Объятия Нью-Йорка

— Хейзел! Ты сегодня должна выглядеть красиво, а не нормально! Понимаешь, кра-си-во! — за мной по квартире гонялась Мардж, держа в руках бордовое платье, которое она притащила из своего необъятного гардероба. Лишь только кинув на него взгляд я начала отнекиваться. Вот за это я и расплачивалась. — Ты видела декольте? Ты убить меня хочешь? — я обогнула диван и с хохотом врезалась в кресло. Резкая боль пронзила мизинец на ноге, и я запрыгала на месте. А эта модница еще больше залилась смехом и кинула в моем направлении это короткое нечто. Шифон мягко врезался мне в лицо и залез в рот. — Мардж! Черт тебя побери! — топот ног вновь обрушился на потолок соседей снизу, и теперь я атаковала ее. — Все, все, надо прекращать. — мы обе запыхавшись стояли у кухонного стола и хихикали словно первоклассницы. — Вот что ты тогда собираешься надеть, если так рьяно отказываешься? — Ну, — я задумалась, — Например, помнишь ту блузку? Она более-менее подойдет. — глаза, полные отвращения пронзили меня. — Ладно. — я подошла к комоду и открыла самое верхнее отделение. — Может быть кружевное платье? — Оно выглядит, будто ты его украла у бабушки. — Тогда хотя бы тонкий свитер и кожаные штаны? — Ты собираешься не на вечеринку байкеров, а на премьеру фильма. — сердце дрогнуло при упоминании мотоциклистов, но азарт взял верх. — Джинсы и каблуки? — Нет. — Темно-зеленый брючный костюм? — Однозначно нет. — Красные кюлоты? — Ты надо мной издеваешься? — Мардж, ну пожалуйста, сжалься надо мной. — я повисла у нее на шее, пытаясь выдавить скупую слезу. — Ты как картофельный мешок, слезь. — она засмеялась и попыталась оттолкнуть, но руки сжались лишь сильнее. — Пожалуйста-а-а… — я протянула. Мне совсем не хотелось чувствовать себя некомфортно перед таким количеством людей. — Хотя бы без каблуков. — я умоляюще сделала самое грустное лицо. — С маленькими каблуками. — По рукам. — и хотя мы обе остались не особо довольными решением этой проблемы, но смогли найти компромисс. Следующие часа два меня ожидал салон красоты. Никакого тайского массажа не предвиделось, лишь пытки плойкой, кремами и кисточками для макияжа. Никогда не понимала, зачем тратиться на огромное количество косметики. Все эти баночки, скляночки не давали почти никакого эффекта. Сначала она нанесла прозрачный крем, и когда я попыталась выведать, зачем эта липкая штука нужна на моем лице, на меня посмотрели, как на преступника. Поэтому я сделала выбор в пользу молчания. Слои штукатурки, которые я на удивление почти не чувствовала, белая рассыпчатая пудра под глазами, жирным слоем продержавшаяся почти двадцать минут и опять убранная легкой рукой Мардж, карандаши, спонжики, тени — это был другой мир, где Мардж — Робинзон Крузо, а я Пятница. Мне еле удалось все это вытерпеть, я жаловалась как маленький ребенок, с каждым новым этапом сильнее ерзая по стулу из-за затекшей пятой точки. — Несмотря на твои эпилептические припадки, — она аккуратно подтерла что-то на моей щеке пальцем и отошла вбок, будто художник, оценивающий новую картину, — я превратила тебя в настоящую принцессу. — в зеркале отражалась совсем другая девушка. Подчеркнутые скулы, легкий натуральный румянец, глубокие глаза, оттеняемые светло-коричневым, губы словно лепестки роз, — нет, у меня конечно высокое самомнение, но я описывала точно не себя, — это та, чье имя я не знала; та, что могла остановить сердце любого. Вот, что я думала об этой девушке, но ассоциировать ее с собой, рука не поднималась. — Божечки, ты волшебница? Покажи куда ты дела мое лицо, и где хранила это все время? — с гордостью молодой матери, она подняла подбородок и махнула рукой. — Ой, прекрати, ты чего, это просто качественная дорогая косметика. — она наслаждалась минутой славы, но ей не привыкать. Иногда нужно потешить эго — без него она не Мардж. Следующий час уже она колдовала над собой, ведь мысль о присутствии Киану на вечеринке грела ей душу. Да и не