Снова здравствуй, родной Элеон!

Утро для Даши выдалось не самым добрым. Нет, она не проспала, наоборот, проснулась даже раньше обычного. Просто адская головная боль то ли от выпитого алкоголя, то ли от тяжкого чувства, поселившегося в её душе, то ли от хронической усталости и почти полного отсутсвие сна. Да-да, сон сегодня обошел Дашу стороной, заставляя её раздумывать над различными вопросами, мучившими девушку всю ночь. Вот так и удалось ей заснуть лишь с рассветом. — Даш, ты спишь? — бодрый голос подруги раздался из коридора. Рыжая бестия уже собиралась на работу, сооружая на голове свой излюбленный бант. — Нет, — тихо ответила Даша, взглянув на время, которое высветилось на дисплее телефона.

7:32

— Слушай, ты как вообще? Голова не болит? — и откуда она все знала? Может телепатия? Юля же, напротив, чувствовала себя особенно прекрасно. Как там говорят? Красное вино хорошо влияет на сердце? Тем более от половины бокала никакого вреда ни Юле, ни будущему ребенку. — Немного, — уверенно врала Дарья, стиснув зубы. Чертова головная боль! От нее же пульсировало в висках и путались мысли. — Там я таблетку оставила на столе. Все, Дашка, я ускакала, меня Миша подвезет до работы, всё-таки нужно рассказать о… — Комиссарова легко провела рукой по плоскому животу, слегка улыбнувшись, — Удачи с Павликом! — за этой фразой последовал звук закрытия двери. Даша поднялась с места, направляясь на кухню, где её ждала спасательная таблетка Аспирина.

***

Для Павла утро было более-менее спокойным. Но вот ночь… После того, как бутылка дорогого виски разбилась о стену номера, серб спустился в бар за новой. Нет, эта конечно же не полетела за следующей, а была поглощена Павлом чуть ли не залпом. Потом еще одна… и еще половина. Итого: почти три бутылки в одного. Такими темпами, Павлик, сопьешься. После того, как весь элитный алкоголь был выпит, Павел Аркадьевич решил прогуляться по вечерней Москве, воздухом перед сном подышать. Но ноги пьяного в хлам хозяина решили иначе. Они подкосились при первой же попытке встать с места, поэтому, упавший Павел, уснул на месте. — Проснулся уже? — чей это голос? Мозг Павла Аркадьевича отказывался воспринимать происходящее, поэтому долго пытался настроить слух, потом зрение. Но если звук воспринимался почти четко, то зрение окончательно отказывалось фокусироваться, а изображение было смазанным. Спустя несколько секунд картинка стала четкой. Перед ним стояла Элеонора Андреевна. Она зашла утром к нерадивому племяннику, пытась разбудить его к брифингу, но увидев крепко сопящего на полу Павла, вокруг которого валялись пустые бутылки, сжалилась над ним и даже принесла холодной воды. — Тетя Эля, говори тише, — еле слышно пробурчал он, открывая глаза. — Держи, — она протянула ему стакан, в котором растворялась таблетка, — пей, легче станет. Он покорно взял в руку стеклянный стакан и залпом выпил содержимое. — А теперь, поднимайся и приводи себя в божеский вид, — как-то ласково и по-доброму сказала Элеонора. Не похоже на неё. Хотя, даже она — неласковая на вид женщина, глубоко в душе была любящей и заботливой мамой и тетей, которая всеми силами пыталась уберечь племянника, пусть выходило у неё не совсем хорошо, все же старалась, как могла, как умела. — Уже встаю, — пробурчал серб для отмазки и перевернулся на другой бок, сжимая губы, как маленький ребенок. Недолго думая, Галанова взяла со стола бутылку воды и, предварительно открыв её, выплеснула содержимое прямо на лицо Павлу. Резко? Пфффф… да, резко, а как иначе? Даже Элеонора Андреевна не ожидала сама от себя такого. Но, как говорят у нас в России «не хочешь по-хорошему — будет по-плохому». — За что? — с детской обидой спросил он, вытирая лицо рукавом помятой рубашки. Все-таки подействовало, он подскочил на ноги и сразу же пошел в ванную. — Не за что, Павлуш, а для чего. Для того, чтобы встал быстрей, вот видишь, работает, — натянула улыбку женщина, — даю тебе пятнадцать минут на сборы. Я буду ждать в ресторане, думаю, ты еще не успел без меня позавтракать, — она победно улыбнулась и покинула люкс, направляясь на первый этаж своего владения.

