Сладкие ответы

В Часовой башне повисла угнетающая тишина, прерываемая, разве что, тихими щелчками чинимых Джулиусом часов. На улице лил дождь, который был под стать Алисиному настроению – паршивому, как сегодняшний день. Девушка сидела у себя в комнате в обнимку со своей многострадальной подушкой, не один раз кинутой в стену, не один раз придушенную… И в которую не один раз плакала: то из-за того, что Дюпре над ней издевался, то из-за того, что Алиса в очередной раз сделала какую-то глупость. Но сейчас девушка не могла с точностью сказать, что именно её так расстроило потому, что как ни глянь, со стороны казалось, будто Алисина депрессия вызвана вчерашними издевками Блада, когда тот тащил её, закинув на плечо, но у девушки создавалось такое чувство, будто это она где-то что-то не так сделала. «Только непонятно, что именно…» — с грустью подумала Алиса, утыкаясь в подушку, — «вроде все как всегда, и Блад себя ведет так, как обычно, и я…» -Меня беспокоит Алиса… — послышался голос Джулиуса, девушка навострила уши, осторожно подкрадываясь к двери и выглядывая: по коридору шли Джулиус и Эйс, и судя по виду часовщика, тот не на шутку волновался, — она целый день ходит как в воду опущенная, а до этого — бегала, словно маленький ураган… Она ведь ещё недавно и бантик потеряла… -Хочешь сказать, что грусть-тоска у неё из-за потерянного банта? – с искренним удивлением спросил Эйс, но Джулиус раздраженно покачал головой: другого вывода от валета он и не ожидал. -Нет, из-за такой мелочи она бы НАСТОЛЬКО не расстроилась, — брюнет задумчиво потер переносицу, — тем более, что такой грустной она стала уже потом, на день позже. Она тогда ещё в Парк Аттракционов ходила…. -Может, её там кто-то обидел? – снова предположил мужчина, часовщик наградил валета тяжелым взглядом. -С учетом того, что её там все просто обожают, то скорее всего они бы этого «кого-то» уже бы прибили, — сурово изрек брюнет, — в прочем, я ещё кое-что вспомнил. Она по дороге задержалась, пришла за полночь. Я её тогда спрашивать не стал, где она была: уж больно усталой она выглядела, а на следующее утро – пожалуйста: на ней лица нет! -Значит, с ней что-то случилось по дороге! – изрек гениальную мысль Эйс, щелкнув пальцами. Оба не заметили, что Алиса их слышала, и уж тем более не знали о том, что их разговор заставил девушку припомнить вчерашние события, особенно то, как она заплутала в лесу и выбежала к поместью Хаттеров, и как встретила там Блада. «Ох,» — мысленно вздохнула Алиса, возвращаясь обратно в постель, — «позор, так позор… Вот так вот разреветься на глазах у этого гада…» Девушка рухнула, прижав к себе подушку. На лице вместо грусти обозначилась задумчивость, потому что Алиса невольно вспомнила одну интересную деталь, которая выбивалась из общего сценария. «Блад почему-то стал меня утешать, вместо того, чтобы посмеяться,» — девушка нахмурилась, в душе зазвонил сигнал опасности: что-то случилось потому, что Дюпре не мог просто по доброте душевной начать успокаивать Алису (девушка ставила под сомнение само наличие какой-либо добродетели у этого человека). А это значило, что Кровавый шляпник либо что-то задумал, либо с ним самим случилось что-то за гранью разумного. «И скорее всего – первое,» — рассуждала Алиса, вновь поднимаясь на ноги, — «потому что этого типа, по-моему, ничто не может пронять!». Увы и ах, но юная чужестранка даже не подозревала, что пронять Блада Дюпре ещё как можно, просто надо знать, чем. Главное, чтобы это что-то имело убойную мощь, способную выбить у Блада землю из-под ног, например, любовь… «Сгинь,» — мысленно шипел мафиози вышеназванному слову, — «исчезни, изыди, и больше не появляйся!» Увидь кто-нибудь сейчас Блада, то ни за что бы не поверил, что перед ним глава