Хочешь, я останусь?

Голос Винсента с трудом доходил до сознания, а голова, будто налитая свинцом, гудела и мешала вообще каким-либо попыткам осознавать то, что говорил лучший друг. Перед глазами все плыло от пелены слез, застилающей глаза. Сначала Ребекке казалось, что она может прорыдать еще несколько часов подряд, уткнувшись в плечо лучшего друга, но вскоре слезы закончились, а их место заняла пустота. Тяжелая и совершенно невыносимая. Ребекке было больно осознавать, что Кастиэля больше нет рядом с ней, что они больше не будут вместе ни единой минуты. Девушке казалось, что ее маленький мир, что, собственно, и возник из-за Кастиэля, рушился на глазах. Словно карточный домик, хрупкое чувство в ее сердце разлетелось на мелкие осколки, оставляя после себя только разбросанные по полу карты — частички ее любви. Кастиэль не объявлялся. От него не было ни единого звонка или смс. Хотя, в принципе-то, с какой радости он вообще должен что-то делать? Они расстались, хотя, и в безумно странной ситуации. Иногда ей даже казалось, что она не должна была уходить, и нужно было просто поговорить с Кастиэлем еще раз, но эту ее мысль всегда прерывал Винсент, который изначально пытался отвлечь подругу от мрачных мыслей и ругания самой себя. — Не надрывайся так, милая. Винсент ласково и мягко коснулся ее виска губами, прижимая Ребекку к себе свободной ладонью. Девушка вздрогнула, судорожно хватая губами воздух, и сильнее сжала в руках рубашку друга. — Раз ушел, значит так было надо, ну, а если он тебя любит, то когда все поймёт — приползет на коленях. Ты же его знаешь. Ребекка отвела глаза, анализируя слова друга. Вообще-то он был прав. Если надо — то все произойдёт, а если нет, то значит так и должно быть, и смысла загоняться по этому поводу не было, ведь на это уйдут только лишние моральные и физические силы. Винсент мягко кладет руку на волосы Ребекки, и вплетает в них пальцы, мягко взъерошивая легкие пряди. Ребекка прикрывает глаза, ластясь к руке друга, и вздыхает, размышляя о всей сложившейся ситуации.

***

Кастиэль вообще мало задумывался о своем расставании с Ребеккой. В тот день ему было далеко не до нее, к тому же он был еще и подвыпившим, поэтому и помнил он то, что сказал ей, довольно смутно. Единственное, что всплывало в его сознании, это то, что они расстались, причем по его инициативе. Первая часть тура по городам Франции должна была продлиться еще три дня — Кастиэль чувствовал себя донельзя хорошо. Он наконец-то нашел свое призвание, а армия фанатов, растущая буквально по часам, если не по минутам, лишь подтверждала то, что его творчество нравилось людям. Вот только на сердце у самого Кастиэля было далеко не спокойно. Да, первое время после расставания с Ребеккой он тратил очень много времени на вечеринки и новых подружек-моделей, которые вились вокруг него, как бабочки возле света. Но в них все было не то. Они обнимали крепко, если целовали — то страстно, и Кастиэля сначала все устраивало, но осознавать свои поступки он начал куда позже. Парень вдруг понял, насколько их поведение все было наигранным. Все эти прикосновения, слова, все было фальшивкой. Кастиэль резко прекратил посещать все мероприятия кроме «обязательных» по его контракту, и углубился в работу. Перед глазами постоянно всплывали сцены их общей жизни с Ребеккой, и он хотел благополучно убиться головой о стену, чтобы эти сцены перестали делать ему больно. Но хотел ли он от них избавиться?  — Можно я сегодня посплю у тебя? Я не могу уснуть, кошмары. Кастиэль поворачивается к девушке, стоящей в дверях, и немного удивленно вскидывает бровь. Ребекка первый раз попросила его о подобном, ведь обычно она спит в своей комнате, и юноше даже в голову не приходило, что ее могут мучить кошмары. — Ложись, если хочешь. Кастиэль вздыхает, расплываясь в улыбке, и подходит ближе к девушке. Положив руку ей на плечо, юноша посмотрел в ее глаза, и неожиданно для себя улыбнулся нежно. Так, как мог только он и никто более. Кастиэль видит благодарный кивок, а потом аккуратно отходит, позволяя Ребекке обойти его и направиться к кровати, а сам вышел из комнаты и направился в душ. Именно в ту ночь он впервые и сам спал отлично. Кастиэль вздыхает, откидываясь спиной на мягкую кровать номера отеля, в котором он остановился в последний день тура. Уже завтра он вернется в Нант, а значит и воспоминания будут давить с большой силой. — Я люблю ее? Кастиэль смотрит в потолок, а сам прислушивается к своему сердцу. Сердце сегодня решило не кричать — его хозяин все равно предпочитал интуицию, а значит его сигналы были совершенно бесполезны.