***

Дарья уже второй час находилась на своем рабочем месте. Снова общалась с посетителями, когда хотелось побыть в гордом одиночестве и просто все обдумать, решить все и первый раз в жизни сделать правильный выбор; снова мило улыбалась, когда хотелось кричать о том, как её поедают собственные принципы и мысли; стоять на каблуках, когда хотелось замертво упасть на диван и закрыться ото всех и вся, но работа, Дашенька, и еще раз работа! — Доброе утро, я бронировал столик, — очередной клиент. Он лучезарно улыбается, придерживая за руку свою даму. — Доброе утро, — Даша еще шире улыбается, — на какую фамилию забронирован стол? — Волков Павел Петрович, — произносит мужчина. Даша лишь шире улыбается, услышав имя и отчество посетителя. Надо же, Павел Петрович. Она сама себе кивает головой, горько улыбаясь, и принимается что-то искать в своем ежедневнике. — Да, проходите, ваш столик пятый, как и просили, возле окна, наш официант вас проводит, — она разворачивается, выискивая глазами ближайшего сотрудника, — Ира, проводи гостей до пятого столика. — Хорошо, Дарья Ивановна, — светловолосая девушка покорно выполняет приказ начальницы и уводит клиентов в другой конец зала. Даша облегченно выдыхает, сводя с лица улыбку, отходит к туалету и берет в руки телефон. Решилась, нужно поговорить с Пашей…

***

После завтрака с тетей, на котором они пришли к общему мнению о том, что сербу надо научиться отделять личное от рабочего и погрузиться в работу с головой, чтобы забыть её, Павел зашел в лифт и начал кнопку нужного этажа. В работу с головой, говорите? Ну, что ж, начнем? Первый пунктик, как выразилась Элеонора Андреевна: «становления на путь хорошего руководителя» — брифинг. Павел Аркадьевич смотрит на часы. Опоздал всего на две минуты. Для первого раза весьма неплохо. Очень даже хорошо. Короткий выдох перед дверью кабинета Софии Яновны. Губы дрогнули. Куда? Назад? Ну уж нет! Улыбайся, это всех раздражает. — Всем привет! — Модели из рекламы голливудских стоматологий сейчас дружно удивились. Тридцать два белоснежных зуба обаяния и шарма. А за темными стеклами очков — боль в глазах, которую не спрятать. — Доброе утро, Павел Аркадьевич, не знала, что Вы теперь посещаете брифинги, — София мило улыбнулась, оторвавшись от рассказа про очередное повышение рентабельности. — Я тоже не знал, — произносит он все с той же улыбкой, — но надо же с чего-то начинать! — он снял очки и сел напротив Сени, который отчаянно пытался своровать конфеты из вазы, — продолжайте, София Яновна, я не в праве отвлекать Вас от прямых обязанностей. — Думаю, что Вы правы, Павел Аркадьевич, — подтверждает управляющая, начиная вырисовывать какие-то фигуры на маркерной доске, — ну что ж, продолжим…

***

Даша стоит около дверей туалета, дрожащими руками пытаясь набрать номер знакомого телефона. +7 (987)… Делает глубокий вдох, подавляя страх. Продолжает мысленно готовиться к серьезному разговору. …654… Еще один глубокий вдох. Пальцы сдались первыми — оледенели, не позволяя своей владелице с первого раза набрать нужные цифры, заученного номера. … 32 10… Все номер набран, осталось лишь нажать на кнопку «вызов» и все. Не решается. На счет три. Один Два Тр… Но у судьбы, видимо другие планы. Телефонная трель раздается за пару миллисекунд до нажатия заветной кнопки. И кто же это? Юля, кто ж еще может так удачно подобрать момент. — Да? — робко отвечает она, пытаясь прийти в себя. — В общем, мы поговорили с Мишей. Я ему рассказала о ребенке, он был очень рад, — с энтузиазмом рассказывала Юля, — мы теперь будем жить вместе! — Поздравляю, — впервые за долгое время на лице Дарьи появилась настоящая неподдельная улыбка. — надеюсь, он не станет моим третьим соседом по квартире? — Тьфу на тебя, Дашка. Я переезжаю к Мише, у него между прочим квартира в центре. Ой, что это я, заболталась, нужно вещи еще собирать. Все, подруга, до встречи. — Пока, — Даша завершила разговор с Комиссаровой и вся решительность в миг испарилась, не оставив и следа. Номер набран, осталось лишь нажать зелененькую кнопку «Вызов» и поговорить, наконец, не бегая друг от друга. Сейчас или никогда. Глубокий вдох — палец тянется ближе к телефону и… Черт, опять звонок.