мафии, самое больше – просто очень расстроенный человек. У Дюпре настроение, как и у Алисы, совпадало с отвратительной погодой за окном, с одним небольшим исключением – мужчина знал, отчего ему так хреново. В поместье Хаттеров в это утро стало на удивление тихо, при чем никто не мог понять, почему: хозяин не зверствовал, за автомат не хватался, сидел в кабинете… Или вернее, полусидел-полулежал в кресле за письменным столом. «Да, верно говорилось, что от баб одни проблемы…» — хмурился Блад, перетекая полностью на стол, — «живешь себе припеваючи, бед не знаешь, а когда на горизонте замаячат ОНИ, то тут же появляются и лишние расходы, и нервные срывы, и «непонятные» чувства. Хоть в петлю лезь». -А это идея, — пробормотал в пространство Дюпре, смотря в окно пустыми глазами. На улице лило как из ведра. -Вам пришло что-то в голову? – от голоса Эллиота мужчина вздрогнул: он даже не заметил, как кроль зашел в комнату. «Вот! Вот! А все из-за кого? Из-за женщины!» — заорал рассудок брюнета, ещё логичный и не отравленный чувствами в адрес одной светловолосой особы… -Слушай, а у нас веревка есть? – спросил мафиози, немного придя в себя. Эллиот почесал за ухом, вопрос его озадачил. -Ну, где-то валялась одна крепкая, — покорно ответил кролик. Брюнет удовлетворено закивал. -А мыло? -И мыло есть… — закивал Эллиот, собираясь добавить, что все мыльные принадлежности уж тем более в наличии и все на своих местах, но тут неожиданно кроль понял, к чему клонил босс, — Стоп, шеф, вы что удумали?!!! Дюпре покачал головой. -Да ничего, просто на всякий случай спрашиваю, мало ли, вдруг решу устроить массовую продажу веревок и мыла, по комплектам, для несчастных влюбленных, со скидками…. – только потом до Блада дошло, что брякнул он кое-что лишнее. -Шеф!!! – с ужасом уставился на босса Эллиот, — неужели Алиса вас отвергла?!! Дюпре чуть не подавился, а потому зашелся в судорожном кашле, похожим на бронхитный. Вот уж сказанул его подчиненный, так сказанул! А главное, почти попал… «Но почти не считается!» — яростно закричал рассудок, — «тоже мне, сделал вывод!» -Было бы что отвергать! – с нехорошей ухмылкой ответил Блад, словно услышал ОЧЕНЬ плохую шутку, — вот уж никогда бы не подумал, что ты, Эллиот, любитель ЭТИХ сплетен. Сколько же нового можно узнать о человеке в один миг! Эллиот прижал уши, ему невольно стало стыдно: нельзя забываться рядом с Бладом, нельзя при нем глупости говорить потому, что Шляпник, вне зависимости от настроения, даст отпор. -Простите, — тихо сказал кроль, поспешно покидая босса, — в общем, я пойду к Гоуленду, с вашим новым предложением насчет того куска земли. Брюнет терпеливо дождался, когда за Мартом закроется дверь, а потом позорно сполз под стол, потому что выдержки у мафиози уже не хватало: хотелось побиться головой об стенку (благо их кругом было аж четыре штуки), но домашние, наверняка, не оценили бы нового развлечения Дюпре, даже бы стали волноваться и допрашивать его, а что же вынудило господина Блада обзавестись таким «экзотическим» хобби. «Ну, не говорить же, что у меня личностное расстройство на почве неразделенной.. Кхм… Неразделенных чувств!» — да уж, заявление попахивало либо скандалом, либо очередной порцией ехидных слухов насчет Шляпника и чужестранки, — «да уж, так себе и представляю: «Глава мафии Блад Дюпре сошел с ума от любви к молодой чужестранке Алисе! Хаттеры больше не опасны! Можете спокойно прогуливаться по их особняку и лицезреть желеподобного босса мафии. А, почему похожего на желе? Так ведь его же отвергли, даже не дав признаться!» Зашибись, какая классная вышла бы новость! И как бы Питер от радости заплясал, что у него на одну проблему меньше! Чертов грызун!» Хаттер скрипнул зубами, одно воспоминание об этом ушастом типе