Сияние жизни

— Какая она была?  — Что?  — Я спросил, какая она была? Синдзи положил пистолет и обернулся, хотя и так было ясно, что вопрос мог задать только Каору. В полумраке тира, где подсвечивались только мишени и огневой рубеж, было пусто и темно, как… «Как в ночном тире». Отдельные лампы выхватывали островки света, упорно не желавшие ползти дальше во тьму. Нагиса валялся на скамье, забросив руки за голову и слепо пялясь в невидимый потолок.  — Ты притаскиваешь меня в тир посреди ночи. Якобы захотел пострелять, пока тут никого нет, — с сомнением сказал Синдзи, снова беря в руки оружие. — Я-то думал, тут не было скрытого смысла…  — Смысл. С чего ты взял, что он есть? Хоть скрытый, хоть явный? Икари вновь обернулся. День отрывочного общения с новым соглядатаем укрепил его во мнении, что отец воистину очень необычный человек. И только у такого, как Гендо Икари, может быть подобное доверенное лицо.  — Нагиса…  — Да, Синдзи-кун?  — Я не очень хочу общаться на эту тему. Каору плавно перетек в сидячее положение и из полумрака на Синдзи уставились два алых глаза:  — А вот в твоих словах, мой дорогой Синдзи-кун, очень много скрытых смыслов. Тебе перечислить возможные? Синдзи прислушался к себе: нет, ему — слегка сонному и уставшему — очень не хотелось, чтобы явно неадекватный беловолосый полудурок мотал ему нервы, копаясь в воспоминаниях об Аянами.  — Вот то-то же, — сказал внимательный Каору. — Так какая она была? «Что ж ты, сука, делаешь?» — подумал Синдзи со злым отчаянием. Тоска по теплу, оказывается, все еще жила в самых дальних закоулках души, смотрела на него оттуда, и в эти глаза совсем не хотелось всматриваться.  — Каору, вот за каким дьяволом тебе это?  — Ее нет, ты вроде как есть. Заметь, вроде как. Это интересно.  — Вроде как? О чем ты? Каору погрозил пальцем:  — Увиливаешь. Хотя, это, конечно, тоже весьма и весьма занятная тема… Синдзи смотрел на него и пытался понять свое отношение к Каору. С одной стороны, только за последние несколько реплик его нужно ненавидеть и желательно во всех красках представлять расквашенную рожу, измазанные в грязи мерзкие выцветшие патлы… «И это даже если не считать фразочек, произнесенных говнюком за последний день». С другой стороны, — непременно странной и абсурдной стороны, — Каору хлестал обаянием юродивого, всезнающего и всепонимающего парня не от мира сего, который просто не в курсе, что его игрушки — это ковыряние в чужих ранах. «И опять же, эти глаза…» Он поймал себя на том, что нервно стискивает и разжимает пальцы на рукояти, и спрятал, наконец, «вальтер» в кобуру.  — Нагиса, ответ за ответ.  — Хм. Ты тоже играешь в игры, Синдзи-кун? — прищурился Каору. — Интересно, похожи ли они на игры твоего отца? Икари вздрогнул. Сама мысль о сравнении с отцом показалась ему страшной, и он с трудом вернулся к сути разговора.  — Скажи, Нагиса, почему ты так выглядишь? Каору встал, криво улыбаясь:  — «Так» — то есть, «похоже на Аянами Рей»? «Да, сволочь, да!» Синдзи кивнул, покрепче стискивая зубы.  — А почему так выглядела Аянами Рей?  — Много хочешь, Нагиса, — сказал он, едва сдерживаясь. — Это уже новый вопрос.  — Ха. Если бы ты знал, что я тебе отвечу… Кстати, а вопрос о ее внешности разве не частное проявление изначального «Какая она была?» «Надо было сразу вырубить его, когда он среди ночи со своей тупой идеей приперся», — зло подумал Синдзи и вдруг широко зевнул.  — Она… Рядом с ней я не чувствовал себя одиноким, — неожиданно для самого себя начал он. — Даже о внешности я спросил ее только через неделю или две после знакомства — настолько… настоящей и близкой она мне сразу показалась. И… Я даже не видел ее в нашу первую встречу. Забавно. Она понимала, чувствовала и молчала там, где другие прятались за грубостью и шуткой… Синдзи посмотрел на Нагису и остолбенел: беловолосый стоял, вытянувшись, как струна, и смотрел на него, но в то же время — словно бы внутрь себя, словно ища за полуприкрытыми веками какой-то отклик неожиданной исповеди.  — Э, Нагиса, — грубо сказал Синдзи, раздосадованный тем, что пошел на поводу у желания раскрыться. — Не спать! Каору ухмыльнулся — будто и не было странного раздумья:  — Это ты спишь. Где ответ-то?  — Что?! Нагиса уселся назад на лавку и обеими руками взлохматил себе волосы.  — Ты мне рассказал о себе. Или о себе в связи с ней. А какой была она? Чего она хотела? Что двигало ею? К чему она стремилась, о чем мечтала? Что ты вообще знаешь об Аянами Рей? Каору говорил громче и громче, и Синдзи, которому эта беседа все больше напоминала странное судилище с ним самим в роли обвиняемого, сделал шаг к болтливому мерзавцу:  — Послушай, ты! Какого хера ты прицепился? Как я тебе опишу суть человека? Она словно часть меня, которую из меня вырвали, понимаешь, сука?! Вырвали!!! И вдруг наступила тишина, в которой хлестко ахали вентиляторы. Но Синдзи замер, слыша только звон в ушах и эхо, что металось, затухая, между стен тира. «Что я только что сказал?..»  — Спасибо, Синдзи-кун, — тихо сказал Нагиса. — Я услышал ответ. В тамбуре тира рявкнул гул обдувки, лязгнула дверь шлюза, и в освещенное пространство вошла фигура, на ходу сдирающая маску.  — Синдзи, мать твою… Какого дьявола ты не на квартире? Аска, судя по ее виду, отчаянно хотела спать и держалась только на раздражении и злости.  — А… Аска? Что ты тут делаешь?  — Нет, что ТЫ тут делаешь?!.  — Доброй ночи, Аска-тян!  — Tausend Teufel!!! Девушка отшатнулась от возникшей рядом с ней фигуры, обнаружив, наконец, что Синдзи в тире не один.  — Б-блин, с тобой заикой можно заделаться, Нагиса!  — Прошу прощения! — развязно сказал Каору и пошел к раздевалке. — Раз за Синдзи-куном пришла мама, пора расходиться.  — Вампир придурошный, — сказала Аска и посмотрела на Синдзи. — Ты чего это с ним сюда приперся? Синдзи пожал плечами. Ему вновь хотелось спать.  — Стрелять. А ты что тут делаешь?  — Я тебя искала, шла мимо тира и увидела на улице Сакураву…  — Кого?  — Ну, оболтуса из разведки, которого к тебе прикрепил Кадзи-сан. «Ах вот как его зовут…» Он помотал головой и посмотрел на часы. Потом на Аску. Потом снова на часы.  — Синдзи-кун, — вдруг позвал его Каору сипящим из-за маски голосом. — Я должен тебе ответ. Еще поговорим. Лязгнул шлюз. Когда Синдзи снова посмотрел на Аску, та пожала плечами:  — И что это за ответ?  — Да так, треп. Кстати. Я и от тебя ответа жду, — проворчал Синдзи, дергая рубильник. Подсветка мишеней погасла. — Зачем я тебе понадобился в полвторого?  — Грета и Штраух храпят, как ненормальные, — пожаловалась Аска и пошла за ним к выходу. — Я от них решила, наконец, сбежать, думала, хоть высплюсь, а тебя дома нет, болван… Синдзи замер, не донеся до лица респиратор:  — Ты чего, решила?..  — Ты сам предложил, кстати, — сказала Аска и ткнула в его направлении пальцем. Он кивнул, прислушиваясь к себе. Стало как-то тоскливо и вместе с тем слегка потеплее.  — Хорошо, Аска. Идем домой. * * * Гулкий грохот кранов рвал ватную тишину побережья, а сполохи сварки — мглу. Циклопическая туша, обернутая лестницами, лесами, мостиками, раскинулась допотопным ящером на центральном разгрузочном терминале порта «Токио-3». База преображалась с каждым конвоем, подвозившим все новые детали огромного механизма по имени «Операция «Прорыв»». Нахлынув ордой на базу Тихоокеанского фронта, советские транспорты второй день по одному уходили с буксирами в океан: они выгрузили свои смертоносные дары союзникам и уплывали назад с пустыми трюмами. Их основной груз как раз превращался в титана прямо перед Синдзи. Заслышав нарастающий грохот и лязг, Икари оглянулся и спешно отошел в сторону: инженерный танк подволакивал к сборочной площадке какую-то закутанную в промасленный брезент деталь. Машина чихнула, рявкнула и покряхтела дальше, а с брони рядом с Синдзи спрыгнул Судзухара.  — Интересно? Икари посмотрел на него: изо дня в день мрачное настроение обреченного облаком густело вокруг танкиста, и тот парень, с которым Синдзи ненадолго сблизился после битвы с Четвертым Ангелом, видимо, исчезал навсегда.  — Да. Наша база на время похода, как-никак.  — Бэ-Эм-Ка, — сказал Тодзи, всматриваясь в звезды электросварки.  — Что?  — «Боевой Мобильный Комплекс». Так в техдокументации сказано. Я вчера с советскими общался как раз, принимал, так сказать, машину. Синдзи кивнул.  — Рядом с такой штукой даже стоять страшновато. Каково же тебе будет ею управлять? Тодзи пожал плечами, пошипел респиратором, словно пытаясь на нюх определить, насколько ему страшно, и сказал:  — Всего лишь поезд из супер-танков с атомным реактором. Они еще постояли недолго, вслушиваясь в кипящую работу, в крики, в лязганье и треск. Вокруг мерно густел вечер, с гулом включились дополнительные прожекторы, освещая толстую змею, что ощетининилась строительными конструкциями.  — Этому созданию не хватает имени, — вдруг сказал Тодзи, и Синдзи изумленно взглянул на него.  — Зачем оно ему? «БМК» так «БМК»…  — Нет, он уникален. Над этой машиной работали с нуля, она возглавит важную экспедицию… «А еще она отобрала у тебя будущее», — закончил Синдзи за него.  — Говорят, Цеппелин к тебе вернулась? Завороженный мыслями о железной судьбе Судзухары, Икари едва не спросил: «А кто это?» — но вовремя спохватился.  — Д-да… Буянит втихую.  — Это хорошо.  — Что тут хорошего? Тодзи просто пожал плечами:  — Просто нет ничего плохого. И этого, наверное, достаточно. Синдзи кивнул. Заснув под сопение Сорью, которая обрела нехрапящего соседа, он сегодня впервые после гибели Рей спал до самого горна. «Пожалуй, нам обоим стало слегка полегче. И ради этого ее стоит терпеть». * * * Он никогда толком не рассматривал изнутри кабину ЕВЫ, и теперь не жалел об этом. Кокон, облепленный с трех сторон щитками и приводами рычагов управляющего механизма, спереди был прикрыт усиленными листами композитной брони, которые образовывали распахнутый сейчас входной люк «Типа-01». Крохотное пространство, едва позволяющее вытянуть руки в стороны, было зажато между турбинами, кожухом реактора и еще какими-то узлами позади и над ним. Еще был красный аварийный люк катапульты — сквозь него пилота должно было вышвырнуть из «спины» гибнущего дредноута. Синдзи терпеливо висел в этой пещере, пока техники подгоняли блок автоматической экипировки синхронизирующего шлема. Рядом с модулем этого пыточного орудия уже пристроили еще одну из новинок — визир, который давал возможность смотреть на мир без слияния с «Типом».  — Попробуйте достать до модуля жидкого питания. «Что тут пробовать…» — Синдзи раздраженно отвлекся от своих мыслей, вытягивая руку в указанном направлении. Переоборудование ЕВЫ давало немало поводов для размышления. Как минимум, стало ясно, что и его самого, и машину готовят к длительным выходам без связи с базой. Акаги даже говорила об улучшении системы канализации в кабине. «Катапульту под толчок пустят, как пить дать. С другой стороны, катетер надоел ужас как».  — Спасибо, господин младший лейтенант, выходите. Техники помахали крановщику, и их люльку увело в сторону. Синдзи завозился и подтянулся на гидравлических приводах люка, выбираясь на броню — точно под спущенный ему трос с петлями. Синдзи повис на нем и, ожидая, пока лязгающий мостовой кран неторопливо оттащит его к ближайшему мостику, смотрел сверху на свой раскуроченный «Тип». В нескольких местах уже поставили новую броню с повышенным содержанием свинца, на ногах машины тоже копошились техники, окруженные висящими на лебедках деталями. «Не забыть спросить Акаги, что мне со ступнями сделают», — напомнил себе Икари, прыгая через ограждение на гулкий металл перехода.  — Икари! Синдзи обернулся: из дверей технического помещения высунулась вихрастая голова Кенске.  — Что ты тут делаешь?  — И тебе здорово, — оскалился Айда. — Заходи. Синдзи зашел в подсобку и едва не выпал оттуда: все стены были обвешаны фотографиями боев с участием «Типа-01». Опомнившись и присмотревшись, он заметил в углах снимков метки хронометража, а также разные версии прицельных марок и марок дальномеров разного типа.  — Красота? — самодовольно произнес Кенске, по-своему истолковав лицо Икари. — Особенно танкисты и пилоты-штурмовики тебя снимать любят.  — Еще бы. Их задницы пачками бы горели, если бы не я, — скривился Синдзи. — Нафига тебе это все? Кенске хохотнул и рухнул на металлический стул.  — О, дружище! Полковник посадила меня за изучение твоих боев. Изучить стиль, дабы оптимизировать поддержку, так сказать.  — Стиль… Ты чего, Айда? Там все по ситуации! — озадаченно сказал Икари.  — Не скажи… — Кенске приподнялся, тыкая всей растопыренной пятерней в серию фотографий, которые соединялись жирными чернильными стрелками. — Вот он, твой стиль. Резкая смена скоростного режима — по три-четыре раза за один бой — непременное смещение по фронту, огонь по врагу, сокращение дистанции. Все четко видно. Синдзи вздохнул. Что-что — а обобщать штабисты умеют.  — И какие предложения будут?  — Нуууу… Думаю, тебе по стилю в эскорт лучше всего пойдут вертолеты. Два-три танка — на дальней поддержке. Штурмовики вообще не советую, и в отчете обозначу: ненадежное соединение.  — Молодец, — сказал Синдзи с кривой ухмылкой. — Жаль, мы с собой в «Прорыв» «вертушки» не берем.  — Это да, — самокритично сказал Кенске. — Но зато и штурмовики тоже. Синдзи захохотал одновременно с ним. Идя к выходу из ангара, Синдзи понял, что ему на глаза давно не попадался Нагиса. Юродивый, не отлипавший от него весь первый день знакомства, после ночного общения в тире исчез и показывался только в столовой: «Где он, кстати, живет?» Синдзи опомнился, только услышав грохот шлюза за спиной, и ругнулся: он вспомнил, что так и не поговорил с Акаги.  — Синдзи-кун! «Помянул…»  — Привет, Нагиса. Каору был одет в серый камуфляжный пыльник спецназа и нес какой-то плотный пакет.  — Как твои дела, Синдзи-кун? Принесла ли Сорью мир в твою душу? Синдзи насупился. По таким разговорчикам, да еще в этом нейтрально-благожелательном тоне, он совсем не скучал.  — Нагиса… Тебе больше не о чем говорить со мной?  — Есть. Но тема твоего душевного мира делает меня счастливым. Синдзи крякнул, но тут коротко взвыла сирена локальной тревоги. Вдалеке сдавленно заухала артиллерия, обрабатывая подходы к базе. «Это или «Юг-2» или «Юг-3», — машинально прикинул Икари и вновь сосредоточился на собеседнике.  — Слушай, Нагиса, — вспомнил Синдзи. — За тобой долг.  — Хочешь узнать, почему у меня красные глаза и белые волосы?  — Да.  — Я не человек. Синдзи застонал:  — Нагиса… Прекрати паясничать. Глаза Аянами стали красными после неудачных экспериментов… -… А волосы она красила в голубой, — закончил за него Нагиса, — потому что никакой другой цвет не скрывал разрушенный реактивами пигмент. Артиллерия зашлась в гулком кашле, четкий ритм рассыпался, и к нему присоединился высокий рев реактивных снарядов. Синдзи потряс головой:  — Ты… Тоже прошел это?  — Синдзи-кун, я же сказал тебе, что я — не человек. Мое сходство с Аянами случайно, но весьма символично.  — Символично?  — Да, и ее и моя судьба связаны с тобой. Синдзи вздрогнул. Каору стоял тут, рядом, а связь с судьбой Рей жалким обрывком полоскалась в бездне. Он опустил голову: вдруг стало очень больно и холодно.  — Нагиса… Чего ты добиваешься, напоминая о ней? Ты понимаешь, что мне… больно? Каору немного помолчал, а потом очень четко выговорил, буквально по слогам:  — Хоть ее и нет, она твоя самая большая слабость, Синдзи-кун. Возможно, единственная. Охваченный всплеском животной ярости, Икари взял Нагису за грудки и прошипел прямо в его респираторную маску:  — Так вылечи меня, сука, раз такой умный! Из-за плеча Каору Синдзи было видно, как к ним спешит «топтун». Еще раз рявкнула сирена, оповещая об общей тревоге, а Нагиса спокойно освободился из захвата и просто сказал:  — Я попробую. Синдзи вновь рванулся вперед, занося кулак, но между ними уже вклинился Сакурава. Икари чувствовал, как его выворачивает наизнанку: дурацкая игра недоумка оборачивалась изощренной пыткой, и Синдзи чувствовал, как слабеет, опадает его ярость. «Еще пара таких разговоров, и я сяду плакать при упоминании о ней». Канонада грохотала все более грозно, но ему было безразлично: присыпанная пеплом рана медленно, но непрестанно кровоточила. Он вдруг понял, что продолжал жить, мог улыбаться, шутить, но кровь вытекала быстрее, чем организм образовывал новую. И малодушная мысль умолять отца убрать психованного Нагису быстро испарилась: беловолосый только ткнул пальцем в саднящую проблему, всего лишь ковырнул бинты. »…ты вроде как есть», — вспомнил Синдзи. Сакурава что-то орал, перекрикивая залпы, Каору не спеша уходил, поигрывая пакетом, а Синдзи было все равно — по-настоящему все равно.  — Что происходит? Холодный голос Акаги выдернул его из апатии: Синдзи на секунду показалось, что он внутри ЕВЫ, и слышит доктора в телефонах. Икари потряс головой, показывая, что все в порядке, хотя на его плечах по-прежнему лежали тяжелые лапы разведчика.  — Лейтенант, что происходит? — спросила она Сакураву, повышая голос. Ближние батареи замолчали, но зато южный укрепрайон разошелся не на шутку.  — Словесный конфликт с доверенным лицом господина главнокомандующего, — крикнул тот, убирая руки.  — Икари, за мной, — распорядилась Акаги. Синдзи кивнул: да какая разница. Очнулся он уже в бункере под ангаром и поначалу даже не понял, где находится. Вокруг сияли выгнутые лупами кинескопы телеметрии, весело танцующие осциллограммы, стрелки радаров, — словом, шипела и посвистывала насыщенная жизнь оснащенного электроникой штаба. Десяток техников поддерживал эту жизнь — люди крутили верньеры, бормотали в микрофоны, списывали с кинескопов показания, принимали ленты самописцев, черкали на них пометки.  — Смотри сюда, — резко приказала Акаги, и Синдзи отвлекся от гипнотической картинки слаженной работы. На один из экранов выводилась явно медицинская информация.  — Цеппелин сейчас в бою. Он непонимающе посмотрел на женщину, но та лишь отмахнулась, щелкая ручкой настройки яркости:  — Да, райховцы решили проверить, как отработает против мутантов пилот без синхронизации.  — Они что, поставили на «Истре…»  — Да. Замолчи и слушай. И смотри. В эфире звучала размеренная немецкая речь, один из голосов принадлежал Аске. Девушка, судя по интонации, буднично отчитывалась о текущих действиях.  — Смотри. Это ее пульс. Это — давление. Икари взглянул на графики. Для удобства наблюдения прямо по экрану отчертили чернилами ровные линии, помеченные именем «Сорью». Колебания давления и сердцебиения пока даже близко не подходили к этим разделителям.  — Она в гуще боя, — сказала Акаги и развернула Синдзи к себе. — Что вокруг — можешь представить. Она впервые использует новое управление не на симуляторе. И при этом все ее показатели в норме.  — Я не понимаю… — растерянно начал Синдзи.  — Вчера на тестах при тебе три раза упомянули Рей Аянами. Умышленно. И всякий раз твои показатели шли вразнос. Акаги говорила четко и спокойно, но в зеленых глазах доктора зажегся опасный огонек. Синдзи заворожено смотрел на нее и понимал, что сейчас прозвучит приговор.  — Икари, ты деградируешь. Тебя носит от апатии до гиперреакции. Это маятник, и он раскачивается все сильнее. Останови его, иначе ты труп. Мне плевать на точный механизм твоей проблемы, но если тебя не свалит нервное истощение, ты определенно слетишь при синхронизации. Синдзи сглотнул. Все его размышления и страхи ожили и обрели четко оформленную плоть. «Я умираю… Не потому, что умерла Рей, а потому, что я ничто без нее. Неужели… До нее я жил лишь надеждой на встречу…». Жуткая мысль привалила его разум словно свинцовой плитой. «Ничто. Нестабилен. Расшатан. Ничто».  — Что… Что мне делать?  — Не знаю. Я полагала, что эмоциональная связь даст вам обоим силу, но не учла последствий разрыва цепи. «Цепи… Мы были ее схемой…»  — Икари. Он поднял глаза. Уголок губ Акаги нервно подергивался, а пальцы мяли перед лицом несуществующую сигарету.  — Операция начинается после загрузки реактора БМК. Я отвечаю за проект «ЕВА», и хочу быть уверена, что он будет успешен. Ты звено, которое нельзя заменить. Видит Небо, я очень хочу тебя заменить. Очень хочу, Икари… Синдзи смотрел на нее — и не узнавал. Перед ним стояла страстная женщина с нервами, желаниями и четкой целью.  — Запомни… У меня очень мало времени. Если для обеспечения операции понадобится сделать тебе лоботомию, я это сделаю, — сказала Акаги. — Ты или найдешь способ прийти в норму, или станешь овощем в качестве ценного придатка к ЕВЕ. Синдзи кивнул. Просто чтобы что-нибудь сделать.  — Понимаю, доктор Акаги.  — Хорошо. Свободен. Пошатываясь, Синдзи вышел из ангара. Вдали стихала канонада, доносились одиночные залпы орудий с передовой. Он поднял глаза к низкому небу и вспомнил, что загрузка реактора БМК уже завтра. «Прорыв» отправится в путь еще через три-четыре дня. «Пять дней на то, чтобы вылечиться от самого себя. Негусто». Он шел, не разбирая пути, вяло размышляя об абсурдных способах решения проблемы. Беспробудно пить, переспать с Аской, переспать с Майей, завалить себя работой… Его тошнило — считать паллиативы спасением было слишком наивно, даже для него, даже в таком состоянии. Очень хотелось вернуться к Акаги и попросить лоботомию. Далеко впереди мелькнул серый камуфляж разведчика, словно в насмешку напяленный на нескладную фигуру. Мелькнул и исчез. «Я попробую». Синдзи кивнул себе и криво ухмыльнулся: «Последняя надежда проекта «ЕВА» — полудурок и его глупое обещание. Ты слабый мудак, Икари».