Кингчесс

Со стены на Баттлера Уширомия взирает она — золотая ведьма Беатриче. Её лицо влечёт обратить на себя внимание, столь прекрасно и опасно одновременно. Если бы такая девушка, и была в настоящем, то перед её красотой пали бы сотни. Баттлер отводит взгляд в сторону, выдыхая. Он скорее всего один в целой Вселенной, кто уж точно не поведется на эту красоту. Наверное. Мерцание и трепет крылышек золотых бабочек, заставляет Баттлера отвлечься от рассуждений. Ведьма явилась, чтобы продолжить их игру, их очередную партию. Верит ли он, что после стольких раз, когда на его глазах погибала вся семья, что ведьмы и магия реальны? Ответ отрицательный. Он всегда будет отрицательным. Всему есть объяснение. И сколько бы Беатриче не устраивала партий — он сможет доказать обратное. Он выйдет победителем даже если это будет стоить ему жизни. — Нравится? — её голос томный, проникающий в потаенные уголки души, туда где ещё никто не был. Ее чарующий тон отвлекает Баттлера от реальности, но это наваждение длится всего несколько секунд. На большее ее женская магия не способна в отношении этого мужчины. — Нет, — возражает Уширомия, но мысленно отмечает, что надо бы меньше врать, в частности самому себе. — Хм, — Беато внимательно смотрит на свой портрет, который заказал Кинзо, в попытке отыскать то, что может не понравиться. — И почему же? — Потому что я знаю тебя, — он развернулся к ней лицом. — А ты мне не нравишься. — Обидно, — ведьма перехватывет свою курительную трубку, желая сотворить очередную магию. — Но… Баттлер хватает ее за руку, заставляя сделать шаг ему навстречу. Знакомый холл поместья Уширомии исчез, сменяясь совершенно иным интерьером. Он до сих пор держал ведьму за руку, забыв отпустить, но и Беато не спешила разорвать этот порочный союз ведьмы и человека. Она сама не ожидала, что этот всплеск эмоций окажется с такими последствиями. — Что это за место? — Баттлер озирается по сторонам и наконец отпускает ее запястье. Все цвета кричат о том, что здесь живут власть, жадность и порок. Алый переплетенный с золотом, бесконечным вальсом кружат в интерьере комнаты, переплетаясь в греховности. Закатное солнце плещется на золотой отделке мебели и лепнине на стенах и под сводом потолка. Тяжелая атмосфера, давящая своей многослойностью грозит любому вошедшему сюда убить моментально, если тот слаб духом. — Не думала, что ты когда-либо окажешься здесь, — Беато стряхнула трубку и та исчезла в золотом мерцании. — Это не является ответом! Где мы? — Если бы золотые земли существовали бы в реальности, то именно такими они и были бы.По крайней мере для меня. — Не уходи от ответа! — Баттлер сжал кулаки, злясь на то, что ему не дают ответа. Кто знает куда их закинуло на этот раз, и что предстоит ему увидеть в стенах этой комнаты. Беатриче взглянула в окно, где солнце медленно ползло за горизонт, пробиваясь лучами сквозь крону деревьев, окружавших этот небольшой дом, где они оказались совершенно случайно. Она бы никогда не привела сюда Баттлера, ибо, увидев все это — он точно никогда не даст ей выиграть и получить пропуск на златые земли. Стоящие возле одной из стен, часы пробили шесть, а значит настала пора приступить к игре. — Сыграем? — она подошла к столику, расположившемуся между двух высоких кресел, на котором стояла пустая шахматная доска. — Партия без фигур? — Здесь по-другому нельзя, Баттлер. — Кингчесс, значит? Какой в этом смысл? — несмотря на все вопросы он сел в кресло, как то и требовалось. — Разве такая игра тебе не по душе? Там, — Беато заняла место напротив, — на Роккенджиме все фигуры известны. Существует вариация их перестановки. Но здесь… Здесь, Баттлер, нет фигур, нет ничего, что подсказало бы тебе исход финала. — Очередная твоя проверка? — Скорее мое наказание, — в ее руках возникла трубка. — Поэтому теперь ты начнёшь эту игру. Партия