Слабость

Короткий стук – это все, что может предупредить её о том, что он пришел за своей игрушкой. Он всерьез думает выбить дверь, если она её не откроет, но она, конечно, открывает, всегда открывает, даже если знает, что последует дальше. Это правильно, так и должно быть, она ведь всего лишь его игрушка, она должна ему подчиняться. Вот только смотрит она на него без всякого страха, и это невозможно бесит. Он собирался побыть сегодня добрым, честно, он думал дать ей немного еды, конечно, если бы она предварительно умоляла его со слезами на этих проклятых невозможных глазах, он даже мог бы показать ей её драгоценного "Рэя", которого она так любила, и за что только можно любить этого слабака… Но нет. Сама виновата. Игрушки недостойны поощрений, если ведут себя не так, как должны. Она должна опускать голову, плакать, умолять его быть добрей, внимательней и что там еще, должна слушаться каждого его слова и выполнять все, что он скажет. Она точно не должна смотреть на него прямо, как на равного, не должна разговаривать так, будто не боится ничего на свете, и его в особенности, не должна пытаться докопаться до его души, у него её давно нет, и все её выводы неверны, абсолютно неверны… Она слабая, слабая, слабая. Она просто игрушка и полностью зависит от его воли. Он докажет ей это, он вобьет это в её непокорную голову, если она сама отказывается это признать. Он знает много способов сделать её более сговорчивой… Но он не будет использовать их на ней, и совсем не потому, что думает о ней или – ха, вот еще, – заботится, нет, так попросту интересней. Куда приятней самому доказывать ей, как она неправа, самому ломать её волю исключительно силой собственного убеждения, исключительно потому что он сильней. Она ведь игрушка, она должна его развлекать. И снова, снова он ловит себя на мыслях о ней за работой. О нет, вот это уже неправильно. Он должен работать, он должен делать то, что нужно Спасительнице, он хочет ей помочь, кто еще сделает это за него, когда вокруг одни идиоты? И все же эта девчонка… Она слишком глубоко пробралась в его мысли, как бы он ни отрицал этого, и он понятия не имеет, как вытравить её оттуда, но знает, что должен перестать о ней думать. Он не должен искать встречи с ней, она всего лишь игрушка, и ее комната кошмарно пахнет ей, а вот его этого запаха лишена, абсолютно лишена, и горло здесь горит, как от недостатка воздуха. Он снова находит себя бездумно поднимающимся к ней. Но ведь он просто хочет наконец поставить слишком зазнавшуюся игрушку на место, разве это плохо? Он просто хочет, чтобы она заткнулась наконец, чтобы признала его правоту и наконец исчезла из его мыслей. И он добьется этого, а потом ни Рэй, ни она, ни другие слабаки не смогут отрывать его от работы, и он наконец сотрет РФА с лица земли, уничтожит ненавистных лжецов и предложит спасение тем, кто так же попался на их ложь, как и он сам, и наконец докажет ей, что так полюбившееся ей РФА это змеиное гнездо, и верить она должна только ему… Да, он просто оставит её здесь и великодушно будет за ней приглядывать. Она ни за что отсюда не выйдет. Он не выпустит её и не даст никуда уйти, она будет здесь, с ним, пока не надоест ему окончательно или до скончания веков, если только… Спасительница говорит, что так будет лучше. Спасительница говорит, что церемония ей поможет, как помогла ему. Спасительница уверяет, что так будет лучше, и он ей верит. Вот только… Он больше не может её увидеть. Что, если после церемонии она попросту его забудет? Кажется, у него все-таки есть слабость.