймут, от чего лекарства не действуют и обязательно п о в е р я т ему. На громкий смех сбегаются санитары, замечают манёвры Арсения и под руки куда-то его уводят. Впервые Арсений не сопротивляется физическим контактам. Но под вечер Арсений снова у себя в палате. В этот раз его руки с синюшными венами прикованы ремнями, а кисти забинтованы. Арсению ничего не остается, как сдаться. П о к о р и т ь с я. Закрыть глаза и выспаться на вздохе. На бинтах в темноте можно было бы разглядеть голубоватое пятно…