Номер неизвестен

— Да, что вам всем от меня надо? — тихо спрашивает она у себя и принимает вызов, — я слушаю. — Дарья Канаева? — голос на проводе был женским. — Да, кто это? — Это Вас беспокоят из Левобережного ЗАГСа. Нужно забрать свидетельство о расторжении брака с Петром Алексеевичем Романовым. Теперь вы официально в разводе, — проговорила женщина, — Вы можете сейчас подъехать? — Сейчас? — переспросила Канаева, придерживая лоб ладонью, — думаю да… да, я могу. — Тогда буду Вас ждать! Всего доброго. — До свидания! Видимо разговор с Павлом по душам— не судьба. Она быстро забирает вещи и садится в такси, направляясь в ЗАГС.

***

Планерка закончена, а это значит, что все сотрудники могут переходить к исполнению своих прямых обязанностей. — Паша, ты можешь задержаться? — спрашивает София Яновна, ровняя стопку бумаг. — Да, конечно, — он обратно возвращается в кресло. — Я хотела спросить, как ты? — робко, но взволнованно спрашивает София, стараясь не перегнуть и не надавить. — Все прекрасно! — радостно восклицает серб, пытаясь перевести все в шутку, но с ней такие вещи не прокатывают. — А если серьезно? — она подходит ближе. Её лицо серьезно как никогда, — глупо отрицать очевидное. — А если серьезно, то хочется напиться, — под напором управляющей маска с лица Павла слетела, он сдался. — Ну, напиться — вариант не лучший. Может мороженого? — Соня улыбается и придерживает его за плечо. — О, нет уж, спасибо. Проходили мы уже с тобой мороженое, — серб усмехнулся, — я потом на тебе чуть не женился, лучше холостым напьюсь пойду. — Как знаешь, — она обиженно отошла в сторону, присев на край стола, — ты говорил с Дашей? — А зачем? — удивленно переспросил парень, — она в очередной раз будет доказывать мне, что я ни на что не способен. А все, что у нас было — ошибка. Я сыт уже этим по горло. С меня хватит, набегался уже — устал. Тем более, она замужем, — он опустил голову вниз, стараясь не видеть глаза Софии. — Поговори с ней. И на счет её мужа… — блондинка прожигала серба взглядом, — если бы у них все было хорошо, то Даша явно не пришла бы к тебе и не осталась бы жить в Москве, в то время как Романов в Сингапуре. — Не знаю. Ладно, может всё-таки поговорить? Но не сейчас, — он подходит ближе к двери.

***

Даша вышла из ЗАГСа и облегченно выдохнула. Наконец-то её развели с Петром. Теперь она официально в разводе и этот факт, безусловно, радует. В Дворце бракосочетания она провела чуть больше, чем 4 часа и около двух часов в пути. Почему так долго? Сначала ждала опаздывающего Петра Романова, который задержался на час; потом они совместно искали нужный кабинет, плюс ко всему целая куча документов, которые бывшие супруги должны были подписать, предварительно внимательно изучив. Дарья так быстро сбежала с рабочего места, что напрочь забыла о том, что хотела позвонить Павлу и объясниться. Теперь? А что теперь? Теперь уже поздно! Вся решительность исчезла, будто её и не было, а в мыслях больше нет отрепетированных фраз, которыми она могла объясниться с сербом. Даша посмотрела на часы, было уже около одиннадцати, да уж, поздно. Но на удивление, было очень тепло. Всё-таки конец весны в Москве выдался весьма жарким. Девушка шла по улицам города, внимательно изучая столицу. Странно, но квартал казался ей безумно знакомым, будто она здесь уже бывала, причем не раз. Сама не поняла, как ноги вывели её на мостовую перед «Элеоном». Вот значит откуда она знала эту местность Судьба значит! Она резко останавливалась и посмотрела на мерцающую вывеску «Eleon», легко улыбнувшись. Даша делает глубокий вдох и решительно заходит в отель. Зачем? О Боже, Даша, остановись — умоляет внутренний голос, на что получает четкое «Нет». Дарья не привыкла отступать на полпути. Она все решила. Разговор состоится при любых обстоятельствах! — Здравствуйте, а Вы не подскажете номер, где проживает Павел Аркадьевич? — спрашивает Даша у девушки-портье, разглядывая холл отеля. Ничего не изменилось. Кроме работницы ресепшн в холле были два охранника, мирно спящие на диванчике и бармен, устало опершийся на барную стойку. — Снова начал баб водить, — недовольно бурчит девушка сама себе под нос и натягивает приветственную улыбку, — Здравствуйте! — Вообще-то мы с Павлом Аркадьевичем бизнес-партнеры, — слова портье были услышаны, а Канаева убедительно врет, — мы договаривались о встрече, но я немного опоздала. — Извините, — портье меняется в лице. А глаза испуганно бегают по монитору компьютера. — Так в каком он номере? — настаивает Дарья, опершись рукой о стойку ресепшн. — Он в 313, это на третьем этаже, — улыбчиво говорит сотрудница, — Вы аккуратнее с ним. Думаю, Павел Аркадьевич не будет рад столь поздним гостям. — Хорошо, спасибо, — радостно восклицает Канаева и направляется к лифту.

