Так предначертано

В Са­ди­ре ком­фор­тная по­го­да, мно­го сол­нца и теп­ла — это го­род бе­лых ба­шен, шпи­лей и мос­тов. Ког­да Ки­ан при­бы­ва­ет в Мер­ку­рию, что­бы отыс­кать и убить Скор­пи­она, он рас­те­рян­но мол­чит, не­лов­ко от­во­дит гла­за от заб­ро­шен­ных, мес­та­ми раз­ва­лив­ших­ся зда­ний, а ла­до­ни трёт друг о дру­га, пы­та­ясь сог­реть­ся под ле­дя­ны­ми по­ры­ва­ми вет­ра. Хо­лод про­би­ра­ет­ся за во­рот­ник, сколь­зит по ску­лам и вры­ва­ет­ся в лёг­кие, бе­лый снег сып­лет­ся с не­ба бес­пре­рыв­но. Это так неп­ри­выч­но. Нез­на­ко­мо. Мер­ку­рия ок­ку­пи­ро­ва­на, в ней воз­вы­ша­ет­ся баш­ня Аза­ди из сло­но­вой кос­ти, ок­ру­жён­ная во­ен­ным ла­ге­рем, в глу­хих за­ко­ул­ках есть те­ни и лю­ди, ко­то­рые в них пря­чут­ся. Это го­род ни­щих и без­дом­ных, вро­де Сле­по­го Бо­ба и Ду­роч­ки Кла­ры, вы­нуж­ден­ных ютить­ся на ули­це. Эй­прил Рай­ан пом­нит его дру­гим — мно­го­люд­ным, шум­ным, про­ни­зан­ным пес­ня­ми и праз­дни­ка­ми, пах­ну­щим ме­до­вы­ми лу­га­ми. — И смот­ри, что­бы Скор­пи­он не ужа­лил те­бя преж­де, чем ты убь­ёшь его, — на­путс­тву­ют Ки­ана на­пос­ле­док Шесть Им­пе­рат­риц Аза­ди. Всё прос­то и по­нят­но. И Ки­ан, не­сом­нен­но, най­дёт пред­во­ди­те­ля пов­стан­цев. Его ве­ра силь­на, но в ду­шу зак­ра­ды­ва­ет­ся стран­ное пред­чувс­твие, ког­да он впер­вые ви­дит ту, ко­то­рая по не­из­вес­тной при­чи­не ка­жет­ся ему зна­ко­мой. — Прос­ти­те. Мы с ва­ми ниг­де рань­ше не встре­ча­лись? Её гла­за го­лу­бые, свер­ка­ющие и рез­кие. Что-то не­уло­ви­мое, ед­ва за­мет­ное — в осан­ке, в нак­ло­не го­ло­вы. — Вряд ли. В Эй­прил Рай­ан ки­лог­рамм пять­де­сят пять от си­лы, а мо­жет — и то­го мень­ше. Из­мя­тая ру­баш­ка, шта­ны в зап­ла­тах. Са­по­ги со стёр­ты­ми по­дош­ва­ми и тём­но-се­рая на­кид­ка на пле­чах. На та­ком мо­ро­зе, и как ей не хо­лод­но? — Вы втор­глись в на­ши зем­ли, — от­че­ка­ни­ва­ет она, ког­да Ки­ан пы­та­ет­ся — от чис­то­го сер­дца — раз­вя­зать не­боль­шой раз­го­вор, спро­сить, по­че­му в Мер­ку­рии так враж­деб­ны к его на­ро­ду. — Я с ва­ми не сог­ла­сен. — Это не воп­рос сог­ла­сия или не­сог­ла­сия. Это го­лый факт, а не мне­ние. За та­кие сло­ва при но­вом по­ряд­ке мож­но зап­рос­то уго­дить в тем­ни­цу, но пос­лед­ний ру­би­кон пройден и от­сту­пать не­ку­да, Эй­прил го­во­рит страс­тно, убеж­дён­но. Ес­ли бы южа­не не приш­ли в Се­вер­ные зем­ли, то жи­те­ли Мер­ку­рии, мо­жет, ос­та­лись бы го­лод­ны­ми, зат­рав­лен­ны­ми, но сво­бод­ны­ми. — Мы из­ба­ви­ли вас от жес­то­ко­го, опас­но­го вра­га. — Так те­перь на­зы­ва­ет­ся во­ен­ная ок­ку­па­ция? — с её губ сле­та­ет ус­меш­ка. — Вы не по­ни­ма­ете. По­чувс­тво­вав, как гнев под­ни­ма­ет­ся из­нут­ри, она ра­зо­ча­ро­ван­но ка­ча­ет го­ло­вой из сто­ро­ны в сто­ро­ну, собираясь уйти. — Пос­той­те, — негромко окликает её Ки­ан, — у ме­ня та­кое ощу­ще­ние, что я вас от­ку­да-то знаю. — Это невозможно. Мы с вами принадлежим к разным мирам. Рас­те­рян­ность и убеж­де­ние пре­бы­ва­ют в нём по­ров­ну, ког­да Эй­прил раз­во­ра­чи­ва­ет­ся и ухо­дит, сту­пая по сне­гу уве­рен­ней, чем кто-ли­бо дру­гой. Кра­ду­чись бес­шум­но вдоль руб­ле­ной сте­ны, по пя­там за ней сле­ду­ет бо­лез­нен­ное ощу­ще­ние, толчком проникая под рёбра.

