***
Черно-красная спецформа плотно прилегала к телу. До начала проникновения в ПОРОК оставались считанные минуты. Наклонившись, Ньют начал обуваться. Черные кожаные ботинки, чем-то смахивающие на те, что присылали глейдерам в Ящике, вплотную прилегали к ступням. Начав завязывать обувь, подросток почувствовал, как вирус лихорадки постепенно завладевает его телом: вновь начался тремор и легкое головокружение. Это безумно пугало. Пугало стать конченным, осознавая, что разум гибнет. — Ньют, — окликнул Томас, — может ты останешься, ведь… — Минхо — наша главная задача сейчас, помнишь? — парень встал, невзирая на боль в ноге, и посмотрел в глаза другу. Взгляд, полный осмысленности, а не пустоты. — Если бы не он, меня бы уже не было, впрочем, как и тебя. Томас понимал, что друг в чем-то прав. Понимал, что одна смерть, как бы ужасно это ни звучало, лучше, чем две. Понимал… Однако одного лишь понимания определенно было недостаточно в данной ситуации.***
Последний город ПОРОКа встретил глейдеров весьма неприветливо: обстрелы, вооруженные нападения; дым, жгущий глаза. Плечом к плечу с лучшим другом, вот-вот отправившимся на тот свет лишь из-за ошибки ПОРОКа, убившего мать, которая защищала собственных детей. Разве родители могут поступить иначе?.. Впрочем, с другой стороны, если бы не убийство, то Томас и Ньют никогда бы не познакомились — еще одно доказательство того, что во всем плохом можно найти хорошее. — Уже близко, Ньют, — Томас помог другу опереться на оставленную кем-то машину. — Бросьте меня, — с горечью произнес глейдер. — Переждем… Слова, вселяющие хоть какую-то уверенность среди происходящего вокруг хаоса. Все же стоит учесть, что надежда убила куда больше людей, чем Вспышка и жаровня вместе взятые. — Без меня, — вновь отрезал Ньют, вглядываясь в лицо друга. Парни находились так близко друг к другу, что без труда могли разглядеть каждый шрам на изможденном лице, каждую ресничку, каждую еле заметную линию на потрескавшихся от жары губах. — Минхо, — обратился к другу еще уверенно, скрывая тревогу где-то глубоко-глубоко внутри, Томас, — давай бегом. Бери сыворотку и обратно. Бегом, слышишь? Том знал, что куратор бегунов взволнован столь же сильно, как и он сам. На протяжении нескольких лет лабиринта Минхо и Ньют были бок о бок, привнося в общину что-то новое. Когда-то они вместе пытались отыскать выход из проклятых каменных стен ловушки. Азиат дорожил Ньютом не меньше Томаса. — Так, они пошли, — сказал Томас, как только Галли и Минхо скрылись из поля зрения. Кровь сочилась из подбитой кем-то скулы юноши, мерно капая вниз и пачкая тем самым запыленный асфальт. Изменения — всегда к лучшему? Ложь! Изменения в организме сейчас — пытка, выжимающая из тела последние соки, а взамен преподнося лишь безумие. Голова кружилась, весь мир стал будто в предрассветной сине-черной дымке. — Э-эй, Ньют. Ньют, — пытался достучаться до сознания друга Томас. — Надо вставать. Последняя просьба. Последние слова… Бывший бегун протянул Томасу что-то маленькое, сжав руку друга в своей. — Возьми это. Пожалуйста, возьми это, — лепетал Ньют, глядя в глаза Томасу. Том же осознавал, что находиться на одном месте становится опасно. Не только из-за обстрелов, но и из-за высокой вероятности прогрессирования лихорадки. Быть может, при передвижении Вспышка может замедлить свой ход? — Слушай. Давай, шанк, соберись. Ты сможешь. Томас помог другу встать. Сказав опереться на него, Том начал медленно продвигаться к Бренде. Шаг за шагом. Чувствуя усталость, боль, тяжесть. Он шел, практически неся на себе небезразличного ему человека. — Уже почти пришли. Давай, держись, — с тревогой произнес Томас. Падение… Парень готов был тащить друга на себе, волоча ноги Ньюта по асфальту. Томас не привык сдаваться в принципе, а уж в данной ситуации, когда ставки были катастрофически высоки, — тем более. «Вперед, только не останавливайся…», — подумал Том, как вдруг услышал, что будто гром средь ясного неба, звучно-громкий голос Терезы начал вещать из колонок, которыми, наверное, был напичкан весь город: — Томас. Ты слышишь меня? Пожалуйста, выслушай. У тебя нет оснований верить мне, но я… — пауза затянулась. Наверное, девушка сильно волновалась, —... прошу тебя вернуться. Томас, ты можешь спасти Ньюта, — от этих слов парень почувствовал, будто через него пропустили электрический заряд. — Для этого еще есть время. Тому, что Бренда здорова есть объяснение: это твоя кровь, ты понимаешь? — В этот миг Том вспомнил, как производилось переливание крови в жаровне, в палатке Правой руки. Мимолетная улыбка озарила лицо. — Она не болеет, потому что ты ее вылечил. И это может произойти не только с ней. Тебе нужно только вернуться и всё это наконец закончится. Пожалуйста, я жду тебя, — искренне попросила девушка. — Знаю, ты поступишь правильно. Связь прервалась. В городе потушили свет. Позади себя Том ощутил какое-то движение: — Ньют? На Томаса смотрел шиз, бледный и с запекшейся кровью на губах. Неужели уже поздно? Ответа