— А как это — приручить? — Это давно забытое понятие, — объяснил Лис. — Оно означает: создать узы. — Узы? — Вот именно, — сказал Лис. Антуан де Сент-Экзюпери, "Маленький принц" Моя проблема в том, что ты — её решение. Фредери́к Бегбеде́р
Смерть Сноука не принесла ожидаемого облегчения. Отнюдь. Капризная и иррациональная Сила продолжала сводить их вместе всё с тем же настырным постоянством. Сталкивать лбами два диаметрально противоположных полюса, и эти лбы – упрямые и обозлённые – были непримиримы, и борьба должна была продолжаться до полного поражения одной из сторон. Сила связывала их в любое время дня и ночи не только помимо их воли, но даже наперекор ей, всегда некстати и невпопад. Но чаще всего это происходило именно тогда, когда Рей особенно остро нуждалась в покое и отдыхе. Впрочем, и он тоже. Если коллективный разум мидихлориан, этих микроскопических форм жизни, растворенных во всём сущем, и обладал неким подобием чувства юмора, то весьма пакостным и скверным. Рей ненавидела, когда её личное проклятие, персональный демон, готовый уничтожить всё, чем она дорожит, появлялся перед ней ночью. Хотя, если хорошенько подумать, то она должна была радоваться каждому из его незваных ночных визитов. Раз от пут, сковывающих и отравляющих их обоюдное существование, нельзя было избавиться, то пусть уж лучше Силе будет угодно потешаться над ними именно в ночное время суток. В тихие и безмолвные часы, когда девушка находилась одна в своих покоях, предусмотрительно лишенных любых подсказок, которыми новый Верховный лидер Кайло Рен мог бы воспользоваться в стратегических интересах Первого Ордена. Как гласила старинная поговорка, «из двух зол всегда выбирают меньшее». Рей всё понимала, вот только легче от этого не становилось.***
Она снова сделала это: ускользнула от него, оставив после себя взорванные мосты. Причём практически в буквальном смысле этого выражения. Но во второй раз всё было иначе. Его походка была дёрганной, чересчур размашистой и беспокойной, словно он ступал не по металлическому настилу, а по тлеющим углям, и каждый шаг, который он делал, причинял ему боль. Её мутило, перед глазами плясали оранжевые огненные всполохи, на языке осела горечь с привкусом крови. Повсюду на обожжённом полу были разбросаны ещё дымящиеся тела преторианских гвардейцев. Всё произошло слишком стремительно. Их начищенные до блеска, безупречные алые доспехи почерневшими и покоробившимися струпьями путались под ногами. От обугленных, искромсанных останков исходил тошнотворный запах смерти. Вокруг воцарилась мёртвенная тишина, нарушаемая лишь едва слышным треском остывающих перегородок. Он подошел к ней почти вплотную, заслонив от неё весь зал своими широкими плечами, вынуждая Рей ощутить себя крошечной и незначительной точкой, зависшей в вакууме безграничного одиночества и темноты. Воздух между ними чуть ли не искрился от напряжения, а глубокое безмолвие, затопившее всё пространство вокруг, свинцовой тяжестью давило на барабанные перепонки. На какой-то бесконечно растянутый миг всё будто замерло, и время остановило свой привычный ход. Голова Кайло и его высоко вздыбленная грудь оставались неподвижными, застывшими, как у статуи, а напряжённая ладонь была с доверчивой готовностью протянута в сторону Рей, и мелко подрагивала, словно на поверхности её кожи оголились все нервные окончания, и от любого неосторожного прикосновения мог разразиться настоящий взрыв. В тёмно-карих глазах плескалась холодная глубина заброшенного колодца. Они сияли непередаваемым сухим блеском, и лишь на самом дне расширенных зрачков притаилась робкая надежда, почти мольба, и несвойственная ему стыдливая растерянность. Кайло терпеливо ждал, но ничего не происходило. Рей колебалась, разрываясь между страхом и сомнениями, зная, как она должна поступить, но чувствуя, что у неё может не хватить на это душевных сил. Мучительное ожидание перемешивалось с всепоглощающей паникой и трепетом, адреналиновым всплеском, разгоняющим застывшую в жилах кровь. Должно быть, им овладело такое же невыносимое чувство беспомощности, и тогда он, скрипнув зубами, с видимым усилием прошептал: «Пожалуйста». Рука, затянутая в чёрную кожаную перчатку, непроизвольно дёрнулась, сократив разделяющее их расстояние до нескольких жалких сантиметров. Она видела, с каким трудом ему