Годы молодые

Еще не проснувшись, он пошарил рукой рядом с собой – никого… Протянул руку дальше, к краю постели – опять никого… Резко сел и огляделся испуганно – Кати нет! Он всегда пугался, когда не обнаруживал ее рядом. Несмотря на то, что они женаты почти полгода, и внутри нее уже живет маленькое существо, плоть от плоти его… И говорит она ему каждую ночь, и доказывает, что любит его и всегда будет с ним … А все равно он пугается – сразу мысль возникает: «Ушла… передумала…». Он даже хотел попросить ее не вставать раньше его, но… не попросил до сих пор. По той простой причине не попросил, что если Катя встанет раньше, значит, на завтрак будет что-то вкусненькое, оладушки, например… Он их очень даже обожает! Не хуже друга ее, Николая Зорькина справляется с ними. Вот и сегодня с кухни проникал запах ванили, а ведь даже не воскресенье… Праздник, что ли? Спать хотелось нестерпимо – уснули далеко за полночь… И оладушек хотелось… И Катю увидеть, обнять, поцеловать тоже очень хотелось – целую вечность не дотрагивался до нее… Сон отбросил сразу – спать будет в старости! Какие там еще желания будут? Оладушки и Катя предполагались в одном месте – на кухне! Туда он и пошел, позевывая и протирая глаза кулаками. Катя стояла у окна, наблюдала за рождением утра. Солнце еще не взошло, и только угадывалось за горизонтом, проявляло свое присутствие светлой полосой неба, на которой вот-вот должны показаться его лучи. Было достаточно светло, но разглядеть ничего не удавалось – все застилал туман. Первый утренний туман… Если он поднимется вверх, проясняя воздух от земли, открывая вначале ее саму, потом стволы деревьев, их кроны, крыши домов…и растворяясь затем в облаках, то день будет солнечный и по-летнему теплый. А если туман опустится вниз, стекая с крыш на кроны деревьев, и по их стволам упадет на землю холодной росой, то день будет пасмурный и по-осеннему прохладный. Она хотела не пропустить это действо, хотя и не могла бы объяснить, зачем ей это нужно – в любом случае уже осень… На календаре пятое сентября… Ее праздник… День, когда она впервые увидела его… Катя не слышала шагов Андрея и вздрогнула от его голоса: - Чем это у нас так вкусно пахнет? – он втянул носом воздух - Шарлотка печется. - По какому поводу? - Так праздник же! Яблочный Спас!–сказала наугад, первое, что пришло на ум. - Только Спас? Или еще что? - Фу… бессовестный! – она шутливо погрозила ему пальчиком, - прочитал мой дневник и теперь все секреты знает. Хотя бы не выдавал. А его лицо омрачилось, озабоченным стало. - Кать, а ведь я даже не знаю, когда полюбил тебя… У меня нет такого дня… определенного… чтобы праздновать… - Тогда будем праздновать в один день – сегодня и всегда, пятого сентября! - Замечательно! – улыбка тронула его губы, - спасибо, что позволила! Подарок за мной! Андрей вышел из кухни, но вскоре вернулся. В руках у него был потрепанный конверт. Протянул его Кате - Вот! Я вовсе не из дневника узнал. Она достала из конверта листок в клеточку… Ну конечно! Это ее письмо! …Сегодня пятое сентября – день, когда я увидела тебя. Это мой праздник, потому что до этого дня была другая Катя… не знавшая тебя, не видевшая твоей улыбки, не слышавшая твоего голоса… Только ты можешь так необыкновенно говорить простые слова: «Кать…Катя…» Учебный год только начался, как я проживу его без тебя? - Андрюш… Ты сохранил… Это такой подарок для меня! - Это не подарок… То есть не для тебя подарок… для меня… Он подошел вплотную к ней… Они целовались – минуту или час? Он обнимал ее очень крепко – ну и что, что утро? А то, что руки его были там, где хотели… - так он же муж! Имеет право… Любовная идиллия чуть было не закончилась конфликтом – из духовки запахло дымком… Катя рванулась спасать свое детище. Вовремя успела! Пирог не сгорел, а только подрумянился лишку. Это исправимо! Прикроет взбитыми белками, и назовет «Негр в пене»! Звучит романтично… Но тем не менее губки надула – надо мужа повоспитывать, тем более, что и рассвет пропустила, и куда уплыл туман не заметила. - Все из-за тебя, Андрюша! Спал бы себе… - Все понятно! Я тебе надоел. Мешаю я тебе. Он обиделся не в шутку, как она, а вполне серьезно, и повернулся, чтобы уйти. Конечно, она не дала ему это сделать. - Андрей… Ну ты что? Шуток не понимаешь? Бог с ним, с рассветом! И с шарлоткой… Она сама обняла его и поцеловала в щеку – в знак примирения, и в губы… Этот знак объяснять не надо – это любовь! Он тут же успокоился и счастливый пошел умываться, а она крикнула вслед: - Не вздумай явиться на завтрак полуголый и мокрый! - А что, форма одежды парадная? – переспросил он из-за двери ванной. - Не парадная, но приличная! (Отступление) «Какие же они обидчивые, эти мужчины, - думала она, накрывая на стол, - все, или только Андрей? На вид он сильный, а в душе совсем как ребенок. В душе он мягкий и ранимый. И податливый – его легко увлечь, соблазнить… Не только женщинам! Он может увлечься идеей, ввязаться в авантюру. Но она будет рядом – помогать, оберегать, удерживать от соблазнов. На то она и жена! Недавно об этом они разговаривали с мамой. Вот тоже странное явление – после ее замужества они с матерью стали