белыми. Редко, когда я позволяла кому-то ими играть. Тебе везёт! — Фортуна благосклонна к тем, кто в первую очередь может оценить свои шансы. Без анализа — не бывает данных. — Ходи, Баттлер, — ведьма откидывается на спинку стула, выпуская тонкую струйку дыма. — Что последует за моим ходом? Чья смерть? — В этих стенах нет жизни и смерти. Здесь нет ничего, — взгляд Беатриче устремился в окно, где постепенно смеркалось. Их игра должна окончиться до того, как сядет здешнее солнце. — Хорошо, — в руках у Уширомии возникла королевская пешка, которую он водрузил на доску, делая первый ход. Ведьма раскрыла ладонь и из золотого мерцания ее бабочек появилась аналогичая пешка, которую она противопоставила фигуре Баттлера. Ее соперник нахмурился просчитывая комбинации, но Беато не была склонна хитрить. Она так устала от этого. Устала от от своей натуры, от того, что существование ведьмы всегда сводилось к игре. Уже столько лет прошло, с того момента, как она оказывалась в этих стенах. Каждый миллиметр комнаты, каждая деталь этого интерьера — это была она сама. Кровавый цвет стен напоминал ей, как стонет душа от бесконечной боли отравляющего чувства. Золотая отделка скрывающая багряный — лишь фальш, которая ослепляет своим блеском, отвлекая от главного. Сквозь пелену табачного дыма она взирает на сидящего напротив мужчину… Догадается ли он? Разрушит ли этот барьер, который держался так долго? В ответном взгляде Баттлер словно читает ее вопросы. В руках уже появился королевский слон, но он никак не соберется сделать ход. Очарованный ее задумчивостью смотрит на неё. Там в коридоре он сказал, что не считает ее красивой и это была чистая правда. Она некрасива. Она дьявольски опасна и слишком прекрасна, чем кто-либо встречавшийся ему на пути. Беато — убийца, которая бесконечно терзает его семью, его самого. Она запретный плод, который лишь на вид так привлекателен. Уширомия должен стереть ее с лица земли, изгнав туда откуда эта ведьма явилась. Он обязан. Но для кого в действительности он обязан это исполнить? Для самого себя? Ради семьи? Или может ради самой Беатриче? С каждой последующей игрой он стал замечать, что глаза напротив становились все мрачнее. Взгляд ее уже не кричал о жажде победы, смирившись с бесконечной игрой. Там поселилась печаль и немая просьба, которую он так долго гнал от себя… Но оказавшись здесь наедине Баттлер больше не может игнорировать этот факт. — Что ты медлишь? — Беатриче заметила его взгляд на себе. — Что не так? — Что ты скрываешь? Что кроется за этим местом? — Он бил прямо в цель, без каких-либо предупредительных выстрелов. Она улыбнулась, поднимаясь со своего кресла, подходя к нему. Баттлер не дрогнул, когда она ухватив его за руку с ферзем, помогла поставить его на клетку. Он несколько раз моргнул смотря на доску, понимая что этот ход совсем не выгоден ведьме. Что это? Что она пытается ему сказать? — Видишь, это не страшно. — Беато сидела на ручке его кресла, облокотившись рукой на высокую спинку. — Зачем ты сделала этот ход? Это глупо в данной ситуации, — Баттлер продолжал смотреть на белую тонкую фигуру, стоявшую на доске не с его подачи. Он никак не мог понять ход мыслей этой женщины. Страха не было. Не было и мыслей о страхе. Была усталость, было отречение от самой себя. Златая ведьма устремилась на свое место, делая ход, и вновь не в свою пользу, чем ещё больше вызвала подозрения у своего оппонента. — Что ты делаешь? Думаешь я не могу одержать победу без твоих поддавков? — злость капля по капле начала скапливаться в нем, как терпкое вино, достигая своей выдержки. — Веду игру, Баттлер, — ее глаза не выражали ничего. Он поднялся на ноги, сжимая кулаки. Нет, он не собирался применять к ней силу, просто достигнут предел. Эта бесконечная игра, бесконечная партия… Когда уже закончится этот ад? Злость окончательно утопила его, и