удалось произнести вслух это одно-единственное и исчерпывающее слово. С его искусанных припухших губ, словно из отрытой раны стекало душераздирающее отчаяние, вызванное признанием собственной уязвимости в этот роковой момент. Осознание своей власти над ним на секунду захлестнуло её горячей волной, но скоро отступило, оставляя после себя только боль сострадания. Всю свою сознательную жизнь падший джедай, сын легендарных родителей, неприкаянный и всеми покинутый Бен Соло как будто бы поддерживал беспрестанный спор, разговор со смертью, с запредельностью. Как одержимый, он протягивал руки, чтобы физически ощутить разделительную полосу между Светом и Тьмой, точку отсчёта, где Свет уже не мог сохранять свою первозданную белизну, где многоликий мрак манил его, просил остаться, обещая награду: стать частью чего-то большего, могущественного и впечатляющего. Эту скорбь он тащил по жизни как свой личный, на все времена, чёрный флаг: скорбь о невозможности когда-либо придти к равновесию. Вечная, сосущая, грызущая, выжигающая внутренности боль, перекореживающая чувства ненасытность, опустошающая мысли озабоченность, озабоченность все той же невозможностью обретения баланса. Рей тонула в океане бурных противоречивых чувств, точно таких же, что терзали израненную душу Кайло. И она, будто заговоренная, поддавшись искушению, невольно потянулась к нему, подобно мотыльку, который летит к свету, рискуя сгореть, чтобы… …всё-таки отвергнуть его руку в самый последний момент. Она ощутила, как между ними в мгновение ока развернулась бездна, куда более глубокая и широкая, чем даже та, которая была между нами раньше. По сравнению с этим зияющим провалом пенящаяся магмой пропасть на разрушенном Старкиллере — всего лишь трещина, через которую Рей могла играючи перепрыгнуть. Рей нахмурилась, так что между бровей залегла морщинка, скрюченные пальцы свела судорога, но она упорно вытягивала их вперёд. Кайло зеркальным отражением повторил её жест. Он, сгорбившись, стоял напротив неё, на расстоянии метра, почерневшие глаза смотрели холодно и пронзительно, бледное лицо напоминало застывшую маску, и лишь крупные бисерины испарины проступали на его лбу, выдавая истинные чувства. Их силы были равны. Световой меч Энакина Скайуокера замер в колеблющемся воздухе ровно посередине двух противоборствующих форс-юзеров. Его серебристая рукоять являлась своеобразной символичной чертой, которую каждый из них отчаянно пытался перетянуть на собственную сторону. По венам Рей струился жидкий огонь, грозивший сжечь её дотла. Смотреть Кайло в глаза, в эти два выжженных пепелища становилось всё тяжелее, но ещё тягостнее и мучительней было бы думать о том, что по-прежнему не давало покоя. Обжигало сильнее любого пламени. Она сконцентрировалась на мече, отметая всё лишнее, с притупленным ужасом понимая, что не ощущает в области грудной клетки ничего, кроме рваной дыры размером с проклятый астероид. Рей позволила разъедающему ничто расшириться, пока оно не охватило каждую клеточку её тела, заволакивая разум мутной пеленой безразличия. Всё казалось ей странно размазанным; затуманенный разум Рей, не сразу уловил густой, вибрирующий гул, эхом разносящийся по залу. Звук быстро нарастал, оглушая и закладывая уши, превращаясь из низкого и глухого в высокочастотный, свербящий свист. В раскалённом пространстве буквально проскакивали искры, настолько накалилась атмосфера, а потом яркая синяя вспышка ослепила их обоих. Рей широко распахнула глаза, захлебываясь беззвучным криком. Её колотила крупная дрожь. Картины сна всё ещё мелькали у неё перед глазами. Прокашлявшись и смахнув выступившие слезы, девушка стала беспокойно озираться по сторонам. Из темноты начали постепенно проступать знакомые очертания. Обнаружив себя сидящей на кровати в собственной спальне, Рей облегченно выдохнула и откинулась на матрас. Она проснулась посреди ночи, испытывая нечто вроде головокружения. Рей посмотрела в потолок, и он показался ей бесконечно далеким, блеклым, ненастоящим. К тому же он быстро вращался, от чего у неё заныло в висках. Что разбудило её? Она лежала неподвижно, тихо, но сердце билось в груди, точно двигатель, вышедший из-под контроля. Рей услышала шум своего неровного дыхания, и в полной тишине этот звук показался ей настолько необычным и громким, что она невольно