В длинную зимнюю ночь

Её нельзя было наречь королевной. Впрочем, рыцарь из него тоже так себе. Да и история их не тянула на красивую легенду, даже на сопливый роман вряд ли. Город спал, заваленный огромными сугробами. Весна даже не думала наступать. Морозы бережно окутали его в свои объятия, не желая отпускать ни на единое мгновение. Впрочем, нет. Иногда наступали краткие моменты тепла, которые зарождали в жителях кроткую надежду на то, что белоснежная дева покинула сию обитель на долгие восемь-девять месяцев, до конца осени. Но, как известно, надежда — это первый шаг на пути к разочарованию. Маленькая комнатушка в небольшой квартирке на окраине города пропахла дымом дешёвых сигарет и терпким запахом тяжёлого алкоголя. Потомки древних аристократов и те, кто величаво нарекал себя магами, ничем не отличались от обычных людей в вопросах пагубных привычек. Отдаваться пороку они любили ни чуть не меньше. Если не больше. В тишине раннего предрассветного времени клацнула зажигалка. На полу, поблёскивая от случайного попадания редкого света, лежали кусочки разбитого стекла. Бутылка, может, одна. Может, две. Или даже больше, чёрт знает. Приглядевшись, легко отыскивался бело-серый дымок под потолком и улавливался аромат вишни с горьким послевкусием табака. Спустя несколько мгновений тишину вновь разорвали, теперь усмешкой. Горькой, полной отчаяния и моральной усталости. Но нет. Это была просто усмешка. По крайней мере для обычных глаз и ушей. На кровати стояла пепельница, полная окурков. Всё это выкурилось буквально за одну несчастную, хоть и чертовски длинную ночь. На дрожащих слабых руках остались следы пепла и, кажется, даже ожоги. Очертания тела плыли во тьме, искажаясь. Лица не было видно вовсе. Лишь приглядевшись стоило попытаться открыть своему взору картину сжимающихся рук в бренной попытке взять себя в руки и не расплакаться как маленькой девочке. Вновь. Если бы вдруг кто-то включил в спальне свет, невольному непрошенному зрителю предстал бы облик хрупкой девушки с уставшими, красными от слёз глазами. Глазами полными… уже даже не ненависти или жалости к самой себе. Только разочарование. В том числе в самой себе. Истории любви всё чаще и чаще становились печальными. Конечно, не настолько, как «Ромео и Джульетта», но… Достаточно болезненно и грустно. Девушка в который раз сжала руки, закусила губу. Мысли в такие ночи самые тяжкие и надоедливые, не дававшие спать или хотя бы расслабиться. Изматывающие до самой глубины. — Я твоя королева, ты мой рыцарь, — тихо напела она откидывая пустую пачку туда же, куда пару часов назад отправились бутылки. Нет. Она не пьяна. И от этого было лишь хуже. — Умерла королева, умер рыцарь… — продолжала напевать она, но голос предательски дрогнул, а следом последовала ещё одна горькая усмешка. — Королевой я была очень давно, много веков назад. Как и ты рыцарем. Если вообще им являлся. Тем более моим. Её нельзя было наречь королевной. Впрочем, рыцарь из него тоже так себе. Да и история их не тянула на красивую легенду, даже на сопливый роман вряд ли. Но это не мешало не спать ночами, вспоминая. Наслаждаясь разрушением, что дарила долгая зимняя ночь.