Баттлер со всей силы ударил по зеркалу, которое венчало противоположную окну стену. Рассеченная кожа на руке окрасилась в этот порочный цвет. В разбитом отражении он видел… Теперь он видел ведьму, которая молила за себя, за свою душу. Она стояла позади с волнением в глазах. Этих эмоций Беато к нему не выказывала никогда ранее и врядли когда-нибудь ещё проявит беспокойство о нём. — Я, — его лицо пересекала огромная трещина деля на несколько частей, — не хочу больше этого. Вернёмся обратно. — Отсюда нет выхода, кроме, как выиграть. Баттлер развернулся к ней лицом. С руки на пол капала кровь, но его это вовсе не беспокоило. Сейчас его главная головная боль — эта ведьма напротив. Эта женщина. Всего четыре шага, которые отделяли его от неё. Как те четыре хода на шахматной доске. Могла ли Беатриче подстроить все это? Могла ли она управлять его эмоциями в данный момент? Яд его недоверия уже начал прожигать в ее сущности огромные раны, шипящие и пенящиеся по краям. Боль настоящим молотом ударяла по груди. В его власти была ее судьба. До и после него — уже ничего не будет. Ее вечность наконец-то закончится с последними лучами солнца здесь в этой комнате, являющейся ее душой. — Ещё один шаг и я объявлю тебе шах и мат. — Я знаю, — Беатриче сама позволила ему выиграть эту партию, потому что так желала. Он молча уселся в кресло, делая последний рывок к победе, но теперь чистый белый был запятнан кровью. Баттлер не обратил на это внимание и поставил фигуру в нужную клетку, забрав с собой черную пешку на королевском фланге Беато. Ведьма стояла за его креслом, смотря на разбитое зеркало. В своем отражении она видела почему так ненавидела саму себя, как черна ее душа… — Беато! — Его властный голос отозвался волной жара. — Игра окончена. У нее не осталось сил смотреть ему в глаза. Вместо ответа над доской зароились бабочки и на нее высыпались оставшиеся фигуры — те, что никто так и не использовал. Баттлер уже понял, что эта игра была с самого начала нацелена на ее поражение… Такая глупая игра — детский мат в пять ходов для белых. Он понял это едва она заставила сделать его второй ход. Зачем она поддавалась? Зачем рассказала ему о том, что выбраться отсюда можно лишь победив? Она решила сдаться? Она пыталась ему что-то доказать? Солнце скрылось за горизонтом, погружаясь комнату во мрак. Она уже не видела своего отражения, не могла видеть ничего. — Спаси меня, — едва различимый шепот, отозвался дрожью в его сердце. — Позволь наконец обрести покой. Поверь в меня… — Беато? — Ставь уже! Ставь фигуру на эту чертову доску! Давай же! — Она словно забыла, что он уже победил всего минуту назад. Уширомия поднялся, подходя к ней, хватая за руку, разворачивая к себе. В слабом свете свечей, что зажглись специально для них, он видел, как та была слаба. Там на острове у Баттлера не было возможности увидеть ее слабую сторону. Там она — золотая ведьма — сильная и могущественная. Там она являлась высшими силами, чем-то непостижимым и не досягаемым. А сейчас же, она была такой хрупкой, такой ранимой. — Все кончено. Возвращай нас обратно. — Что? — Что с тобой происходит? Я не могу узнать в тебе ту самую ведьму! — Я же сказала, что здесь нет ничего, Уширомия Баттлер. Здесь нет меня, здесь нет магии! Это чертова пустота внутри меня! — Она вырвалась из его рук, явно пребывая в недобром расположении духа. Как же так…! Он все понял, он одержал победу над ней, раскрывая старые раны, позволяя воспоминаниям наполнить эту комнату собой. Беато почти задыхалась от того сколько эмоций обрушилось на нее в этот миг. — Успокойся! — Трезвящий голос ворвался в сознание. — Прекрати! Бабочки метались по комнате, скрывая ее силуэт от назойливого взгляда Баттлера. Но он словно бы не желал замечать этого — его рука продолжала держать ее руку. Стены этого дома дрогнули и трещины подобные, как на