на данный вопрос не пришлось долго ждать: Ньют, а точнее шиз в теле Ньюта, с криком набросился на Томаса, повалив последнего наземь. Удары посыпались градом, кровь смешивалась с дорожной пылью. Внезапно Ньют отпрянул, становясь чуть поодаль на колени и стараясь отдышаться: — Томми, — обращение, которое употреблял лишь Ньют, — убей меня… — Очнись. Тщетно — Вспышка вновь взяла верх над разумом. Каково это – смотреть как лучший друг перерождается в чудовище? Каково осознавать, что вирус поглотил твой мозг и ты убиваешь лучшего друга? Которая из ситуаций хуже? Да обе паршивые! — Прости, Томми, — искренние слова, но принадлежащие человеку с безумным взглядом. — Ничего. «Это не ты, Ньют, это вирус.» Одним движением Ньют вытащил пистолет и передернул затвор. Дуло, направленное в висок светловолосого юноши, заставило Томаса ужаснуться. — НЕТ! — Окрик, будто рев до смерти напуганного животного, а не человека. Оружие, вовремя выхваченное Томасом, отброшено в сторону. Бывший бегун с горечью осознавал, что уже вторая его попытка суицида потерпела крах. Быть может, именно для этого нужны друзья – чтобы уберечь от подобных огромных ошибок? В очередной просвет рассудка в руках Ньюта блеснул нож, но Вспышка вновь атаковала зону поражения — шиз с яростью накинулся на друга, повалив того наземь. Лезвие, направленное на грудь Томаса, было в паре сантиметров, олицетворяя грань между жизнью и смертью. В тот миг, когда острие порвало рубашку, оцарапав грудь, Томас нанес удар с боку, из-за которого Ньют упал. Нож, выпавший из рук блондина, валялся на асфальте. Одним движением иммунный отбросил холодное оружие куда подальше, надеясь, что больше ни у кого не будет возможности применить ножа. — Томми, убей меня! Или ты меня, или я тебя, ну! Не дай мне стать одним из них! И Томас не дал, продолжая бороться с шизом даже тогда, когда казалось, что силы уже на исходе. Немного придушить, поставить блок –чтоб самому не получить ненароком по голове – постоянно говорить с Ньютом, напоминая ему о всём человеческом, что было в парне. — Минхо, Галли, держите его! — Раздался очень близко крик Бренды, держащей в руках шприц со светло-синей жидкостью. — Томас, отойди. Попасть в хорошо проступающую вену не составляло огромного труда. Вопрос – поможет ли? Ньют, перестав вырываться, обмяк, закрывая глаза…***
Глейд встречал приветливо: ярким солнцем и свежим ветерком. Единственная странность заключалась в том, что Ньют понятия не имел, что он делает в Глейде и почему вместо стен лабиринта вокруг был океан. — Ньют, вот же… Шанк, как же я рад и не рад одновременно тебя видеть! — раздался знакомый, но столь давно не слышимый голос. — Алби… — Ньют, не веря своим глазам, взглянул на главу Глейда, все такого же молодого и сильного, будто последняя их встреча была пару минут, а не несколько месяцев, назад. — Вспышка окончательно разъела мой мозг, или это и правда ты? Блондин погрустнел, задумчиво озираясь. Перед ним стояли все те, с кем он еще недавно жил бок о бок: Алби, Уинстон, Чак… Еще множество парней из лабиринта, еще не так давно являющихся живыми. — Спасибо, что позволил мне умереть до того, как я стал шизом, — произнес Уинстон. — Передай от меня привет Томасу, лады? — добродушно попросил Чак, улыбаясь. — Я не понимаю, что… — Ньют запутался, не осознавая, что происходит вокруг. — Ты не светишься, шанк, — объяснил в свойственной ему манере Алби. — Все, кто попадают в рай, источают свечение в первый день, а ты — нет. Значит, ты все еще жив. Наверное, на грани. И я очень сомневаюсь, что ты бы променял счастливую, пусть и не беззаботную жизнь живых, на нашу, пусть и приятную компанию. Тебе здесь не место. Твоё время еще не пришло. С этими словами перед глазами Ньюта замерцали зеленые пятна и юноша провалился в беспамятство.***
Солнечные лучи, добравшиеся до лица подростка, разбудили его. Безумно хотелось пить. Пошатываясь, будто пьяный, Ньют вышел из лачуги, в которую, по всей вероятности, его кто-то принес, и начал лихорадочно соображать: «Новая переменная?», «Смерть?», «Испытания для шизов?» Мысли путались бы еще дольше, доведя до безумия, если бы не ненароком проходившая мимо белокурая девушка из группы «Б». Соня. — Оставайся здесь, брат, сейчас позову кого-то из медаков и Томаса. — Сказала она, убегая куда-то. «Брат?..» Мысли путались. Стараясь поменьше думать о происходящем, полностью полагаясь на прибежавших медаков, Ньют ждал лишь одного человека, способного действительно ввести его в курс дела. — Томми… Что произошло? Блондин обнял друга, чувствуя учащенное сердцебиение Томаса. — Я все расскажу тебе позже, Ньют. Сейчас… Просто… — Подобрать нужные слова было очень сложно, да собственно и нужно ли? — Теперь все хорошо, Ньют. Мы в безопасности. — Спасибо, Томми. Спасибо. Рассвет всегда считался символом чего-то нового, неизведанного, прекрасного. Солнечные лучи освещали округу, наполняя жизнь смыслом, и доказывая, что те, кто больше всего нуждаются в помощи, рано или поздно получат ее сполна.