"Король воздуха"

      Был штиль. Небольшое судно уже несколько дней не двигалось с места. Провизия скоро должна была закончиться, воды было ещё меньше. Какое ужасное чувство, когда ты мучаешься от жажды под палящим солнцем среди воды, но не можешь её испить. Губы высохли и потрескались до крови. Во рту было сухо, как в пустыне. Порою чудились земли, но это был лишь мираж. Если так продолжится, то команда будет обречена. Капитан Бастель встал, пошатнувшись, и сделал несколько шагов к бочке, которая сейчас служила ему столом. Он шатаясь подошёл к ней и уставился на лежавшую перед ним карту туманным взглядом. Какой толк смотреть на карту, когда знаешь, что она тебе ничем не поможет?       Он ударил по бочке обессиленной рукой. Он волновался не так за себя и даже не за свою немногочисленную команду, сколько он волновался за дочь. Ей было всего пять лет, она была ещё совсем маленькой, но неужели ей суждено умереть так? Под палящим солнцем, среди бесконечной глади воды? Зачем он взял её с собой? У него не было другого выхода. У неё больше нет матери, она умерла в прошлом году от сифилиса, а других родственников не было.       Бастель стал искать взглядом дочь, боясь найти уже бездыханный, холодный, маленький труп, но она ещё была жива. Она сидела в углу, там, где ещё была тень. Она прижимала к себе старую потрёпанную куклу, что сделала её мать, когда та ещё даже не родилась. Бастель направился к ней и, сев рядом, прижал крохотную головку к своей груди.       — Прости, — тяжело выдохнул со всем оставшемся в груде воздухе. — Прости меня, доченька, ты бы сейчас могла быть не здесь, среди умирающих обречённых людей, а там, на земле. Прости, — его грудь содрогнулась, а потом он зарыдал. Откуда берутся слёзы, когда он уже не пил и капли воды два дня? — Прости, прости…       Они обречены.       Девочка молчала, она уже давно поняла, что, если будет молчать и мало двигаться, то сохранит больше сил. Ей тоже иногда хотелось плакать, но в последние дни она чувствовала какое-то равнодушие ко всему, что происходило с ней, и что происходило вокруг. Она словно смирилась с тем, что больше никогда не коснётся мягкой зелёной травы, не испробует сочных фруктов и не насладится чистой водой, искрящейся на ласковом солнце. Здесь солнце было жестоким, оно сжигало тебя, а не грело. Наверное, они умрут…       Вдруг, одна грязная гора изорванных тряпок зашевелилась. Она встала, громко кряхтя, и повернулась лицом к капитану. Это было сморщенное, выгоревшее и обветренное лицо старика. Он был так стар, что сам не помнил, сколько он живёт на этом свете? Зачем же его взяли к себе в команду, раз он даже верёвку не сможет удержать в руках? Он знал. И знал он многое.       Эта костлявая фигура в лохмотьях стала медленно продвигаться к капитану Бастелю. Шёл он долго, морщась от яркого солнца, иногда что-то недовольно ворча, а порою он чуть не падал, а потом снова что-то ворчал.       — Здравствуй, наш дорогой капитан, — проговорил он, оскалив свою беззубую улыбку. Капитан Бастель поднял на него недовольный взгляд. Он чувствовал к этому ничтожному старикашке одновременно и презрение, и уважение. Про него много ходило слухов, и эти слухи были не лестными. Но его знания, знания его были бесценны, поэтому, несмотря на возражения других членов команды, он взял его к себе на борт. Но всё же, он его презирал.       — Скажи, капитан, — начал старик, присев рядом с Бастелем. Его глаза блеснули из-под капюшона, когда он взглянул на девочку. Та, увидев этот взгляд, крепче схватилась за руку отца своими худенькими обгорелыми ручонками и прижалась к нему. Старик только улыбнулся. Ему больше нравился страх в людских глаза, чем восхищение. Восхищение должно быть другим. Они должны осознавать, почему и за что восхищаются им, а они лишь глупцы, — скажите, капитан, вы хотите выбраться отсюда?       — Я вижу, ты все мозги отсушил, Гарлан, — недовольно проговорил Бастель, косясь на старика. — Конечно же я хочу, и не я один этого желаю.       