***

Троекратный стук в дверь. Серб поднимается с кровати и идет, чтобы посмотреть на ночного гостя. Даша. А вот это уже неожиданно. Зачем? — Что привело Вас сюда, Госпожа Горничная? — он открывает дверь, пропуская Канаеву в номер. — Не надо паясничать, — Даша недовольно морщится, проходя внутрь, — Опять пил? — А ты что-то имеешь против? Или хочешь разделить со мной тяготы алкогольных будней? — Я серьёзно, прекращай столько пить. А то ты уже на 80% состоишь не из воды, а из алкоголя, — Даша сама испугалась своей храбрости, которая в этот момент её переполняла, она накрыла её с головой. — Хорошо, — Павел склоняет голову, — Не буду. Полегчало?  — Нет, — Канаева молчит, рассеянно прохаживаясь по тёмной комнате. — Чем обязан? — он обижен. Очень обижен на нее. За игнорирование, за ложь, в конце концов за то, что неоднократно сбегала, оставляя его. — Я беспокоюсь, — Вот так взяла и сказала. Два слова, а воздух в лёгких моментально кончается. Павел смотрит на неё пристально, жадно изучая фигуру глазами. Так хочется, чтобы она продолжала. Чтобы сказала, что он не чужой, что любит его. Хотя разве к чужим приезжают среди ночи? Очнись, Павлик, поверь своим глазам. Поверь в то, во что не может повериться даже в самых смелых мечтах. — Беспокоишься, — повторяет он, кивая, — Почему ты беспокоишься обо мне? — А что, не должна? — голос Даши звучит прохладно и, кажется, даже отстранённо. Но вот его уже не провести. Он подходит ближе, останавливаясь перед ней, нависая сверху. Её глаза смотрят снизу вверх, будто ожидая чего-то. — Ты мне ничего не должна, — хриплый и тихий голос Павла, почти интимный. А сердце в груди колотится так громко, что оглушает, — Зачем ты приехала? — Выдыхает прямо в губы, почти ощущая их вкус, — у тебя же есть муж, а я — так просто. Хватит играть со мной, хватит играть с моими чувствами. Я уже устал, Даша, я устал ждать и верить в наше счастливое будущее, — он отстраняется от неё, боясь сблизиться. — Наше что? Будущее? — робко спрашивает она, не веря собственным ушам, — теперь ты понимаешь, каково мне было? Мне было так же плохо, как сейчас тебе, — ух, Канаева, где ты набралась решительности? — Я как и ты верила в наше совместное будущее, но ты все разрушил. С тех пор прошло много времени, но ты даже не попытался извиниться. Копаться в прошлом? М-м-м. Мое любимое. Умница, вывернула все так, как нужно. Правильно, пусть тоже чувствует себя виноватым. Женщины, что ж поделаешь. — Да ты мне ни малейшего шанса на извинения не дала. А я, между прочим, пытался, — быстро, четко, а главное — честно заявляет он, затем приближается к её губам и шепчет, — я честен с тобой, хочу, чтобы и ты была честна. Ты замужем? — его дыхание обжигает нежную кожу Даши, от чего она невольно покрывается тысячью мурашками. — Я подала на развод, когда мы жили еще в Сингапуре, нас развели сразу, без лишних встреч и бумаг. Я прилетела сюда, в надежде оставить прошлое позади, но, — Даша отстранилась от него, проходя в глубь темного номера, — как оказалось, наш развод признали недействительным. И только сегодня вечером на повторном пересмотре нас окончательно развели, — шатенка резко развернулась и направилась обратно к, застывшему от удивления, Павлу, — когда мы с тобой были вместе я официально была замужем, но… я все объяснила. Я была честной с тобой всегда, но, к сожалению, однажды ты наградил мою честность и искренность песней. Поэтому я молчала. И каждый раз уходила от тебя, потому что боялась, что от этой правды ты сам меня бросишь, — Канаева подняла взгляд на него. Карие против карих, любящие против любимых, — а сейчас, как полная