только ей. Разговаривать о нем она могла вечность, и пока ее плойка резво крутила локоны, ее голова была занята мыслями об их встрече, которые она конечно же транслировала мне. — Кстати, ты видела, что у Ривза походу появилась девушка? — с наклоненной головой ее по-детски милые щеки казались еще пухлее. — Ты правда веришь желтой прессе? С кем он только не встречался по их мнению. — я облокотилась о косяк двери и сложила руки. Он действительно не мог иметь девушку, ведь так? Надежда все еще теплилась в моей душе, как бы я ни старалась ее выкинуть. — Даже фотографии есть, смотри. — она протянула свой телефон. — Свежачок, говорят, вчера вечером сделали. — на фото действительно была парочка, сидевшая на мотоцикле. Киану разговаривал с мужчиной, а девушка, отвернувшись, застегивала шлем. Вот только мужчиной был Джордж, а девушкой — я. Из меня вырвался смешок. — Ты уверена, что она его девушка? Может быть, — я запнулась, — подруга? — Мардж с видом грозной обезьянки выхватила у меня телефон и начала яростно листать фотопленку. — А это ты как объяснишь? — на экране красовались наши спины, мотоцикл и ночной вид побережья. Даже там его застигли папарацци. Я благодарила того смельчака, что выложил «компромат» без моего лица, мне не пришлось пересказывать в деталях весь прошлый день. — Ну да, они сидят близко. — я присмотрелась и громко сглотнула. — Очень близко… Но это еще ничего не значит! Вот если бы они целовались, то да, я бы поняла, но тут… — она прищурилась и закрыла фото. — Выглядит, как будто ты не меня, а себя успокаиваешь. — черт, черт, черт. Хейзел, возьми себя в руки. — Просто я знаю, как ты беспокоишься, поэтому ищу любой предлог. — я обняла ее. Она сразу же размякла и мягко обняла в ответ. Фух, пронесло. Все закончилось лишь тогда, когда черное платье-чехол и туфли на огромной платформе подчеркнули достоинства и скрыли недостатки супер-сочной фигуры моей персональной стилистки. Я быстро оделась, накинула черное пальто и мельком взглянула в зеркало. И то, что я увидела немного повергло в шок. На своем выпускном я не выглядела так круто, как сейчас. Может быть и правда, сменить стиль? — Да все уже поняли, что ты красотка. Крутись уже быстрее, мы опаздываем. — Мардж со сверхзвуковой скоростью завязала тоненький палантин и недовольно топнула ножкой. Мы приехали ровно в то время, как режиссер произносил открывающую речь. Осмотревшись по сторонам, я заметила, что почти вся верхушка редакции уже собралась и стояла в кучке справа от сцены. Мы переглянулись и одновременно начали пробираться в их сторону. Клуб оказался не таким большим, как я предполагала, но украшен вполне в стиле боевика. Повсюду неон, алкоголь и закуски, мне это нравилось. Круто, когда видно, как люди старались и продумывали каждую деталь премьеры, о фильме я уж молчу. Толпа неохотно пропускала нас. Да, одень я обувь повыше, я бы давно уже лежала плашмя. И как вообще можно носить каблук больше пяти сантиметров? Может быть я пропустила что-то в этой жизни, и у девушек, оказывается, был тайный урок красоты? Я просто часто прогуливала старшую школу. Режиссер все болтал и болтал, пока зрители внимательно его слушали, ну или делали вид. По крайней мере, заинтересованности у нашей команды хоть отбавляй. Они, словно завороженные, смотрели на сцену, держа в руках по бокалу шампанского. Журналисты, они такие, везде успеют. — Ох, девочки, вы опоздали? — главный редактор удивился нашему появлению, но тут же постарался успокоить. — Не волнуйтесь, вы ничего важного не пропустили. Я осмотрелась вокруг. Именитые режиссеры, продюсеры и актеры перемешались с незнакомыми людьми. Платья, пиджаки, блузки, рубашки, высокие прически, лысины — зал пестрил разнообразием. «Сколько же можно тут завести удобных знакомств» — первая мысль заставила хищно улыбнуться. Вторая же перебила ее, затрезвонив в голове — «где сейчас Киану?». Ну уж нет, я никогда не искала с ним встречи, они сами меня