заставляло мужчину закипеть от раздражения. «Чтоб ему икалось!» — брюнет резко поднялся на ноги и принялся мерить комнату шагами, с каждым новым сантиметром злость становилась сильнее, — «а ведь он часто около Часовой башни ошивается… так и норовит утащить Алису в замок сердец. И не потому, что это понравится Вивальди, а потому, что ему так будет удобнее добраться до этой дурехи! И ведь ему куда легче её на что-либо уговорить: стоит превратиться в зайчика, так Алиса тут же на все согласится: и на бал пойти, и на королевское чаепитие! Блин, она его даже добровольно на ручки возьмет! А этот прохвост ещё и при каждой встрече на неё вешается…» В глазах мафиози плясало пламя, а душа всеми своими фибрами мечтала о том, чтобы прихлопнуть Питера. В чем-то Блад сейчас походил на Уайта, хотя бы тем, что ревновал Алису, но разница была в том, кто как эту ревность проявлял: Питер кидался на врага с пистолетом наперевес, а Дюпре плевался «ядом» как в оппонента, так и в девушку. А все потому, что не хотел, чтобы кто-нибудь догадался о том, что он чувствует… «А ведь она живет под одной крышей с Джулиусом,» — вспомнил мужчина, — «Вот чего ему стоит прогнать этого надоедливого кроля?!» Но тут госпожа ревность начала нашептывать брюнету новые и новые поводы для злости, хотя бы то, что в Стране Чудес ВСЕ влюблялись в Алису. От этой мысли все у Дюпре внутри похолодело. А ещё он знал, что в отличие от остальных, его юная чужестранка ненавидит. Это заранее сводило все его шансы к абсолютному нулю, если остальных она ещё как-то любила или симпатизировала им, то к Бладу она относилась как к злейшему врагу, а он… «Влюбился как последний мальчишка…» — мафиози рухнул обратно на кресло, мужчина быстро и неотвратимо погружался в пучины отчаяния. Блад откинулся на спинку сидения и с грустью посмотрел на потолок, почему-то сейчас брюнет пожалел, что не спросил у Эллиота, а где же эта крепкая веревка лежит, сейчас бы она пригодилась. От этой мысли Дюпре хмыкнул, знала бы Алиса, что шляпник так её ненавидел исключительно потому, что так же сильно любил? «Отставить! Отставить подобные мысли!!!» — под вопли рассудка Блад отвесил самому себе парочку пощечин, — «Раскис как молоко в жаркий день. Слабак, бесхребетник, дурак! Ты – глава Хаттеров, ты, глава мафии, черт возьми! Подумаешь, трагедия, девушка тебя ненавидит! Подумаешь ты в неё влюбился – вся эта любовь – самая последняя в мире ерунда, из-за которой стоит страдать». С этими мыслями мафиози принялся за документы, успевшие скопиться за время его депрессии. Мужчина ежеминутно шипел на себя, что расклеился из-за какого-то пустяка, а потому с небывалым рвением взялся за работу: она помогала отвлечься, не думать над той глупостью. Блад сидел несколько часов, старательно читая, перебирая и раскладывая бумаги, работа уже начинала его захватывать, когда брюнет нашел, открывая ящик письменного стола, злополучный бантик светло-голубого цвета. Блад замер, немигающим взглядом уставившись на вещь: он разрывался между двумя поступками. С одной стороны, лучше было бы схватить кого-нибудь из близнецов за шкирку, вручить бант и отправить к чужестранке. А с другой – сейчас эта единственная вещь, связывающая Алису и Блада. Единственная вещь, которая могла заставить девушку вернуться в поместье Хаттеров, единственная… Такая маленькая… Но такая важная. Дюпре скривился, захлопывая ящик. Он-то надеялся, что смог выбросить эту девицу из головы. Как же он ошибался! -Черт, Алиса, как же я тебя ненавижу, — пробормотал Блад, уставившись в столешницу, — как же я тебя ненавижу… «Потому что люблю…» — тихо шепнуло что-то на краю разума. Мужчина с рыком опрокинул стол, тот с грохотом рухнул, с него слетели уже разобранные документы, перемешиваясь между собой, но