✗ ✘ ✗

Во вто­рой (и пос­лед­ний) раз они встре­ча­ют­ся на прис­та­ни, ус­тро­ен­ной пос­ре­ди бо­ло­та на вы­со­ких сва­ях, ког­да Ки­ан при­бы­ва­ет в го­род пов­стан­цев под пок­ро­вом но­чи. Он уз­на­ёт её по пор­ван­но­му со спи­ны пла­щу и из­ги­бу шеи, во­ло­сам, ко­то­рые спу­тан­ны­ми пря­дя­ми ок­ру­жа­ют ху­дое ли­цо. — Я пом­ню те­бя, — она за­ми­ра­ет и, чуть при­щу­рив­шись, раз­гля­ды­ва­ет его с прис­таль­ным вни­ма­ни­ем. — Ты не пов­ста­нец. Нет. Он — убий­ца, а она, уг­ло­ва­тая и су­ту­лая, сто­ит сов­сем ря­дом, опус­тив ру­ки. Никто другой, как Скор­пи­он собственной персоной. — Я не же­лаю те­бе зла. — Тог­да что? — Моя мис­сия яс­на и не до­пус­ка­ет тол­ко­ва­ний. Толь­ко... Толь­ко ему ка­жет­ся, что Бо­ги­ня при­ве­ла его сю­да по дру­гой при­чи­не. По­че­му она сво­дит их вмес­те, сна­ча­ла в Мер­ку­рии, а по­том здесь, ес­ли не для то­го, что­бы по­ка­зать иной путь? — Я не смо­гу при­чи­нить те­бе боль. Однажды слова Эй­прил уже помогли ему взглянуть на многие вещи заново, подняв пелену с уставших глаз. Только от судь­бы не спря­чешь­ся, тём­ное не­бо на­ви­са­ет над ни­ми, пок­ры­тое гряз­ны­ми ту­ча­ми, ког­да Эй­прил из­да­ёт пос­лед­ний вздох и зак­ры­ва­ет го­лу­бые гла­за. Её ру­баш­ка про­по­ро­та, по тка­ни рас­пол­за­ет­ся кро­ва­вое пят­но, — удар бе­зы­мян­но­го сол­да­та бе­зуп­ре­чен. И всё, что мо­жет Ки­ан — это по­пы­тать­ся до­тя­нуть­ся до неё, бе­зот­чёт­но впить­ся паль­ца­ми в уз­кое за­пястье, же­лая удер­жать. Хруп­кая ла­донь ус­коль­за­ет из его рук.

✗ ✘ ✗

Сне­жин­ки Меж­ду­мирья та­ют на рес­ни­цах Са­ги, проз­рач­ны­ми ка­пель­ка­ми сте­кая по ще­кам. Рож­дён­ная вне вре­ме­ни и прос­транс­тва, она точ­но пом­нит, ка­ко­во это — быть Эй­прил Рай­ан, но в то же вре­мя яв­ля­ет­ся чем-то боль­шим (кем-то иным). За­кол­до­ван­ный круг за­мы­ка­ет­ся, как Уро­бо­рос на стек­лян­ной шка­тул­ке На'ане, по­жи­ра­ющий собс­твен­ный хвост. Зем­ля вок­руг из­ры­та Тро­па­ми Пе­сен, пу­тя­ми меж­ду ми­ра­ми, не­ви­ди­мы­ми ли­ни­ями, и са­мое слож­ное — это не по­те­рять­ся в них, не зап­лу­тать во вре­ме­ни, не сбить­ся. Са­га на­хо­дит путь к Ки­ану, по­то­му что, нес­мот­ря ни на что — на го­ды, по­те­ри, их судь­бы свя­за­ны меж­ду со­бой неразрывными нитями. — Кто ты та­кая? Он смот­рит на неё вни­ма­тель­но и нас­то­ро­жен­но, стро­го под­жав гу­бы. И — стран­но: в гру­ди что-то бо­лит. Ще­мит, но­ет. Ка­жет­ся, он ви­дел эти гла­за од­наж­ды. Она глу­бо­ко взды­ха­ет, пы­та­ясь по­доб­рать нуж­ный от­вет. — Мне по­на­до­бит­ся мно­го вре­ме­ни, что­бы объ­яс­нить. — Я ни­ку­да не спе­шу. — По­жа­луй, тог­да и я тоже, — Са­га про­тя­ги­ва­ет ему ру­ку. — Это не ко­рот­кая ис­то­рия. И точ­ка в ней ещё не пос­тав­ле­на. Вмес­те им пред­сто­ит сде­лать не­воз­мож­ное, пле­чом к пле­чу, как и бы­ло пред­пи­са­но с са­мо­го на­ча­ла.

✗ ✘ ✗

Че­рез го­ды гне­ту­щих блуж­да­ний во тьме Ки­ан Аль­ва­не дер­жит за ру­ку свою единс­твен­ную лю­бовь. И ру­ка эта не ус­коль­за­ет.