находили. Да и вчера я уже попрощалась со всеми желаниями. Сейчас самое главное — расслабиться и не думать. А расслабиться и не думать помогает алкоголь. — Не знаете, где здесь бар? — я спросила какого-то мужчину, стоявшего за Мардж. По-моему, я его даже в офисе видела пару раз. Неважно, сфокусируйся, Хейзел: ал-ко-голь. Маневрировать в толпе стало намного легче, ноги уже привыкли к туфлям, да и чем ближе к бару, тем больше добрых людей, уступающих тебе дорогу. Я взяла с подноса, стоявшего на стойке, шампанское и облокотилась на нее. Отсюда открывался прекрасный вид на сцену. Речь, как мне показалось, уже закончилась, и я собиралась уходить к команде, как на сцену вышел актерский состав. Пальцы сильнее сжали бокал, и я сделала глоток больше, чем ожидала. Громкие аплодисменты гулом разносились по помещению. Они держались расслабленно, шутили, говорили о фильме и улыбались. Но из всех улыбок, лишь одну я знала наизусть. Зрение будто обострилось: то ли напиток, то ли гормоны, то ли все сразу так агрессивно воздействовало на организм. Казалось, я стою так далеко от Киану, но могу предугадать какая морщинка заиграет на его лице следующей. Шампанское усилило чувства. Я буквально видела этот самозащитный кокон, который он в очередной раз поставил перед собой, и он стал настолько привычным даже для меня, что заметить его с каждым разом становилось все труднее и труднее. Я начинала понимать, почему его не видно другим, но меня не проведешь. Раздались последние овации, актеры спустились к смертным на землю и смешались в толпе, а я постаралась как можно быстрее выйти к своим. Привычный уголок оказался заполнен совершенно другими журналистами, и пришлось смыться оттуда, чтобы избежать лишних разговоров. «Вы где?» — сообщение адресату «Мардж» отправлено. Что ж, придется немного побродить. Тут и там мне попадались знакомые лица. Не знала даже, что столько людей бывают на закрытых вечеринках. Пока я разговаривала с женщиной, которая когда-то на первом курсе преподавала мне зарубежную литературу, а теперь стала женой акционера, до моего плеча кто-то осторожно дотронулся. Обернувшись, я увидела Генри. Амбал глупо улыбался во все тридцать два зуба. Извинившись перед профессоршей, я зыркнула на него, но все же не подавала откровенных признаков агрессии. — Не ожидала меня здесь увидеть, да? — он похлопал меня по плечу, руку с которого так и не убрал. Будь моя воля, я бы ее отрезала — был бы эдакий Скайуокер, джедай френдзоны. — С моей работой я готова на все. — лишь одна мысль не покидала меня — «когда ты уже отстанешь?». — Не хочешь подойти к бару, выпьем? — телефон спасительно завибрировал. «О боже мой, ты должна зайти в туалет, ЖИВО!» — я официально могу сбежать. — Прости, мне подруга написала, нужно к ней. Ее нельзя оставлять одну, вино — опасная штука, понимаешь? — Генри показательно погрустнел, но сдерживался, чтобы не сказать грубость в лицо. Я чувствовала волну пассивной агрессии, обрушившейся на меня, общались бы мы поближе. Он кивнул, и я направилась в другой конец зала. — Ты не представляешь, что мне только что сказал Киану Ривз! — с этими словами на меня набросилась помощница редактора. Она была вся как на иголках, не удивлюсь, если до того, как я зашла в уборную, она металась от одной мраморной стены к другой. — Удиви. — я подошла к зеркалу, чтобы поправить макияж и усмехнулась. — Он меня узнал и отметил обворожительный вид! — такой окрыленной я видела Мардж только тогда, когда она в пятницу убегала на очередное свидание. — Дорогая, похоже, на сегодня тебе достаточно шампанского. — Представляешь? Он сам подошел, и сам отметил, как… — краткий пересказ последующего монолога — «Хейзел, милая, я в шоке, что мой кумир сказал, насколько я крутая». Я хотела избавить, в первую очередь себя, от потока сознаний ярой фанатки, и потащила ее танцевать, чтобы Мардж выпустила энергию. Могу сказать честно, и она, и я забылись, как это часто бывает в