***

— Неужели я наконец-то дома! Кастиэль вздыхает, заходя домой, и уже на пороге на него кидается Демон и радостно лижет щеки упавшего на одну из сумок парня. Кастиэль смеется, оттаскивая пса от своего лица, и улыбается, гладя животное по голове. — Демон, я тоже скучал. Староста хорошо за тобой присматривал? Кастиэль обнимает своего лучшего друга, а потом вздыхает и поднимается на ноги. В квартире было пусто и неуютно — это парень понял сразу же, как зашел внутрь помещения, а пустующая комната Ребекки заставила Кастиэля поджать губы от достаточно болезненного удара сердца о грудную клетку. — И давно я придурком стал? Юноша смотрит на электронный браслет на своей руке, проверяя число, и вздыхает, понимая, что идиотом он является уже больше семи дней, но что-то дошло до него это слишком поздно. Кастиэль вздыхает, заходя в комнату Ребекки и открывает шкаф — на верхней полке обычно лежал плед, который юноша доставал когда становилось холодно, однако вместе с пледом он обнаружил еще пару вещей — альбом с фотографиями и рубашку Ребекки. — Она явно торопилась сбежать отсюда. Кастиэль вздохнул, взяв в руки оставленные хозяйкой вещи, а потом почувствовал себя очень мерзко — он добился доверия Ребекки, а потом разбил ей сердце и почти буквально выкинул из своей жизни. — Я конченный урод. Какой это диагноз уже? Третий? Кастиэль снова вздыхает, опускаясь на кровать, а потом открывает альбом. Юноша сначала подумал, что это был тот самый альбом, который Ребекка сделала для него через какое-то время после их знакомства, но это оказался совершенно другой альбом. Помимо их общих с Ребеккой фотографий, тут были еще какие-то заметки и фотографии только одного Кастиэля, сделанные тогда, когда юноша даже не догадывался о том, что его фотографируют. Кастиэль смотрит на фотографию, где он стоит утром у плиты в тот день, когда Ребекка познакомилась с его родителями. Рядом была надпись, сделанная немного неровным почерком и с помощью черной ручки. «Почему мне уютно смотреть на него? Почему я чувствую себя счастливой, когда вижу его по утрам? С чего я начала чувствовать к нему нечто большее, чем дружбу, как было в самом начале? Я не хочу, чтобы эти чувства пропадали.» Кастиэль опускает глаза на нижнюю часть страницы, где красовалась его фотография вместе с Ребеккой и Демоном, сделанная в парке пару недель назад. Немного смазанная из-за внезапно появившегося в кадре пса, фотография согрела Кастиэлю сердце и вызвала улыбку — на ней они были совершенно счастливой семьей. На следующей странице была уже совершенно другая фотография — они были с Кастиэлем вдвоем, и валялись в кровати после очередного дня прогулок по городу. Фотографировал Кастиэль, а Ребекка спокойно лежала на его груди и улыбалась, смотря в камеру. Юноша смотрит на подпись рядом. «Кажется, я влюблена.» Лицо Кастиэля сначала бледнеет, а потом густо краснеет, и парень аккуратно прикладывает холодную руку к щеке, чтобы хотя бы немного охладить кожу. Воспоминания снежным комом накатили на парня, и он сдавленно выдохнул, быстро моргая. — Я тоже в тебя влюблен, малышка. Кастиэль грустно улыбается, проводя пальцами по фотографии, где они с Ребеккой строят рожи на камеру, пока у самих маски на лице. Юноша откладывает альбом в сторону и откидывается спиной на кровать, снова смотря в потолок. — Что же мне делать?