«Мы просто на грани, сжигаешь, вдыхаю Медленно, так медленно »
— пела сладким голосом девушка, заседая в голове. — Расслабь руку, — когда трек закончился, девушка подсела ближе к Нестеровичу, коснулась его руки, медленно повела пальцем по предплечью, доходя до запястья, затем опустилась на кисть, и ведя ноготком мимо каждого пальца, заставляла их расслабиться и разжаться. — Ты очень напряжен, — вздохнула Решетникова, касаясь его шеи и так же медленно проводя по ней пальцем, — Каждый раз, когда ты контролируешь себя, ты делаешь шаг к нормальной жизни, а когда отпускаешь, полтора, — шептала она, слегка улыбаясь и смотря в его плечо. — А может быть, я не хочу нормальную жизнь, — на выдохе произнёс Макс, откидываясь на спинку. — В тебе все не так плохо, зачем, Максим, ты талантлив, красив, вернёшь себе здравый ум, и все у тебя будет хорошо, переедешь от мамы с братом, облегчишь им жизнь, найдёшь нормальную девушку, станешь ещё успешнее, — прошептала ему на ухо рыжеволосая, мимолетно касаясь губами щеки. — С тобой буду что ли? — хмыкнул он. — Я тебе сказала, нормальную, извини, но я не подхожу под это описание, — оторвалась от него Катя. — Зачем тебе это всё? — снова задал этот вопрос фотограф. — Я люблю нести добро в массы, меня ты не поймёшь, да это и не нужно, ты не один хранишь в себе тайны, — усмехнулась девушка, беря его за руку и водя по ней большим пальцем. — Куда дальше? — прервал их водитель, а Макс, сильнее сжал её руку. — налево и во дворы, вон тот, голубой дом, последний подъезд, — начала следить за дорогой Решетникова, а Максим нахмурился, анализируя слова девушки. Когда они снова поднялись в её квартиру, Макс уже не тащил Решетникову, не хватал, а просто следовал просьбам. Надел тапочки, снял куртку, помыл руки и сел на кухне, с подобием улыбки взял чай и уставился на Решетникову. — Макс, не думай о чём-то постороннем, не анализируй мои действия, расслабься, просто насладись моментом, — поджала она под себя ноги. — Ты вообще отсюда? — откинулся он назад. — В плане? Я из Новосибирска, — вскинула плечами Катя. — Планеты с этой? — вскинул бровь Макс. — А, ну с утра была с этой, но это не точно, — поползли вверх уголки её губ. — Я сильно сомневаюсь, — повторил он её эмоцию. — Ты очень напряжен, — на середине кружки встала из-за стола Катя. — Обычное состояние, — вскинул плечами Нестерович. — Пойдём, — позвала его девушка. — А может не надо, такой вкусный чай, — вздохнул Максим. — Возьми его с собой, — подмигнула Решетникова, — Будем с тобой проводить терапию, — родилась гениальная идея в голове у девушки. — Чего? — ещё сильнее зажался он, Максима бесила недосказанность, а Катя не любила раскрывать тайны раньше положенного. — У меня для тебя кое-что есть, — открыла она шкафчик, доставая карандаш и бумагу. — Ты хочешь, чтобы я рисовал? — выгнул он бровь. — Это твой язык, поговори со мной, а я поговорю на своём, — усадив его на кресло, она уселась за синтезатор, и снова начала играя ту песню.«Однажды ты привык и почти не стал мечтать, Но только чей-то крик вдруг позвал летать, И поднял ты глаза в высоту, где голоса плывут. Там люди в небесах и тебя с собой зовут.»