клубах. Музыка гремела, более человечная часть осталась позади, теперь здесь царствовал настоящий дух вечеринки. Я не обращала внимание ни на длину своего платья, ни на каблуки, ни на собственные мысли. Существовало только здесь и сейчас. С каждой новой пластинкой сил становилось меньше, как и воздуха в легких и в помещении. Выпитый алкоголь начинал действовать, заполняя голову тягучестью, разливаясь по венам. Пары алкоголя, тонкий запах марихуаны, пот смешались. Я не любила клубы. Но сейчас, когда нужно убежать от самой себя, эта вечеринка была спасительной. Не известно, сколько прошло времени: секунды, минуты и часы потеряли ценность. Около меня терся какой-то парень, уже без разницы. Глубокая ночь, все напились и не только, шоу-бизнес такой. Но неожиданный приступ невыносимого одиночества заставил протрезветь. Я резко остановилась. Все вокруг помутнело. Парень оказался не принцем, а каким-то старым мужиком, я оттолкнула его и постаралась выбраться из толпы. Тела давили, не пропускали, но воздуха в легких становилось все меньше с каждой секундой. Я вырывалась из чьих-то объятий, наступала на ноги, просила пропустить, и чудом оказалась около выхода. Наверное, правильней будет перестрадать все эмоции, пусть даже и пару минут, и обратно вернуться в состояние животного. Я надела пальто и вышла на улицу. Нью-Йорк шумел. Жизнь не останавливалась даже ночью посередине недели. Машины, яркие вывески, громкие люди — Манхеттен — это тот же самый клуб, только размером в несколько миллионов квадратных метров, с кучей людей, танцующими свой сумасшедший танец двадцать четыре на семь. День Сурка — это страшная реальность, а не известный сюжет фильма. Что на меня нашло? Неизвестно. Точно так же, как и было неизвестно, шампанское с добавками или без наливали на этом празднике жизни. Меня распирало от половинчатости эмоций. С одной стороны мне хорошо, я танцевала, пела и флиртовала, с другой — внутри тлело странное чувство опустошенности. И я подозревала, что оно осталось со вчерашнего дня. Прикоснувшись к Киану, я оставила частичку себя на этих круглых пальцах, пусть и небольшую. Наверное, оно и связано с этой эмоциональной привязанностью, с отрицанием понимать, что ничего не было и не будет. Неужели человек, живущий разумом как я, может просто влюбиться в почти незнакомца, в образ, который появлялся на несколько секунд. Если бы мне понравился, скажем, Джонни Депп или Орландо Блум, я бы смогла ровно по полочкам разложить их достоинства и недостатки. А сейчас… В голове все смешалось, и я чувствовала себя маленькой девочкой, которой лишь предстояло разобраться в устройстве жизни. Спортивная машина выехала из подземной парковки неподалеку. Тяжелые басы и радостный ор раздавались по всей улице. Одно из окон открылось, и из него выглянула блондинка. На ее лице отражался весь спектр эмоций, блаженству в глазах мог позавидовать любой. С диким, животным криком она выбросила на дорогу красные босоножки, и машина удалилась. Я усмехнулась. Рядом со мной щелкнула зажигалка — все те же знакомые темные волосы, черное пальто и запах дорогого одеколона. Привычным жестом Киану закурил сигарету и затянулся. Из-за кошмарной смеси, выпитой мной, организм отказывался выдавать хоть какую-нибудь реакцию, лишь в груди стало теплее. Отпустить ситуацию — помни, Хейзел. Я видела, как он обернулся, взглядом прошелся по моему скукоженному от холода телу, и выдохнул дым. На этот раз табак был тяжелее, я немного закашлялась. — Рад, что ты пришла. — он запустил руку в волосы. Его голос, расслабленный и одновременно твердый успокоил внутреннюю бурю. Я тихо выдохнула и улыбнулась. — Спасибо, что сделал комплимент Мардж. Она на седьмом небе от счастья. — Без проблем. Мне всегда приятно делать комплименты красивым девушкам. — что-то кольнуло сердце. Божечки, неужели ревность? Видимо на моем лице отразилось все без слов, и Киану засмеялся. Он повернулся ко мне и посмотрел вдаль, на