задышала быстрей, пока не начала задыхаться. Она спрашивала себя, уж не этот ли самый шум разбудил её. Однако в глубине души Рей чувствовала, что её сон был нарушен внешним раздражителем. И тут к ней пришло запоздалое понимание — она не одна. Её прошиб холодный пот, несмотря на то, что в комнате было довольно душно. Страх нахлынул на неё с удвоенной силой; сердце вновь бешено забилось, а воздух с трудом проходил в стиснутые спазмом горло и лёгкие. Кайло Рен был невыразимо дальше, чем она могла себе представить и вместе с тем невыносимо ближе, чем она боялась в этом признаться. Девушка чувствовала, как аура его давящего присутствия трещала в её сознании, словно разведенный костёр. Рей крепко зажмурилась, но образ Кайло, окутанный тёмным облаком концентрированной злобы, казалось, отпечатался на обратной стороне век — в виде большой чёрной кляксы — и продолжал преследовать её. Она видела его даже сейчас, с закрытыми глазами, лежа под одеялом, в комнате с зашторенными окнами. Клякса пульсировала, разрасталась и обвивала разум своими тёмными склизкими щупальцами. В какой-то момент нервы Рей не выдержали, она рывком поднялась и включила прикроватный светильник, втайне надеясь, что свет разгонит весь мрак, в том числе и тьму иного рода, но тщетно. Кайло бесшумно шагнул вперёд, ступив в полосу света, и стало заметно, что он хмурился. Тонкий неровный шрам пересекал его лицо ото лба до самой шеи, извиваясь ниже, прячась за воротником мантии и придавая чертам, которые и прежде никогда не отличались кротостью и дружелюбием, лютое выражение дикого зверя, сумевшего зачем-то облачиться в человеческую одежду. Мысленно чертыхнувшись, она поспешно отвернулась. Затем резко откинула легкое покрывало и прошлепала босыми ногами к графину с фильтрованной водой. Осушив залпом целый стакан, она не сразу отняла его от губ, раздумывая о своих последующих действиях. Девушка чувствовала, как взор Кайло прожигал её затылок, став почти осязаемым, как и напряжение, повисшее между ними. С невозмутимым видом Рей поставила стакан на стол. Раздавшийся в тот же миг гулкий стук стекла по дереву прозвучал громче, чем она ожидала. Рей не решалась обернуться. По её спине ледяными иголками разбегались колючие мурашки. В конечном счете она сделала то, чему её научила суровая жизнь в пустыне, когда ей становилось плохо или страшно: замкнулась. В её детстве, выпотрошенном и вывернутом наизнанку, было столько ужасных вещей, перед которыми маленькая Рей оказывалась бессильна. Оставалось только вытерпеть. Вытерпеть означало выжить. Рей села за стол, подперев взлохмаченную голову двумя руками, и немигающим взором уставилась в стену. В таком положении она могла просидеть довольно долго, практически не шевелясь, а некоторые упёртые мудаки, кхм, непрошенные гости — Рей быстро скосила глаза вбок, а затем стрельнула зрачками в сторону Кайло – могли разглядывать её хоть до самого посинения, пока не наступит рассвет. Не дожидаясь приглашения, он опустился на стул напротив и вытянул под столиком длинные ноги, так, что ей пришлось убрать свои и мысленно отругать себя за это маленькое проявление слабости. Его цепкие, настороженные глаза заблестели, и она запретила себе искать причину этого блеска, когда, наконец, встретилась с ним взглядом. Бурлящее в нём раздражение можно было практически пощупать руками. Вязкое, обжигающее, точно поток расплавленной смолы. Казалось, что если прикоснуться к этому взвинченному комку нервов и напряженных мускулов, то непременно обожжешься. Рей отстраненно думала о том, до чего же по-идиотски они сейчас выглядели, сидя за одним столом, под стать двум закадычным приятелям в кантине, собирающимся пропустить стаканчик крепкого мандалорского эля или сыграть в пазаак. Поначалу безмолвная игра в гляделки больше походила на шутливое поддразнивание, однако вся его красноречивая манера поведения и поза, несомненно, говорили о враждебном отношении. Он сидел, неестественно выпрямив спину, будто ещё в детстве от постоянных наставлений о том, как надо сидеть, его хребет навсегда принял это положение. Кайло безостановочно барабанил нервными пальцами по столу, не оставляя никаких сомнений в том, что он предпочел бы находиться в любом другом месте, но только не здесь. Рей сама с удовольствием подарила бы ему счастливый билет в один