Гарлан улыбнулся, ему понравился ответ.       — А знаете ли вы легенду, — он посмотрел своими бесцветным взглядом прямо в чёрные глаза капитана, — легенду о том Короле, к которому моряки, попавшие в штиль или бурю, взывают о помощи? О Короле воздуха?       Густые брови Бастеля сдвинулись к переносице.       — Знаю, но это лишь сказки для детей, — он даже усмехнулся про себя, смеясь над глупостью свихнувшегося старика. Но где-то в глубине души, он всё же желал продолжить этот разговор и узнать, к чему же так долго ведёт Гарлан.       — Может и так, — протянул старик, словно вполне соглашался с капитаном, — но знаете ли вы, капитан, одного старого моряка по имени Сумасшедший Билли?       — Знаю, — этот разговор нравился капитану всё меньше и меньше. — Он был пиратом, насколько я знаю. А сейчас живёт на окраине деревни в полном одиночестве, никогда к своему двору не подпускает и несёт всякий вздор.       — Вы снова правы, мой капитан, — старик снова улыбнулся. — Но вы, наверное, никогда не прислушивались к тому «вздору», что несёт этот Сумасшедший Билли?       Бастель ничего не ответил. Он слышал. Теперь понятно, к чему вёл старик.       — Он рассказывал, что однажды их корабль попал в бурю. Страшная была буря. Море вздымалось так, что, казалось, доставало до небес. А небо было чёрным и так низко висело над ними, что казалось оно в любой момент может упасть на тебя. Гроза громыхала так, что глушила тебя на несколько минут. А молнии угрожающе рассекали серые тучи. Тогда они потеряли надежду. Они не верили, что выживут. Они были обречены. Но один из матросов вдруг вспомнил легенду о Короле воздуха, они были в таком отчаяние, что были готовы цепляться даже за детские сказки. Шторм был велик, а значит и жертва должна быть достойна. Они выбрали матроса, который сам согласился отдать свою жизнь, не веря, что эта легенда правдива, и что у его товарищей что-то получится. А так, он всё равно умрёт. Они привязали его к мачте и распороли грудь там, где находится сердце, — старик показал, как капитан той команды взял кинжал и разрезал грудь несчастного моряка. Девочка испуганно вздрогнула, а Бастель ещё сильнее нахмурился. Он боялся того, к чему может привести этот рассказ. — Жертва кричала, долго кричала, истекаю кровью. А команда ждала, ждала чуда, которое всё медлило. И вот, когда жертва была уже одной ногой по ту сторону нашего мира, шторм стал утихать. Перестали сверкать молнии. Кончился ливень. Ушла гроза. Море успокоилось. Их корабль был почти разрушен, казалось, он не мог плыть, но они каким-то образом причалили к берегу. Только там они сняли того несчастного пирата, что вызвался быть жертвой. И знаете, что они обнаружили?       Глаза Гарлана испытующе перебегали то на грубое лицо Бастеля, то на детское личико его дочери. Он был доволен произведённым эффектом.       — У него не было сердца.       Девочка ахнула и в ужасе прикрыла свой ротик рукой.       — Его сердце было словно выдернуто из груди птичьими когтями, — глаза старика горели, ему нравились такие рассказы.       — И что же ты хочешь этим сказать? — наконец, спросил Бастель, наперёд зная, что не согласится приносить кого-либо из команды в жертву.       — О, ты разве не слушал мой рассказ внимательно? — удивился старик. — Я говорил тебе, что шторм был ужасен, что небо, казалось, было готово обрушиться в любой момент. Сравни их положение с нашим, разве мы, по сравнению с ними, не счастливчики? Я не предлагаю тебе приносить в жертву человеческую жизнь. Я знаю, что ты на это не согласишься, но… — Гарлан на мгновение замолчал и снова поднял глаза на капитана. — Я слышал, что Король воздуха любит запах еды. Он дух или демон (кто его знает), но он не может есть нашу пищу, поэтому любит наслаждаться её запахами.       — Так ты хочешь, чтобы я сжёг всю нашу провизию?! — воскликнул Бастель. Эта идея была нелепа с самого начала. Не может же он лишить людей еды только в надежде, что ею насладится какой-то там Король воздуха и поможет им? Нет, это было уж слишком! Старик снова только улыбался:       — Какая у тебя милая дочка, — сказал он, склонившись к девочке и потянув к ней костлявую руку с чёрными грязными ногтями. Девочка отшатнулась от него, с ужасом смотря на тянувшуюся к ней руку. Старик криво усмехнулся и спрятал руку обратно в гуще тряпья. — Ты же не хочешь, чтобы она умерла такой юной?       На мгновение Бастель замер. Старик знал, куда бить. И он попал.       — Она вырастет красивой и умной девушкой, выйдет замуж за хорошего парня и нарожает ему кучу очаровательных детишек, ты же не хочешь, чтобы она лишилась всего этого из-за тебя? — Гарлан вопросительно поднял глаза на помрачневшее лицо капитана. Тот ничего не ответил, цепи вины и сожаления сжали ему сердце, начиная душить.       — И что же нам надо делать? — сдавленным голосом спросил он.       Старик криво усмехнулся.       — Для начала, прикажи вынести на палубу всю провизию, что у нас есть, а потом сожги её.       Бастель недовольно поджал губы. Разве может он приказать людям собрать всё, что осталось у них, и сжечь ради какого-то Короля воздуха? Это смехотворно, но эти крохотные ручки, что хватались за его рукав, заставляли поверить даже в эти бредни сумасшедшего старика. Только бы она жила!       — Джек, — позвал Бастель своего товарища, вставая на ноги. Яркое солнце снова ударило в глаза. Один из матросов зашевелился и, подняв голову, встал. У него было узкое лицо, немного болезненный вид, но сильные и умелые руки. Он подошёл к своему капитану, с недоверием поглядывая на старика, — принеси всю провизию, что у нас осталась.       — Но, капитан, — Джек непонимающе посмотрел на друга, — ты же говорил, что мы должны экономить и есть только маленькими порциями…       — Если хочешь жить, Джек, выполняй, — глаза Бастель злобно сверкнули под густыми бровями. Он не любил обращаться к своим подчинённым в таком тоне, но сегодня он был слишком зол, слишком раздражён и прибывал в слишком большом отчаянии, чтобы сдерживать себя.       Джек удивлённо переводил взгляд с друга на Гарлана, но потом, так и не найдя объяснения его поступка, направился в каюту, чтобы принести еды.       Спустя несколько минут на палубе, на той бочке, где раньше лежала карта, стояло медное блюдо, на которое были высыпаны все припасы, что нашлись на корабле. Их было совсем немного, и теперь, видя, насколько мала кучка из оставшейся еды, Бастель понимал, что они уже давно были обречены. Этого бы хватило им не больше, чем на два дня, а потом, они бы, скорее всего, умерли от жажды. Если тот рассказ правда, то сейчас он их единственная надежда.       — Капитан, что вы собираетесь с этим делать? — спросил Джек. Все замолчали, смотря на Бастеля с таким же любопытством и интересом. Но в то же время все задумались над тем — не сошёл ли их капитан с ума?       — Сжечь, — спокойно ответил Бастель и, найдя в кармане коробок со спичками, достал его, чтобы свершить «обряд» как можно скорее.       — Сжечь? Бастель, ты что, с ума сошёл?! Это же всё, что у нас осталось! — вскричали матросы. Они уже хотели схватить еду с подноса и спрятать обратно в мешки, но Бастель бросил на них такой взгляд, что все тут же остановились.       — Не трогайте, возможно, это наша последняя надежда.       Все, до сих пор не понимая, что хочет сделать их капитан, понуро опустив головы, отошли на несколько шагов от бочки. Что им терять? Они и так все знали, давно знали, что долго они так не протянут.       Бастель, убедившись, что больше ему никто не помешает, чиркнул спичкой об край коробка. Послышалось шипение, и конец тоненькой деревяшки загорелся. Все смотрели на этот огонёк, на то, как он медленно приближается к провизии и как потом захватывает гору сухарей, сушёной рыбы и фасоли. Они смотрели, как сгорает их надежда, которая должна была дать жизнь другой, ещё более призрачной и несбыточной.       