редко проезжающие машины. Его губ вновь коснулась сигарета и едкий дым на секунду окутал его подбородок. Волевые черты смягчились, на лбу вновь появились уже привычные морщинки. Теперь он настоящий. Кокона нет. Глаза, освещенные вывесками, блестели. Он перевел взгляд с улицы на меня. Ощущения от его глаз были такими же, как их цвет — светлая карамель, тягучая, немного солоноватая на вкус, окутывающая все пространство вокруг. Я не могла оторваться от него. Все исчезли. Только я и он. Наверное, это люди и называют искрой. И это не первый раз, когда она возникает между нами. Дома, когда он попытался поднять мой телефон, я испытала то же самое. Мучило лишь одно, испытывал ли он это? Дыхание сперло, время остановилось, казалось, что земля уходила из-под ног. — Ты, — он остановился на полуфразе, затянулся, кинул окурок на землю и затушил ногой. Глупо предполагать, но его вид, растерянный и будто замороженный, давал надежду. — Ты сегодня выглядишь… — он аккуратно подбирал слова, — потрясающе. Знаю, это слово может показаться очень… — Спасибо. — я улыбнулась и смущенно опустила голову. Никогда бы не подумала, что голливудский актер будет делать мне комплименты. И как мне казалось, вполне искренние. — На улице холодно, зайдешь обратно? — Не хочу, слишком давящая атмосфера. — Понимаю. — он засунул руки в карманы. — Я не часто бываю на таких мероприятиях, обычно всегда сбегаю после официальной части, но сегодня решил остаться. — Почему? — Решил немного эмоционально разгрузиться. Наверное, было глупо предполагать, что вечеринки — выход для меня, но в молодости помогало. Помню, как после выхода очередного фильма ехали куда-нибудь в шумное место, и баловались всем, чем только захочется. — я многозначительно подняла бровь. — Нам было по девятнадцать, гормоны в крови и отсутствие страха за свою жизнь — нами двигали рефлексы в такие вылазки. — А сейчас? Помогло? — изо рта шел пар, я застегнула пальто. Небольшая снежинка упала на нос, но смахнув ее, вторая приземлилась на руку. — Не очень. — на плечо Киану опустились несколько белоснежных хлопьев, выгодно оттенив его волосы. — Даже, наверное, усугубило ситуацию. Наверное, я уже слишком стар для такого рода событий. — он рассмеялся. — Ты нисколько не стар. — я отряхнула руку от налипших снежинок. — Просто, уже вырос из состояния вечной тусовки. Наверное, и я тоже. — последнюю фразу я произнесла шепотом, будто боялась, что ее услышит Киану. — Все мы меняемся. Это нормально. — ответил он и поправил выбившийся локон. На лице отражалась печаль. Но не та, от которой хочется плакать в подушку, это была та самая светлая грусть, его глаза все еще светились. — С первым снегом тебя! — я улыбнулась и кивнула. Он открыл дверь в клуб, обернулся, поймал мой взгляд и уже хотел зайти внутрь, как навстречу ему вышел Генри. Он выбил дверь ногой, задев плечом Ривза и вывалился на улицу. В руке опасно покоилась полупустая бутылка виски, а походка намекала на не очень адекватное состояние. — Привет, сколько зим сколько лет. — его язык заплетался. Он направлялся в мою сторону. — А чем вы тут занимаетесь? — он перевел взгляд с недовольной меня на настороженного Киану, все еще стоявшего с полуоткрытой дверцей. — Генри, я знала, что ты животное, но не думала, что свинья. — моя самоуверенность сбила его с толку, но через пару секунд, поняв смысл сказанной фразы, лишь раззадорила его. — А его ты кем считаешь? Конем или кобелем? — ехидный пьяный смех начинал раздражать. — Уйди с глаз моих, пока я не потеряла веру хоть в каплю твоей человечности. — Генри все ближе и ближе подходил к тротуару. — А чего мне тогда будет? М? Бо-бо? — он размахивал бутылкой. Вот теперь мне стало жутковато, хотя я всем видом старалась это не показывать. — Отойди от нее. — Киану вмешался в бессмысленную перепалку и осторожно направился в нашу сторону. — Защитник, ух! — он побил себя в грудь. — Считаешь, раз заработал миллионы, так можешь и девок трахать