зеркале, опоясали комнату. Всего навсего тепло его руки растворило магию создаваемую веками. Беатриче строила это место по крупицам, надеясь укрыть здесь часть себя. Часть, которая оставалась человечной. Часть, которая умела любить вопреки всему. Ещё с самой первой игры с Баттлером она почувствовала, как завеса этой комнаты медленно начала опадать под его взглядом. Ведьма гнала эти мысли до сего момента всеми силами, но в итоге Уширомия победил, сорвавший все маски. — Что происходит? — Он пытался разглядеть ее сквозь золотое мерцание, но лицо постоянно ускользало. — Ты победил, Баттлер. Освободил мою душу, осталось лишь освободить мою плоть, там на Роккендджиме, — она всегда честно вела игру. Она говорила правду и для ее слов не требовался цвет. В красной комнате — любое сказанное слово являлось правдой. Здесь нельзя было соврать или обмануть. Трещины становились лишь больше, грозясь развалить эту комнату не оставив и камня. Баттлер ощутил, что рука Беатриче исчезла. В глубине души он знал, что ее нельзя было отпускать. Он столько ещё не высказал ей. Позади него с треском обрушился потолок, едва не задевая его. «Спаси меня» — трепет крылышек был похож на эти два слова. И Баттлер никак не мог отделаться от этого шёпота. Словно все окружение твердило ему это сделать. Он бы с радостью выполнил просьбу, но кого ему спасать, когда он был совсем один в этом золотом вихре. Стена с окном обрушилась впуская ночную прохладу, позволяя части бабочек покинуть комнату. Но даже так этот назойливый шепот не исчез, не оставил его в покое. Беатриче нашлась сидящей возле стены с зеркалом, сжимая несколько шахматных фигур в руке. В ней не осталось ничего что внушало Баттлеру страх. По ее щекам текли слезы, руки дрожали сжимая до бела эти две фигуры, которые она успела схватить с доски. Лишь игра позволяла раньше чувствовать себя спокойно, но сейчас это не помогало. «Спаси меня»! «Спаси меня»! «Спаси»! Шепот перерос в невыносимый гул и вместе с ним рухнула ещё одна стена. Баттлер вынужденно кинулся к ведьме, хватая ее за подбородок, заставляя смотреть в свои глаза. Он испачкал ее своей кровью. В этом не было злого умысла, но сейчас его кровь на ее лице вдруг пробудила нечто дремавшее. Ее нужно было спасти? Но как можно спасти ведьму, которая только что и умеет как убивать? Убить ее в ответ? Во встречном взгляде Беатриче он уловил такой же настрой. Нет, это было все слишком просто. От чего он так быстро поверил в эту просьбу о помощи? Он не должен верить ей. Не должен…? Большим пальцем руки размазал свою кровь по ее нижней губе, словно как помаду. Беатриче застыла, а вместе с ней остановилось и время в этой комнате. В воздухе зависли обломки крошашегося потолка и стен, застыли бабочки с их золотым мерцанием. Он был на верном пути. — Что ты делаешь? Уходи отсюда! — ведьма смотрела на него, ощущая, что победа ускользала от неё. — Нет, — и лицо Баттлера оказалось так близко к ее лицу. — Без тебя я не уйду. Он не мог просто так отпустить её. Беатриче должна была ответить за все содеянное. Без нее не выйдет хорошей шахматной партии на Роккендджиме. Без нее он не сможет насладиться ощущением победы по-настоящему. Она была нужна ему. Нужна, как никогда и никто. Чужие и горячие губы накрывшие ее. Ощущение пьянящей свободы взыграло внутри. Он действительно одержал победу над ее душой, действуя через тело. И едва этот поцелуй был прерван, алая комната исчезла, оставляя после себя лишь мимолётные воспоминания. Вся раскрытая правда осталась под завалами, которые уже никто и никогда не разберёт. Правда сокрытая за одним поцелуем, который навек запечатал остатки ее человечности. И пока Баттлер не доберется до этой комнаты вновь — их игра будет продолжаться раз за разом. Беатриче, как и прежде, стояла к нему лицом на фоне своего портрета, а он так и держал ее за руку, не отпуская.