ближе. Теперь они общались не только как мать и дочь, но и как две женщины. - Катенька… Я все спросить хочу: как у вас с Андреем? Простила ты его? Знаешь, предавший однажды и в будущем может… Надо было бы об этом до свадьбы поговорить, но раз уж беременна… что уж говорить… И вот еще что… про беременность – срок уже большой, а незаметно… Беспокоимся мы с отцом… Или скрываешь что? Катя сидела, опустив голову. Не хотела она говорить о прошлом! Но и допустить, чтобы плохо думали об Андрее, не могла. Пора сказать правду. Хотя бы матери. И она рассказала матери все: и про Дениса, и про беременность свою мнимую, и про Андрея. Елена Александровна только ахала, сжимала в руках платок и подносила его к лицу - Катенька, - сказала она перед уходом, - ты помни! Отказаться от президентства… чужой грех покрыть… это дорогого стоит… Такое не каждый мужчина может. - Я не забуду. Я…я сделаю все, чтобы его мечта осуществилась! Он будет президентом компании, вот увидишь! - Я верю, верю… А ты помогай ему! У тебя характер тверже. Ты умная, ты сможешь. Елена убеждала дочь, а про себя думала: « Лишь бы не устала ты быть сильной за двоих. Иногда хочется опереться на крепкую стену… И лишь бы не прошла, не завяла любовь… с его стороны… и с твоей стороны… И хорошо, что будет ребенок… Дети – это главное, что могут дать любящие люди друг другу»… * Андрей вышел из ванной свежий и благоухающий. На нем были темно-синие джинсы с широким фирменным ремнем и голубая рубашка - синий цвет ему очень к лицу. Ворот расстегнут на одну пуговицу, рукава закатаны до локтя. Влажные волосы тщательно причесаны. Посмотрел на жену вопросительно – как, мол, выгляжу? Подходяще? Она оглядела его, восхищаясь в душе, и подняла вверх большой палец, копируя смайлик «cool». Сама она тоже уже оделась для выхода в институт: тоже джинсы, и трикотажная кофточка. Она не любила брюки, ей казалось, что ее фигура слишком женская: большая грудь, бедра тоже не узкие, а главное – роста явно не хватает для брюк. А Жданову нравилось, особенно ее джинсы – бедра так аппетитно обтянуты…И трикотажные кофточки-майки ему нравились – грудь во всей своей красе, хоть и прикрыта. Эта одежда его заводила и обычно не долго на ней оставалась… Зачем она сегодня так оделась? Ему на работу… И ей на занятия… Хотя она может и пропустить… А он… Стол был накрыт. Две большие, нарядные салфетки сделали будничную скатерть праздничной. Сервировка как в ресторане, по всем правилам: тарелочки, ложечки, вилочки – все на своих местах. В центре стола, на деревянном блюде возвышалась виновница переполоха – яблочная шарлотка. Пышная, румяная… Излишний «загар» прикрыт белоснежной сахарной пудрой – белки не взбились, не все еще получается у Кати… Рядом с пирогом баночка с джемом, кувшинчик сливок, масленка с кубиками масла…Посуда не «кухонная», а из сервиза, подаренного им на свадьбу. - Катька… Какое великолепие! Так сервирует стол только моя мама. - Она и научила. Моя мама готовит вкусно, а к украшению блюд и стола относится пренебрежительно – считает, что вкус говорит сам за себя. - А моя мать наоборот – готовит редко, но любит делать все красиво. - А я буду и то, и другое делать… научусь. - Ты и так уже много умеешь – вспомни, совсем недавно от мамы котлеты приносила, а теперь вот пироги печешь. - Если человека любишь, хочешь его накормить вкусно. И красиво… - Нет, что ни говори, если человек талантлив, то талантлив во всем. - Это ты о чем? - Не о чем, а о ком! О тебе, конечно. - И в чем мой талант? Борщ варить? Так это миллионы женщин делают. - Не только борщ, и вообще не только кулинария. Сколько раз мы с тобой мои производственные проблемы обсуждали? И всегда твои советы мне помогали. Вот кончишь институт, - он отодвинулся от стола, мечтательно прикрыл глаза, - мы с тобой фирму откроем, свою! Развернемся… - А я хочу, чтобы ты стал президентом Зималетто! Это твоя компания! По праву! А я буду тебе помогать. Возьмешь экономистом? - Я бы тебя даже финансовым директором взял, если бы ты не была женщиной. - Это что еще за дискриминация? При чем тут мой пол? - При том, что финансовый директор должен быть постоянно на работе, а ты будешь в декретных отпусках… - А почему ты говоришь во множественном числе? - Я же предупреждал тебя, что у нас будет четверо детей. - Ты не шутил? - Конечно, нет. Катя заметно погрустнела. Такая перспектива ее явно не устраивала. - Андрюш… Я не против детей. Но зачем так много? И зачем я тогда учусь? - Кать, ну ты что, испугалась? Мы няню возьмем. И бабушек у нас целых две. Будешь работать, если захочешь… Экономистом. Или президентом – кем захочешь. - Как это я буду президентом? А ты? - А я у тебя заместителем. А на время твоего отпуска и родов я буду президентом… - Хитрец! Тогда точно будет четверо, или больше… За разговорами не заметили, как время прошло - Кать, а мне понравилось рано вставать! Так славно посидели! Завтра опять встанем? - Опять пирог печь? - Нет, ну зачем… Рассвет посмотрим. Или еще чем займемся… - У тебя одно на уме! - Ну почему… можно другое. Я думаю, тебе понравится… Ей понравилось. В институт она приехала в строгом костюме – темный низ, светлый верх…