налево и направо? — Генри, прекрати нести чушь! — голос предательски задрожал, и для придания убедительности пришлось сделать шаг навстречу. — Заткнись! — удар в бок оглушил меня. От шока в глазах потемнело, и я начала задыхаться. Боль пронзила все тело — от грудной клетки до бедер. Я вскрикнула и отшатнулась. В следующий миг подлетел Киану, и, выбив из рук Генри бутылку, завернул его в рогалик. Это животное лишь отбрыкивалось и орало. К нам подбежала охрана, поднялась суета. Боль не утихала, я чувствовала ее каждой косточкой. Передав недоделанного Рембо службе безопасности, Киану подхватил меня. Видимо из-за шока память отказалась записывать следующие минут десять. Полностью я очнулась лишь в такси, и то от того, как в боку снова кольнуло. — Ай! — я вздохнула и инстинктивно притянула руку. Скорее всего гематома. Левое плечо сильно сжала чья-та рука, и от испуга я приоткрыла глаза. Рядом со мной сидел Ривз, обеспокоено глядя в лобовое стекло, избегая моего взгляда. Видимо сама я не смогла зайти в машину, и ему пришлось меня затаскивать. Стало его жаль, я уже не девочка, тяжеловата для поднимания на руки. Я не стала спрашивать куда мы направляемся, ведь он знал мой адрес. Моя уверенность растворилась только тогда, когда Бруклинский мост остался позади. Мы ехали вдоль набережной, двигаясь в центр острова, ближе к верхнему Манхеттену. Ловко объехав пробку около Таймс Сквер, мы выехали на авеню и минут через пять оказались около Центрального парка. Яркие фонари освещали лишь одну сторону улицы. Я никогда не любила этот парк из-за огромного размера и жутковатой атмосферы в темное время суток. Мы остановились около большого кирпичного здания, напротив которого из кованного забора выглядывали голые ветки. Боль утихла, поэтому выйти из машины почти не составило труда, но Киану, подлетел ко мне, и, поддерживая, повел по ступенькам. — Где мы? Почему не отвез меня домой? — спросила у него. — Генри знает, где ты живешь, опасно оставлять тебя одну. Мало ли что этот… — он прервался на полуслове и выдохнул, — он может сделать. Поэтому мы приехали ко мне. — я опешила. В голову полезли странные мысли, но я сразу откинула их. Он не тот парень, который попытается соблазнить немного пьяную девушку. Киану, заметив настороженность, попытался меня успокоить, но я прервала его, сказав, что все в порядке. Слева от нас послышалась вспышка. А затем еще одна и еще. Неужели папарацци даже здесь его преследовали? Обернувшись, я никого не заметила, но звук затвора все не переставал разноситься в переулке. Киану начал заметно торопиться. Одной рукой придерживая меня, а другой дверь, подождал пока мое шатающееся тело зайдет, и сам будто запрыгнул внутрь. — Теперь мы в невидимой зоне. — он кивнул консьержу напротив, и мы прошли к лифту. Я никогда не бывала в апартаментах в центре. Лишь сквозь стеклянные двери я часто видела бизнесменов с дипломатами, парочки, одетые в брендовую одежду или же просто одиноко стоящих служащих за стойкой. Меня всегда поражала роскошь, с которой оформляли внутренний холл: обязательно мрамор, дерево и ультрасовременные светильники, спрятанные под ниши в потолке — модерн во всем проявлении. Но здесь же все было по-другому. Небольшой резной деревянный столик, за которым скромно одетый консьерж перебирал бумажки, темные кафельные полы с еле заметными разводами от тряпки и стены, покрашенные голубоватой краской — дом почти не отличался от моего в Бруклине. В боку снова кольнуло, и услышав вздох, Киану обхватил меня еще крепче. Мы поднялись на шестнадцатый этаж и вышли на лестничную клетку. Здесь же интерьер разительно отличался — из деревенского очарования он перешел в минимализм. Немного пройдя по ярко освещенному коридору, Киану открыл дверь. Взору представилась такая же минималистическая обстановка. Это была студия с высокими потолками и белыми стенами. Я думала, что такие квартиры должны напоминать больничные палаты, но благодаря