Нестерович снова погрузился в какие-то воспоминания, закрыл глаза, откинул голову и смотрел свою собственную жизнь. Парню казалось, что этот мальчишка, который с довольной улыбкой прыгает на руки к отцу не он, а просто ребёнок, счастливый ребёнок. Максим начал водить карандашом по бумаге, несмотря, а доверяя своим ощущениям, он сам не понимал что рисует, что чувствовал, то и делал. Мальчики бегали по зеленой траве, где-то за городом, звонко смеялись, катались на велосипедах, играли с собаками, лазили по деревьям. Максим вспоминал всё, каждый свой вздох из детства. Громкие крики: «Максим, Макс, Киса». Парень вспомнил, как первый раз приехал к морю с родителями, тёплый ветер в лицо и запах соли вперемешку с кукурузой, которую неподалёку готовила милая женщина. Хрипловатый голос пел, он уже не особо вслушивался в слова, эту песню он тоже где-то слышал, уже не помнит где и когда, но она тоже оттуда, из его счастливого детства. Помнит свою первую пятерку, соседку по парте со смешными косичками, а если так подумать, то где она сейчас? Что с ней? Это давно забытое прошлое, много воды утекло, но улыбка появилась на его лице, по привычке чиркнув подпись, он распахнул глаза, смотря прямо в глаза Решетниковой. — Ну, что ты мне скажешь? — подошла к нему Катя, беря в руки рисунок и хлопая глазами. Тонкие линии, светотень, блики, контуры и даже эмоции, так четко прорисованы, как будто он рисовал не пятнадцать минут, а несколько дней, обычный карандашный рисунок, но больше всего девушку поразило то, что на нем было изображено. Крупно сама Катя, явно смеющаяся и мужские руки вокруг её шеи, с такими же татуировками, как у Максима. Лица парня, было практически не видно, он смотрел назад, и можно было увидеть только его ухо, щеку и глаз, один, но во взгляде чётко читалась злость, ярость, бешенство, а на руках выступали вены и мышцы были напряжены. — Что там? — мотнул головой Нестерович, смотря на Решетникову, лицо которой описывало слегка испуганные эмоции. — А ты не знаешь? — прижала она к себе лист, не показывая автору. — Я не знаю, что рисовал, — напрягся парень, слегка съёживаясь. — Макс, — присела перед ним девушка, кладя голову на его колени и смотря на парня снизу вверх, — Я не хочу это показывать, мне нужно подумать, — сглотнула Катя. — Но это мой рисунок? — начал заводиться парень. — Максим, пожалуйста, — провела она рукой по его напряженной ноге. — Что пожалуйста? Да что в нем такого? — скинул он её руки с себя, отталкивая девушку. — Макс, — сглотнула, слегка испуганно, рыжеволосая. — Что, блять, на этом чертовом рисунке? — повысил голос Нестерович. — Макс, я же попросила, — отшагнула она назад. — Я тебе говорю, ПОКАЖИ, — крикнул парень, хватаясь за её руки. — Мне больно, — испуганно смотрела на него Решетникова. — ПОКАЖИ, — уже не церемонился он. — Отвали, — пыталась она вытянуть руку, вторую пряча за спину, но стало только хуже, он начал её выворачивать, а на глазах девушки появились слезы. — Сука, я тебе сказал, покажи мне этот грёбанный рисунок, — он не видел её слез, пелена перед глазами и четкая цель, белый лист, который был в руках девушки. — Да подавись ты, — швырнула она его, как только он отпустил руку, девушка подскочила, отходя в сторону и тихо всхлипывая. Парень взял лист, посмотрел на него и выскочил из квартиры, оставляя лист на тумбочке у входа и моментально вдыхая холодный воздух, от которого сознание начало возвращаться. Парень шагал по улицам города, этого района он не знал, но ему было без разницы, нужно было проветриться. — Блять, — пнул он сугроб, — Бесит, — схватив снег, который моментально в тёплых ладонях превратился в комок, и кинул его в дом, — Ненавижу, — топнул он, громко крича, так, что капюшон не застегнутой куртки, упал на глаза. Скинув капюшон, он достал телефон, набирая номер, который был сохранен в избранных. — Алло, — послышалось на том конце. — Забери меня, — прорычал парень. — Где ты? — спокойно спросил собеседник. — В Чертаново, южном, скину геолокацию, — скрипел зубами Нестерович. — Через час буду, — коротко произнёс голос и отключил вызов, а Макс продолжил идти, ему надо остыть. Как только входная дверь хлопнула, Катя ещё раз всхлипнула, а потом разразилась звонким смехом, смахивая последние слёзы и сверкая глазами, сжав зубы. Открыв холодильник, девушка достала согревающую мазь, нанося на кисть и перевязывая эластичным бинтом, все-таки в доме танцовщицы много медикаментов на случай растяжений, ушибов и так далее. Увидев, что Максим оставил рисунок, она взяла уже мятую и где-то рваную бумагу и села на пол, поджала губы, продолжая его изучать. — Да уж, Нестерович, что ж мне с тобой делать, — хмыкнула она, проводя рукой по рисунку. Красиво сфотографировав его, доделав композицию карандашом в наушниках, девушка сделала новый пост, предварительно закрыв лицо парня на рисунке и сделав милую подпись. Она хотела пойти спать, но мысли навалились и, вернувшись за свой синтезатор, Катя начала играть одно из своих любимых классических произведений, музыка была дурманящей не только для Макса.