конец прямо в самый центр чёрной звезды, уповая на то, что его навечно схлопнет гравитационный коллапс. Назойливое постукивание продолжалось, слегка замедлив свой темп. Рей с трудом соображала, сколько длилась эта экзекуция над её ушами. Однообразный монотонный стук, издаваемый длинными пальцами Кайло, молотком пронзал её слух, попадая в мозг, но отгородиться от него у Рей не получалось. Это был единственный ясно различимый звук в ночной тишине и до девушки, наконец, дошло его пугающее значение - Кайло Рен мог взаимодействовать с материальными объектами её мира. Рей моментально почувствовала странную пустоту в груди, точно при спуске в скоростном лифте, вслед за которой по спине побежал озноб дурного предчувствия. Тем не менее, её лицо оставалось абсолютно бесстрастным. На языке вертелись десятки колкостей, половина из которых спровоцировала бы Кайло немедленно активировать свой световой меч и превратить её скромно обставленную, но чистую и уютную комнату, в полигон для ведения военных действий. Усилием воли Рей себя сдерживала. Ей не хотелось проверять на практике, на что способны Узы Силы в тандеме с разъярённым рыцарем, зная не понаслышке о крутом нраве оного. У него определенно был наследственный талант к созданию вокруг себя атмосферы хаоса и разрушения. Да и какой толк был в бесполезных препинаниях? Каждый из них знал о слабостях и недостатках другого, и талдычить об этом сейчас не имело ни малейшего смысла. Они больше не смотрели друг другу в глаза, и между ними повисла ещё более тягостная, унылая тишина, полная невысказанных упреков. В ту памятную ночь никто из них не снизошел до общения. Рей такой расклад абсолютно устраивал.***
С тех пор она почти каждый день каким-то шестым чувством угадывала, где находился Кайло, ощущая на себе его неотступный взгляд. Его сумрачный силуэт мелькал в толпе, отражался в прозрачном транспаристиле иллюминаторов Сокола, когда тому требовался технический осмотр, поджидал её в сгущающихся сумерках. Тень высокой плечистой фигуры крадучись следовала за Рей даже солнечными днями. Несчастная, она то и дело оглядывалась через плечо, уверенная, что вот-вот увидит знакомое лицо и льдистые глаза, но натыкалась только на недоумевающие взоры прохожих. Должно быть, со стороны она выглядела как умалишенная или жертва многодневной шпионской слежки — озирающаяся, задёрганная. Но при этом кожей чувствовала: за ней наблюдали. Знать о его неотвязном незримом присутствии, улавливать чужое настроение и отголоски не принадлежавших ей эмоций, невзирая даже на разделяющее их огромное расстояние — всё это казалось ей безумным и ужасно неправильным, таким… «Компрометирующим» — насмешливо прошелестел в голове знакомый голос. Услышав тихий смешок у себя за спиной, девушка вздрогнула и испуганно обернулась, но в очередной раз ничего не увидела, лишь уловила в воздухе едва различимый запах гари, металла и чего-то едко-солёного. Рей покачала головой, перехватив удобней плечевой ремень сумки, набитой под завязку тяжелыми инструментами. Если подобное будет продолжаться и дальше, то она рискует на всю жизнь остаться параноиком. И поэтому она возвела вокруг себя глухие стены, отгородила своё сознание от всего комплекса проблем, связанных с нежеланными Узами, а также от Кайло Рена так такового. Вокруг неё разрастался непроницаемый прозрачный кокон, сотканный из тысячи жалящих отрицаний. Рей шальная колючка перекати-поле: юркая и острая. Она горячий песок, ускользающий сквозь пальцы. Девушка приклеивала на себя дурацкую жизнерадостную улыбку и энергично кивала. Что касается поведения на людях, тут, по крайней мере, можно было сказать, что она справлялась. Она держалась бодро те десять-двенадцать часов перед объявлением комендантского часа и отхода ко сну, — с воодушевленным видом занималась привычными делами, носилась по новой базе Сопротивления как угорелая, чинила, откликалась на любую просьбу о помощи, всячески старалась быть полезной и даже умудрялась не слишком явно избегать генерала Органу. У неё неплохо получалось, но ценой чрезмерных стараний и контроля над собой, огромных затрат энергии, которую можно было бы потратить в другое, более продуктивное русло, чтобы ничего не скрывать, а просто жить. Рей ухмыльнулась своему отражению в зеркале. С той стороны на неё мрачно глядела незнакомка с побледневшими веснушками на осунувшемся, усталом лице. Как будто в её жизни хоть что-нибудь было простым. Она запирала свой разум на засов. Но с приближением ночи все преграды рушились, как карточные домики. И тогда Рей молча уходила в свою каморку, сулящую хотя бы слабую, но иллюзию защищенности, скрещивала ноги на полу, полностью сосредотачиваясь на своём дыхании, и принималась ждать.***