атмосфере обжитости — здесь небольшой зонтик, тут оставленная чашка, там не задвинутый стул — никакой стерильности не ощущалось. Наверное, я именно так и представляла его квартиру — светлой и сверкающей чистотой. За все это время мы не произнесли ни слова. Но никакой разговор я бы и не смогла завести, гематома распространилась по всему боку, вызывая жжение и острую боль при прикосновениях и движении. Киану, все так же без лишних слов, подвел меня к дивану и аккуратно посадил. Я прикрыла глаза. Мне следовало немного отдохнуть. Мысли в голове путались. Я все не могла понять зачем Генри такие проблемы, ведь из-за этого инцидента его рабочее место займет более компетентные специалистка или специалист. Да и путь в шоу-бизнес ему тоже закрыт. Но что ждало меня, я не знала. Редактор мог отреагировать как угодно. «Репутация — наше все» — еще маленькой говорила мне мама, но маму я почти никогда не слушалась. Новость о том, что кого-то побили на закрытой вечеринке, наверняка уже распространилась в желтоватеньких СМИ, а скоро они узнают, что в драке участвовал сам Киану Ривз. Продюсеры фильма, уверена на все сто процентов, явно не в восторге от такого исхода событий, это могло значительно повлиять на рейтинг фильма. Но Киану, до сих пор не могу поверить, плевать на последствия. Он мог позвать охрану и подождать у дверей, или просто зайти внутрь, не дожидаясь меня, еще и привез к себе, не боясь сплетен. Неужели он настолько принципиальный человек? Или… Нет. Я потрясла головой. Мысль о взаимных чувствах не покидала уже третьи сутки, я будто тешила себя воображаемым миром, где Киану испытывает симпатию ко мне. Лишь только упоминание моих желаний разносило по телу приятное тепло. Картинки то вспыхивали, то исчезали, путая меня все больше и больше. Невероятная тишина вокруг помогала сосредоточиться на внешнем мире, я постаралась ее слушать, как советуют в видео по медитации. И я просто заснула. Меня разбудил сон. Тот кошмар преследовал. Снова авария, темная вода и трасса. На щеках застыли слезы, которые я тут же стерла ладонью. Я все еще лежала на том диване, где меня оставил Киану, только накрытая шерстяным одеялом и с подушкой под головой. Платье, немного промокшее от холодного пота, осталось на мне и теперь оказалось смято. Я села. Бок лишь немного закололо, но это даже очень хорошо — отека нет. Отогнав ужасные мысли, оставшиеся после сна, я осмотрела комнату. Напротив меня была кухня, слева коридор, ведущий, видимо, в спальню, а позади — ванная, отделенная от свободного пространства перегородками. На кофейном столике рядом лежала аккуратно сложенная серая мужская футболка, Киану, наверное, вернулся, чтобы отдать ее, но увидел меня спящей и решил не беспокоить. Я взяла ее с собой и направилась к умывальнику. Вид, конечно, был отвратительным. Макияж почти смылся, оставив на лице темные разводы, волосы растрепались, а на платье красовалось мокрое пятно. Стараясь не шуметь, я переоделась и попыталась смыть тушь, тени, тональник и другие штуки, названия которых я не знала. Руками расчесав волосы, я убрала их в привычный низкий хвост. Отголоски похмельной головной боли уже чувствовались, но я старалась не обращать на них внимание. Ну вот, и выглядела уже почти как человек. Тихо выйдя из ванной, я на цыпочках вернулась к дивану и легла. Закрыла глаза, но сон как рукой отбило. В голову опять полезли мысли о Киану. Вот мы уже празднуем вместе Рождество, а здесь я знакомлюсь с его мамой, потом я переезжаю к нему в Лос-Анджелес и вместе нам более чем хорошо. Я ухмыльнулась, последний раз я так делала в пятом классе, когда безответно влюбилась в старшеклассника. Но воспоминания о глазах Киану, его улыбке, коконе, который исчезает при наших разговорах, растрепанных волосах и запахе сигарет и одеколона, кончики пальцев начинает колоть, а дыхание перехватывает. Да, признайся себе, Хейзел, ты влюблена по уши, как в пятом классе. Видимо, мне всегда нравились