Все шестеро моряков стояли у бочки, смотря на огонь. Только один молодой юнец сидел на борту корабля, наблюдая за происходящим издалека. Он отличался от всех. У него были голубые одежды с узором из золотых нитей, тёмно-синий плащ из дорогой ткани и красивые кожаные сапоги. Весь его образ не соответствовал положению корабля, да собственно и не был предназначен для плаванья. Но он всё же был здесь. Он был среди матросов, наблюдал за ними холодными глазами и улыбался застывшей на тонких губах лёгкой улыбкой. Он был здесь, но никто, никто его не видел.       Когда Бастель приказал собрать всё еду, оставшуюся на корабле, а потом поджёг её, этот юноша не двигался, но, как только от костра пошёл дым, его ноздри стали раздуваться. Он наслаждался запахами. Он любил, когда люди приносили ему в жертву такие подарки, он не мог есть, но запах пищи вполне мог его удовлетворить. Жаль только, что вспоминают о нём очень редко. Улыбка стала шире. Он открыл глаза и обвёл опустошённые лица матросов холодным, как лёд, взглядом. Они хотят, чтобы он помог им добраться до дома. Хотят, чтобы он призвал ветер, что доставил бы их туда.       Он привстал и, наклонившись совсем чуть-чуть, словно собираясь идти, тут же исчез. Но даже этого исчезновения никто не заметил, как и его появления, но уже в каюте капитана, возле его стола, где теперь лежала потрёпанная карта. Юноша внимательно изучил карту, а потом, подняв голову и откинув лезущее в глаза пряди светлых волос, внимательно осмотрел каюту. Но его взгляд смотрел не на потёртые стены с выцветшей и потрескавшейся краской, а куда-то дальше, за её пределами, далеко за морем, там, где была земля. Наконец, он нашёл то, что искал. Вот, вот этот городок вспоминали в своих снах моряки, туда стремятся их мысли и сердца. Но их подношения не хватит для того, чтобы он мог доставить их туда, уж слишком далеко отсюда.       Юноша обернулся и, не успев сделать шаг, снова исчез, появившись возле Бастеля. Он появился прямо перед ним, он смотрел ему в глаза, но тот по-прежнему не видел его. Но юношу это не смущало, он уже привык к этому. Он улыбнулся, смотря на смуглое лицо капитана. Человеческое сердце манило его, он слышал его замедленный стук. Как бы ему хотелось прямо сейчас вырвать его из этой широкой груди! Рука задрожала, неожиданно она стала покрываться перьями, становясь больше похожей на птичьи когти, чем на человеческую руку. Голубые глаза вдруг стали кроваво красными, они с жаждой смотрели на грудь, где билось человеческое сердце. Эти сердца, напуганные, отчаянные сердца всегда были самыми вкусными, но сейчас это будет слишком большой ценой. Он сдержал себя, перья исчезли, глаза снова стали голубыми. Сердце он не возьмёт, но ему нужна кровь и плоть человека. Он опустил глаза ниже, на мощные сильные руки капитана, которые сейчас незаметно для остальных дрожали. Молодой мужчина хищно улыбнулся. Руки будет вполне достаточно.       Бастель начинал нервничать, ведь пламя почти поглотило всю еду, а ветра так и не было, даже малейшего дуновения. Неужели это всё было всё-таки сказкой? Сердце часто пропускало удары, а взгляды, что были обращены на него, становились всё более ненавистными и нетерпеливыми. Они не верили в него, как и он сам.       — Капитан, вы понимаете, что сейчас вы сожгли наши последние запасы? — Джек ещё старался сдерживать свою злость и негодование, а вот другие — нет. На Бастеля посыпались оскорбления и вещи, которые были брошены обессиленными руками. Пускай, пускай они его ненавидят, ведь сам он не знает, кого ненавидеть ему? Себя или старого Гастеля?       Неожиданно он почувствовал какой-то холод совсем рядом с собой. Сначала Бастель не обратил не обратил на это никакого внимания, но он стоял к огню ближе всех, а холод был таким, словно он стоял рядом со льдом. Бастель испуганно дёрнулся, когда что-то холодное коснулось его правой руки, словно это была ледяная рука, которая не отпускала его. Мороз быстро проник под кожу, добравшись до самых костей, а Бастель просто смотрел на свою руку, не зная, что делать, и наблюдая, как она медленно отмерзает. День был таким жарким, тогда что же это такое? Он попытался выдернуть руку, но кто-то не отпускал его, ещё крепче сжимал свои пальцы. Он уже не чувствовал руки до локтя, но холод не останавливался на этом, поднимаясь всё выше. Теперь, видя свои посиневшие пальцы, Бастель перепугался не на шутку. Он, рыча как зверь, стал тянуть руку на себя, но сколько бы он не тянул, тот, кто держал его, был сильнее.       