— Крифф, — с раздражением проговорила Рей, глядя на него в полутьме. — Сколько кафа ты выпил сегодня? Скорее всего, каф он вообще не пил. Просто такова была его неугомонная натура. Кайло с меланхоличным лицом великомученика ходил из угла в угол по комнате, не находя себе места. Его силуэт, подобно бесплотному духу, беспрепятственно проходил сквозь различную мебель, расставленную в её спальне, чему Рей давно перестала удивляться. Они почти сразу же выяснили, что их проекции обретали некоторые свойства физической телесности лишь в непосредственной близости друг от друга и утрачивали эту особенность при отдалении. — А ты попробуй помедитировать, — с иронией отозвался он, — найти внутренний безусловный покой, так сказать. В лучших традициях моего почившего дядюшки. — По крайней мере, я хотя бы на это способна в отличие от тебя, — буркнула Рей, соскакивая с постели. Она сделала несколько неуверенных шагов к мечущемуся по комнате Кайло. Если поначалу он относился к ней с холодным напускным безразличием, то теперь Рей явственно улавливала исходящие от него волны неприязни, если не сказать большего. Волны злости незаметно перерастали в цунами, грозясь затопить её с головой. Постепенно, но неуклонно их нервы подтачивала затяжная бессонница. Какой уж там полноценный здоровый сон, когда ты вынужден делить драгоценные часы отдыха в тесном соседстве со своим врагом. Каждый из них не мог расслабиться в присутствии другого, и в результате оба были вымотаны до предела. К счастью и одновременно к головной боли для Рей, силовая проекция Кайло была не в состоянии отойти от неё на слишком большое расстояние, то и дело натыкаясь на невидимый барьер, нависающий над ними плотным куполом, как прозрачная крышка масленки накрывает тарелку с кусочком татуинского масла. Так что девушка хотя бы не беспокоилась о том, что самому опасному человеку в галактике вдруг захочется «прогуляться» по базе. Она устало потёрла виски, пытаясь абстрагироваться от ноющей боли, засевшей под черепом тупой отвёрткой. Кайло переполняла лихорадочная, кипучая энергия, часть которой, кажется, передавалась и ей, будто между сообщающимися сосудами. Рей на секунду задумалась, что же в таком случае перетекало к нему от неё самой? Если Кайло Рен был подобен грозовой туче, готовой в любой момент разразиться молниями и раскатами грома, то Рей, пожалуй, олицетворяла собой единственный островок стабильности в бурлящем океане хаоса. В следующий миг до неё донёсся лёгкий сквозняк от незатихающих метаний Рена и девушка тихо вздохнула. За какие страшные грехи ей была отведена незавидная роль громоотвода? Рей необыкновенным усилием воли подавила в себе рвущуюся наружу истерику и спросила как можно спокойнее: — Почему Сила продолжает мучить нас? Эта связь только усиливается. — Я не знаю, — рявкнул он и тут же сморщился от своего крика. Рей задрожала, обнимая себя руками, и обессиленно наклонилась впёрёд. Его вопль прозвучал, даже не в её ушах, а где-то прямо внутри головы, ввинчиваясь болью глубоко в подкорку и терзая рассудок, вызывая паническое желание спрятаться, зарыться в землю или бежать, бежать прочь. Кайло остановился и с резким свистом стал втягивать в себя воздух. Он вдруг уронил голову на руки, ссутулил плечи. Пальцы, местами рассеченные шрамами и покрытые спекшейся корочкой свежих ожогов, сжимали волосы и слегка подрагивали. На левом мизинце не было половины ногтя. Несмотря на царящий вокруг полумрак, Рей увидела все эти детали в мельчайших подробностях. Подойдя ближе, она остолбенела, пронзённая мгновенным, как молния, осознанием. Во всей необъятной вселенной, не было ни единого места, где Кайло Рена ждали бы с распростёртыми объятиями. Даже в Первом Ордене. Разумеется, среди высокопоставленных членов военной хунты было и множество недовольных неожиданным возвышением магистра таинственных рыцарей Рен. Для них он был ещё одним нежеланным последователем