Хемлок Гроув

Долгое время тишина заполняла разрушенные стены лаборатории, не выходя за ее пределы. Никто, никто не поспешил на помощь, которая была так необходима. Но жизнь продолжается, и не важно, в какой форме. Так говорил и молодой учёный, имя которого нам  уже знакомо. И вот, спустя пару минут после выстрела,  мучительная тишина наконец развеялась. — Кто ты?! Отвечай: кто?! — раздался взволнованный женский голос — Говори, иначе я вышибу тебе мозги! — Ааа, черт,  подожди, мне нужна минута, чтобы прийти в себя.  Не каждый день, знаешь ли, в меня стреляют. Я... я доктор Клаус Блински, главный учёный компании "Годфри Индастрис". — Ты врешь, Прайс является  ее руководителем! Учти, я не шучу. ещ … — Может ты дашь мне договорить, Лита! Прайс умер, так же, как и ты когда-то. Но он применил метод гибернации, что привело к оживлению твоего организма!  Мне... мне нужно очень многое тебе рассказать. Если ты, конечно, веришь мне! — сказал Блински, показывая бейдж со своим именем. — Я... извините, мне так неловко… — Ничего, пусть даже в такой обстановке, но ты должна узнать всю правду. Присаживайся поудобнее, слушать придется очень долго. Итак, начнем. Три часа спустя — Теперь тебе известно всё, что было на самом деле!  Ты умерла только благодаря стараниям Оливии. Твою дочь, Надю,  тоже хотели уничтожить — сначала все та же Оливия, затем Спивак, ужасная ящерица, а потом и вовсе сумасшедшие оккультисты! Но ее постоянно оберегали Роумен и Питер! Ты должна простить их, во что бы то ни стало. Им было очень тяжело… — Кто дал имя моей дочери? — Миранда, я тебе о ней рассказывал. Чудесная девушка. Правда, она стала жертвой Спивака, но зато эта бойкая девчонка кормила, одевала, гуляла и прекрасно ухаживала за Наденькой! — Все… про кого ты рассказывал... умерли? — Да… Увы... Мне жаль… Вдруг неожиданно из щели, в которой лежала взрывчатка, пошел легкий дым. Датчики загорелись красным цветом, включилась сирена. Были слышны крики людей, работавших наверху в офисах, но нас это не беспокоило: все, что мы пережили, не сравнится ни с чем, и именно в такие моменты начинаешь это понимать. Через пять минут лаборатория, в которой мы оказались замурованы, наполнилась черным дымом. — Ещё минуты три, и все наши страдания закончатся, — сказала Лита. На ее лице не было ни единой эмоции. Я тоже  смирился с предстоящей гибелью. Жизнь перестала казаться мне нравственной, интересной, кипящей. Я закрыл глаза. Как вдруг… Дверь с грохотом упала на пол, и вбежал Кевин. — О, Господи, доктор Блински! Наконец мы вас нашли! Давайте, ребята, поднажмите! Мы не можем потерять великое достояние науки!!! И девушку прихватите заодно! Давайте, раз, два! Мы вышли на улицу. Свежий осенний ветер с нежностью обдувал мое лицо. Я стоял и смотрел, как горит компания: едкий дым и языки пламени пожирали абсолютно все, что попадалось им навстречу. И именно в этот момент меня осенило, что пламя изображало символ Уробороса. Змей, который уничтожит все человечество. С этими мыслями я упал на асфальт, понимая, что не чувствую ног.