дура, посреди ночи пришла к тебе, но видимо зря, — она разворачивается, делая шаг в сторону двери, но рука серба ловко перехватывает её за руку, не давая ни малейшего шанса на побег. Паша молчит. Только смотрит испуганно. Боится того, что сейчас происходит с ним. Он забыл, что можно вот так сильно хотеть прикоснуться к ней, чувствовать вкус её нежных губ, её запах. Он чувствует, как мысли, что неумолчно шумят в голове, путаются и отступают. — Даша, прости меня, — робко, но отчетливо, проговаривая каждое слово, произносит Паша, — я ведь думал, что ты решила отомстить мне, — сербу становится мерзко от собственных догадок на счет своей Госпожи горничной. Она смотрит, не отводя взгляда, ожидая следующих действий, но Паша первый раз в жизни не знает, что делать с девушкой. Безумно хочет поцеловать, но боится спугнуть её своей решительностью. — Скажи это, — шепчет Павлик, прикрывая глаза, почти касаясь носом её щеки. Повторяя очертания её лица, скользя вдоль скул. — Что? — находит в себе силы выдохнуть Канаева, закрывая глаза, подаваясь навстречу, ища его губы. — Просто скажи, — тянет серб, и от звуков этого голоса Даша чувствует, что мыслей и принципов больше нет. И воли больше нет. Есть только Паша. — Я люблю тебя, — тихо и очень робко произносит девушка. Последние остатки разума покидают её здравый ум. Ей полегчало. Она так долго носила это чувство в себе, стараясь искоренить его. Но только сейчас поняла, какой дурой была. Даша смотрит в глаза, стараясь понять, как он отреагирует, серб улыбается. Победно и самодовольно. Паша наклоняется ближе и целует нежно и страстно, наслаждаясь привкусом желанных губ. Это тот редкий случай, когда поцелуй намного интимнее и долгожданнее, чем продолжение. Намного чувственней и прекрасней. Это тот редкий вид поцелуев, который не требует продолжения, но требует взаимности и откровенности. Они делают перерыв, не прерывая зрительный контакт и жадно глотают воздух, стараясь отдышаться. Павел искренне улыбается, понимая, что это все не сон. А Даша отвечает робкой улыбкой, тяжело и прерывисто дыша. — Может вина? — больше предлагает, чем спрашивает, продолжая жадно целовать её губы. — А может вино утром выпьем? — Дарья углубляет поцелуй. Без намека, без стеснений — просто говорит прямо, как есть. — Ты планируешь остаться на ночь? — удивленно усмехается Паша, перехватывая её руки своей и опускает вниз, — не сбежите ли, Госпожа Горничная? А то после наших совместных ночей я просыпался в полном одиночестве. — Не сбегу! — резко произносит Даша, заставляя серба вернуться к поцелую. — Даш, — он прерывает поцелуй и молча уходит в спальню. Даша в ступоре. Зачем он ушел? Нужно ли идти за ним? Что вообще произошло? Может она сделала что-то не то? Канаева побледнела от неожиданности и начала судорожно вглядываться в темноту номера, пытаясь найти Павла. Она молчит, боясь проронить хоть звук. Но серб возвращается. Не один. С бутылкой вина и двумя бокалами. — Давай просто выпьем? — не дожидаясь ответа, Павлик откупорил бутылку и разлил содержимое по бокалам. — Давай, — она утвердительно кивает головой и улыбается, умиляясь произошедшей ситуацией. Той ночью они по-настоящему сблизились, стали единым целым. Нет, не было никакой бурной ночи, страстных поцелуев и прочего, так за различными разговорами они провели целую ночь. Пара говорила о различных вещах, казалось, что темы, которую они не обсудили — не было. Даша рассказывала о том, кем мечтала стать в детстве, а Павел рассказывал о родителях. Впервые за долгое время искренне смеялись и открывались друг другу, не стесняясь и не боясь быть непонятыми.