мистической и откровенно непонятной Силы. Элита жаждала свергнуть самопровозглашенного лидера со своего сверкающего пьедестала. И судя по его потрёпанному внешнему виду, некоторые неудачные попытки уже были предприняты. На один миг, всего лишь на мгновение, она представила себе мир, в котором больше не было Кайло Рена, этого несносного человека, преследовавшего её во сне и наяву. Рей нарисовала в своем воображении чистый, незамутнённый простор, простирающийся на тысячи световых лет вокруг. Но вместо ожидаемой радости её охватила смутная тревога: а что если следующие политические распри за кулисами Ордена или же действия самих повстанцев окажутся действительно удачными? При этой мысли её душу захлестнул шквал противоречивых эмоций, как это случается у слишком взбудораженных людей, у которых внезапно выбили почву из-под ног. В ушах зашумело, внизу живота скрутился узел, и внезапно появилось ощущение падения. Падения в бесконечную пропасть — сквозь пол, фундамент, сквозь толщу твердой коры и обжигающей магмы к самому центру планеты. Она очнулась, почувствовав на себе пристальный подозрительный взгляд. Он внимательно её рассматривал, дрожащую и еле державшуюся на ногах. Его прищуренные воспалённые глаза выражали какую-то непонятную тоску вперемешку с враждебностью дикого, озлобленного пса на привязи. Затем Кайло резко отвернулся и растворился во тьме. Телепатическая нить, протянутая между ними, натянулась, как струна, и потом лопнула, полоснув по сетчатке обжигающей болью. Рей сдавленно вскрикнула и зажала рот рукой. Тонкая струйка крови стекала из её носа и правого глаза, оставляя тёмные следы на светло-серой майке. Она знала, что где-то далеко-далеко, на другой планете или, быть может, исполинском дредноуте, Кайло вытирал со своего подбородка такие же росчерки буро-красного. Так всегда случалось, когда кто-то из них пытался преждевременно закрыться. Конечно же, этот кровоточащий разрыв представлял собой лишь временный эффект, и связь вскоре восстановится. Но сейчас концы оборванных нитей ощущались как ампутированные конечности: отдающееся ежесекундной фантомной болью во всём теле «ничего», кажется, могло разорвать Рей на части. Погрузившись в какое-то странное оцепенение, она продолжала стоять посередине комнаты, уставившись в одну точку перед собой. Леденящее, безнадежное чувство одиночества сковало сердце девушки, чьи острые когти впились в трепещущий орган смертельной хваткой. Рей размышляла над тем, каким образом она собиралась сражаться на стороне Сопротивления, будучи связанной с их самым ярым противником неразрывными Узами, которые намертво соединяли, связывали, приковывали их друг к другу? Она отгоняла прочь тревожные думы о том, что станет с ней, если он умрет. Звезды свидетели, она предпочла бы никогда этого не знать.***
Рей флегматично наблюдала за деловитым паучком-кругопрядом, пристроившим свою ажурную паутину в углу под самым потолком. Когда косые лучи утреннего солнца карабкались вверх, паутинка казалась серебряной. Но сейчас была поздняя ночь, солнце давно село, и угол с этой незамысловатой сетью казался серым и неуютным. Каковым, собственно, и был. «Вот и я так: словно запуталась в коварной клейкой паутине, — отрешенно подумала Рей, вяло моргая. — И только иногда кажется, что она красиво светится. А на самом деле меня скоро сожрёт паук» Девушка повернула голову: туда, где тени были гуще. Длинные чёрные одеяния Кайло Рена сливались с предрассветной мглой, зрительно увеличивая этого человека, делая его похожим на огромного, жуткого спайсового паука, подстерегающего ничего не подозревающую жертву, чтобы высосать из неё лучшие соки жизни. Ночь была темна и густа, как сироп. Ворочаясь с боку на бок, Рей безуспешно пыталась уснуть. По небу плыли облака, в просвет между ними неожиданно выглянул один из светло-бирюзовых спутников Бакуры, его мягкое лазурное сияние подсвечивало шторы, проливаясь из приоткрытого окна на неподвижный силуэт рыцаря. Он или его чёртова проекция, которая, в общем-то, причиняла Рей одинаковый моральный дискомфорт, полусидела или скорее полулежала на деревянном полу её спальни, выбрав самый дальний угол комнаты, как, впрочем, и всегда. По негласному соглашению, заключенному между ними, они старались всячески избегать любого физического контакта, насколько это было