Его попытки вырваться из хватки невидимого врага заметили и другие. Тут же прекратилась ругань и бойня, все с удивление и ужасом наблюдали за тем, как рука их капитана отмирает. Но никто не двинулся с места, чтобы помочь ему. Они были в ужасе. Только в глазах Гастеля читался восторг. Он, затаив дыхание, наблюдал за происходящим, бормоча себе под нос: «Король воздуха… Он пришёл… это точно он…».       А Бастель всё боролся со своим невидимым врагом, он кричал и выбивался. Мороз уже почти добрался до предплечья, как неожиданно остановился. Бастель, тяжело дыша, уставился на свою посиневшую руку. Она теперь была мертва. Он не знал, что с ней делать, и кто сделал с ней это? Но было ясно одно — больше он никогда не сможет воспользоваться ею. Рука стала медленно исчезать. Бастель смиренно наблюдал за тем, как она просто испаряется. У него уже не было сил ни бороться, ни возражать.       Король воздуха с довольной улыбкой выпрямился. Это подношение понравилось ему больше, чем чёрствые сухари. Теперь он мог приступить к своей части договора. Он развернулся и, посмотрев на залатанный в некоторых местах парус, что грязной тряпкой висел уже больше недели, направился к нему. Он ещё раз осмотрел горизонты моря и, найдя тот же городок, что нашёл ранее, сунул руку в карман своего сюртука. Им нужно на юго-запад. Он достал из кармана небольшой мешочек, а из него высыпал себе на ладонь серебристого порошка и, набрав в грудь побольше воздуха, подул на него. Серебристые пылинки развеялись в воздухе, плавно уносясь куда-то вдаль. Мгновение ничего не происходило, а потом, неожиданно, подул мощный поток воздуха, что подхватил парус и понёс небольшой кораблик на юго-запад. Домой...       С начала никто не понял, что произошло. Но, как только их корабль набрал скорость, какую не набирал ещё никогда, все стали ликовать. Они кричали, хлопали друг друга по спинам и смеялись. Они ехали домой. После стольких страданий и скитаний, они наконец-то ехали домой! Бастель печально усмехнулся, смотря на пустое место, где недавно была его рука. Вот какова цена за спасение? Наверное, не такая она уж и большая. Гарлан, как сумасшедший, продолжал что-то твердить себе под нос про Короля воздуха. Он был восхищён и поражён, ещё никогда он не испытывал такого восторга.       Король воздуха только улыбнулся. Он выполнил свой долг, пора уходить. Сквозь толпу радующихся моряков, что не замечали его, он направился к борту корабля. Он уже ловко вскочил на него, как вдруг обернулся и посмотрел на девочку, что по-прежнему сидела в тени.       Она смотрела на него.       Король воздуха ещё долго всматривался в эти глубокие тёмные глаза, что смотрели прямо на него, а потом улыбнулся ей. Она его увидела. Как забавно. Все, все на этом корабле, прибыв в свой город, вскоре забудут о нём, но она — нет. Она будет помнить о нём до последнего вздоха. Теперь она обречена на вечные поиски Короля воздуха. Она не сможет жить спокойно, пока не найдёт его или не умрёт сама.       Король воздуха ничего не сказал, он только топнул каблуком о борт и исчез, отправившись… а куда он собственно летит? У него нет ни пути, ни цели, он странник, что идёт туда, куда ему хочется и уходит тогда, когда решит. Он есть везде и в то же время нигде. Он всё и ничто. Он Король воздуха.       А девочка, обняв худощавыми ручками коленки, внимательно смотрела на то место, где только что-то стоял молодой мужчина с прекрасными голубыми глазами, холодными, как лёд. Он только исчез, а она уже скучает по нему.       Где же он может быть?..