мужчины постарше. Но это не заглушало боль в сердце, рану которую нанесла сама себе. Его симпатии не существует, ведь в его жизни другие приоритеты. Разум противился, пытаясь перемотать все моменты рядом с ним. Но тут же потерпел крах, мне вспомнилась его фраза, будто бы вскользь упомянутая «Отношения — это, конечно, здорово, но иногда мне кажется, что моей половинки в природе просто не существует». Он ни за что не полюбит какую-то журналистку, с которой его постоянно сводит случай, ведь он смирился с отсутствием девушки. Наверное, и у него есть воображаемые свидания с воображаемыми людьми, где он воображает, как ему хорошо. По крайней мере, в этом мы с ним были бы схожи. Для меня он все равно оставался загадкой. Переворачиваться на другой бок оказалось сложновато, и я так и осталась лежать на левом и смотреть на холодильник. Я постаралась заснуть. Ничего не получалось. Несколько минут я смотрела в потолок, до сих пор не осознавая, что ночую у него. На секунду наступила тишина, но ее прервали мягкие шаги и глубокий гортанный звук. Я повернула голову, на кухню вошел Киану. С дивана я осматривала его голую спину и клетчатые пижамные штаны. Повернутый спиной к софе, он опирался одной рукой о мраморную столешницу, а другой держал стакан с водой, запрокинутый к губам. Допив стакан и пододвинув его ближе к мойке, он опустил голову, не отрывая рук от кухонной тумбы. Его тело напряглось, заставив меня перестать дышать. На расстоянии я исследовала жадным взглядом каждую его мышцу, косточку, вену, в животе сладко затянуло. Большие плечи будто что-то сковало, он не мог пошевелиться. Ровно как и я. Даже со спины он выглядел грустным и задумчивым, его явно что-то гложило, о чем никто кроме него не знал. Знакомым движением он растрепал волосы и обернулся. Я не отрывала от него глаза. Внутри прошлась волна и смыла все предохранители. Мои страхи рассеялись, как и его кокон. Его не было. Он смотрел на меня так, как никто и никогда не смотрел. Я тонула в его взгляде, он окутывал своей нежностью, лаской. Холод в душе пропал. Киану подошел к дивану и присел на колени. Это казалось таким естественным, что я могла исполнить любую его просьбу, лишь бы он только оставался рядом. — Покажешь бок? Я волнуюсь. — он произнес эти слова шепотом, будто боялся кого-то разбудить. Я кивнула и подняла футболку. На ребрах красовалось темно-фиолетовое пятно размером с футбольный мяч. Киану еле слышно охнул и притронулся к гематоме, но тут же убрал ладонь, услышав мой вздох. Любые прикосновения приносили дискомфорт. — Можно? — я снова кивнула. Сначала он коснулся только лишь одним пальцем, щекоча кожу. По телу пробежались мурашки, и я сделала вид, что закрыла глаза лишь от неприятных ощущений, когда все было совершенно наоборот. Сквозь тупую боль я ощущала его тепло, и мне становилось легче. Его ладонь была такой же как и прежде — чуть холодной и грубоватой. Через мгновение она легла на место удара, нежным движением поглаживая его. Наверное, мой мозг сошел с ума, но я ничего не чувствовала, кроме покалывания в боку и в сердце. Ножом резало не ребра, а то, что под ними. Я пыталась запомнить этот момент, отпечатать его в памяти. Мы оба дали слабину. Теперь я точно знала — я не безразлична Киану. Его дыхание, щекочущее шею, будоражило, еще никогда наши лица не находились настолько близко. Я старалась сдерживать свои желания, мне не хотелось делать опасный шаг, совершить роковую ошибку. Выдох сорвался с губ, и Киану на секунду остановился, но в следующий момент аккуратно положил руку на талию. Ковролин зашуршал, бедрами я почувствовала мягкую ткань рядом. Киану сидел около меня, поглаживая больной бок. Сердце стучало в такт его движениям, а по телу разливалось приятное тепло. Душа успокаивалась, страхи испарялись. Сквозь сон я почувствовала прикосновение его сухих губ на лбу, длившееся лишь несколько секунд, и тихий, мелодичный голос около уха: — Спокойной ночи, Хейзел.