возможно, находясь в замкнутом тесном пространстве. Кайло сидел, не шевелясь, он выглядел таким тихим и расслабленным, что его можно было принять за спящего, если б из-под страдальчески изогнутых бровей не сверкали его широко раскрытые, немигающие глаза, которые были невидяще устремлены вверх, на тонкие балки. В них горел лихорадочный огонь. Черты заострились, скулы торчали двумя резким углами, губы были плотно сжаты, и на лице застыла зловещая печать — задумчивое, сосредоточенное выражение, какое бывает у человека, возложившего на себя непосильную ношу. Минуты тянулись бесконечно долго. Кажется, время исчезло, и во всем мире осталась только эта нескончаемая душная ночь, он, она и Сила в их трагическом единстве. Сев на кровати, Рей прислушалась к звенящему безмолвию. Тишина была оглушительной. Так случается глубокой ночью, когда до рассвета уже недалеко. Жизнь вокруг замерла, окутанная сном. Однако в этой давящей безмятежности было что-то неправильное. Духота напоминала ей о горьких днях, проведённых на Джакку, превращая отважную воительницу обратно в сопливую, одинокую девчонку, тоскливо вглядывающуюся в звездное небо и рисующую в своем воображении героический облик родителей. Всё утончённо и красиво было в этих невинно-детских, простодушных мечтах: лица, озаренные грустной, но нежной улыбкой, руки, осанка — весь их сияющий недосягаемый образ до последней чёрточки, был исполнен благородства и доблестного достоинства. И невыразимой печали разлуки. От этих воспоминаний, пронзивших её, подобно ядовитой стреле, Рей помрачнела, свела брови к переносице и нервно сжала край одеяла, чувствуя, как застарелая обида неприятно заворочалась под ребрами. Здешняя луна сияла этой ночью особенно ярко. Так ярко, что на её иссиня-белый диск было больно смотреть. Свет ночного светила проникал глубоко в девичью душу, но не разгонял тени, а лишь делал объёмнее и живее всех демонов, что поселились там несколько месяцев назад. Их древние имена: Тоска, Горечь утраты и бесконечное Одиночество. Они терзали сердце с новой силой, а луна лишь напитывала их безнадёжностью. Наконец, решившись, она встала и двинулась к Рену. Подобравшись к нему на расстояние вытянутой руки, она плавно, стараясь избегать резких движений, опустилась перед ним на колени. Застигнутый врасплох неожиданным приближением девушки, навязчивые мысли о которой лишали его покоя и сна, он затравленно напрягся, не решаясь двинуться с места. — Ты не против, если я прикоснусь к тебе? — тихо спросила Рей, внимательно посмотрев ему в глаза. Секунды стремительно таяли. Кайло молчал, опустив ресницы. Потом медленно поднял взгляд и едва уловимо кивнул. Рей облегченно выдохнула, с удивлением обнаружив, что эти несколько секунд боялась не то что шевельнуться — даже вздохнуть. Помедлив, она неуверенно протянула руку, дотронулась до его судорожно стиснутого кулака и осторожно развела сжатые пальцы. Затем принялась медленно стягивать перчатку, обнажая бледную белую кожу, столь резко контрастирующую с черной тканью перчатки. Рей продолжала смотреть на него, его слегка дрожащая нижняя губа совершенно не соответствовала опасливому выражению глаз и выжидательный позе. Сплошной сгусток противоречий. Так же медленно и аккуратно она потянулась и ко второй перчатке. Его лицо застыло в напряженном, почти сердитом выражении: — Что ты делаешь? — Одолжение, которого ты не заслуживаешь, — ответила она голосом, лишенным всякой интонации. Наклонившись, Рей ухватилась за обутые в ботфорты ноги мужчины и решительно потянула их на себя. До чего же его ноги были тяжелыми! Пришлось бы ей тащить внука Вейдера на своей спине — свалилась бы через метр. Благо обувь достаточно быстро соскочила с пяток, после чего с глухим стуком упала на пол. Не дав Кайло опомниться, она потянула его за локоть, заставляя выпрямиться. Рей подвела их обоих к кровати и, разжав руку, обессиленно плюхнулась на свою постель. — А теперь ложись и спи. Плащ и верхнюю одежду потрудись уж как-нибудь снять сам. — С чего бы вдруг такая забота? — уголки его рта дрогнули в лёгком намёке на презрительную усмешку. — Правильней сказать «вынужденная необходимость», — она отвернулась к стене, — твоя постная мина мешает мне заснуть. Перестань фонить хотя бы на пару часов и дай нам обоим, наконец, отдохнуть. Ещё одна такая бессонная ночь и я сойду с ума. Кайло стоял, нависая над ней, словно стальноклюв, наметивший добычу. Рей слышала за спиной его тяжелое дыхание, и в ней шевельнулось беспокойство, ведь она лежала перед ним такая незащищенная, слабая, неспособная отразить нападение. Девушка нутром ощущала исходящую от него силу, опасность и злость. «Он собирается убить меня», — мелькнуло у неё в голове. Рей напряглась, готовясь к худшему. На любой планете есть свои неписаные законы. Те самые, соблюдение которых обязательно для всех. Иначе – неминуемая смерть. Одним из таких законов на Джакку являлась осторожность. Вопреки расхожему мнению, песчаные твари, обитающие в пустыне, пугливы и почти никогда не нападали первыми. Рей знала, не кусается никто, если его не хватать руками, не дергать за хвост, не тыкать в морду палкой. Почему же она тогда решила, что дотрагиваться до адепта тёмной Силы было хорошей идеей? Она не сдастся без боя и станет бороться до последней капли крови. Затаив дыхание, она напряженно ждала подходящего для атаки момента. Если бы у неё был световой меч под рукой, если бы только она успела починить его… Рей услышала шорох падающей одежды, наверняка к ногам рыцаря опала его вычурная мантия с капюшоном. Кайло сел на дальний край кровати, и она живо вообразила себе, как он сбрасывает пояс, чтобы впоследствии снять с себя удлиненную плотную тунику, оставшись в тонкой водолазке. В конце концов, Рен поднялся. Рей была уверена, что теперь он обходит кровать, направляясь к ней. Её сердце бешено стучало. Страх был настолько велик, что казалось, она чувствует его горький вкус. Паника подкралась совсем близко, подстегнув решимость стоять за свою жизнь до конца. Ему будет нелегко справиться с ней. Рей привыкла путешествовать по диким и опасным пустошам и поэтому вполне была способна постоять за себя даже без светового меча. Девушка слышала, как он легкой поступью прошел мимо комода, стоявшего неподалёку от кровати, и напряглась всем телом. Кайло остановился рядом с ней, молча склонившись над изголовьем. Слышно было только его глухое дыхание. Схватив одеяло, он в мгновение ока сгреб её в охапку, лишив возможности двигаться, и бросил на пол. Она повалилась на бок, замирая от страха и совершенно не понимая, что происходит. Ни слова не говоря, он кинул в неё подушку. Потом под его тяжестью заскрипела кровать. Он громко вздохнул, вытягиваясь на матрасе, и вдруг ехидно произнёс: — Тронут твоим гостеприимством. Напомни мне о какой-нибудь ответной любезности, когда я засажу тебя в карцер после того, как поймаю. Взять хотя бы питание. Оно у нас отличное. Тебе понравится. «Это неслыханно», — думала она, молча поднимаясь на ноги. Девушку буквально трясло от гнева и возмущения. Слушать его издевки было выше её сил. Кутаясь в одеяло, она пошла к выходу, на ходу оборачиваясь и рассерженно выпаливая: — Пошёл ты, чокнутый ублюдок! Как была, босая и растрепанная, с побагровевшим лицом, Рей вылетела в коридор, захлопнув за собой дверь. Она обессиленно прислонилась к дверному косяку, краем сознания отмечая, что вокруг царила безлюдная тишина. Внутри вяло шевельнулась тусклая радость из-за отсутствия нежеланных свидетелей, но почти сразу же погасла в потоке бушевавшего в груди смятения. Она почувствовала, как образ Кайло, стоявший перед её внутренним взором, потускнел и съёжился до размеров точки. Рей устало вздохнула, понимая, что сеанс связи на сегодня окончен. Теперь можно было ненадолго расслабиться и приспустить ментальные щиты. Вот только возвращаться обратно в свою спальню она не спешила. Она потянула себя за волосы, уткнувшись затылком в прохладную стену. Дурёха. Кайло Рен, нуждавшийся в чьём-либо сочувствии, существовал только в её наивном воображении. Он вовсе не контрабандист, эдакий лихой благородный разбойник, окутанный романтическим ореолом слухов и легенд, под стать своему знаменитому отцу. И совсем не заплутавший путник, не падший ангел, ищущий искупления. Не угнетенный страдалец, которого спасет дружеское похлопывание по плечу. Она снова попалась на ту же удочку, что и с родителями, бросившими своё дитя на произвол судьбы. Как бы ни было горько это признавать, в одном Кайло был прав — ей давно пора распрощаться с довлеющими призраками прошлого и, наконец, повзрослеть. Рей опустилась на корточки, пряча голову в коленях.