Дюпре не обратил на это никакого внимания, он был в гневе. «У кого-то семь пятниц на неделе, а у меня полсотни эмоций в день!» — горько усмехнулся брюнет, покидая кабинет. Обрушенный стол немного успокоил мужчину, он снова мог более-менее рассуждать, правда, не настолько успешно, чтобы ответить на один небольшой вопрос: «что делать?». Хотя не он один мучился тем же вопросом, Алиса, виновница плохого настроения Хаттера, тоже не могла найти ответа. -Что мне делать… — тихо пробормотала девушка, выглядывая в окно: дождь все шел и шел, словно не собираясь заканчиваться, — да… Это вопрос на засыпку. Алису немного пугало то, что Блад вел себя странно, и с каждой новой минутой, посвященной размышлениям насчет поведения шляпника, девушка яснее и яснее понимала, что с мафиози что-то не так. -Но вот что именно… — простонала чужестранка, прислонившись лбом к оконному стеклу, — сказать трудно, я его слишком мало знаю, чтобы ответить. Девушка задумчиво посмотрела на вид из окна: дождь так хлестал, что казалось, что окружающий мир плывет и сминается. Алиса хмыкнула, потому что такие грустные мысли могли прийти ей в голову лишь в очень плохой день. Но чужестранка и вправду чувствовала себя как в каком-то плохом сне: вроде ещё не кошмар, но просыпаешься с неприятным осадком. «Надо с этим что-то делать!» — решительно кивнула девушка, ударившись лбом об оконную раму. Ойкнув, Алиса принялась растирать лоб, — «и начну с того, что разгадаю, почему Блад в последнее время ведет себя странно. Может, я его чем-то обидела? Да нет, ничего я ему не делала. Но тогда что?» С похожими мыслями девушка бродила по Часовой башне ещё где-то часа два. Джулиус, некоторое время наблюдал за перемещениями Алисы, но под конец второго часа он решил, что довольно юной леди бродить подобно неприкаянному приведению. -Ну, что там у тебя опять стряслось? – ровным голосом спросил часовщик, собирая очередные часы, — выкладывай уже, может, чем-нибудь помогу. Алиса замерла и молчала минут пять, а потом осторожно спросила. -Джулиус, скажи, что мне делать, чтобы узнать, чем именно я обидела одного человека? – девушка виновато глядела на брюнета, тот удивленно моргнул, а потом тяжело вздохнул. -И кого ты обидела? – от его слов Алиса замялась. -Ну, я это… Гипотетически! – выпалила она, беспокойно переступая с одной ноги на другую. Джулиус молча смотрел на Алису, а потом, опустив голову, спросил. -Значит ты поссорилась со Шляпником… -НЕТ! – тут же закричала чужестранка, выпрямляясь словно струнка, — Я же говорю, что спрашиваю гипотетически! Брюнет молчал, качая головой: уж он-то уже знал, что значит Алисино «гипотетически». Как только какое-то дело касалось этого мафиози, так девушка тут же начинала чудить и заворачиваться узлом. -Ладно, если уж ты спрашиваешь «гипотетически», — со вздохом выпрямился Джулиус, растирая плечи: после долгой и кропотливой работы они страшно ныли и болели, — для начала нужно поговорить с этим человеком и спросить у него, чем именно ты его обидела. -Эм… А если нормальный разговор не получается? – осторожно спросила Алиса, заглядывая в глаза часовщика, — то что делать? -Попытаться сделать ненормальный разговор нормальным, — сурово отчеканил брюнет, — ключевое значение слова «прощение» — это «вина» и «понимание». Если ты чувствуешь, что сделала что-то не так, то ты должна пойти и понять, где именно обидела того «гипотетического» человека, а кто лучше знает, в чем ты обидела этого человека, кроме него самого? Иди и спроси! После чего Джулиус сделал вид, что увлекся работой, а сам принялся наблюдать за тем, что сделает его гостья. Алиса с понимающим видом закивала, словно прилежная ученица на уроке, а потом уселась на одном из стульев, то и дело вздрагивая, словно желая куда-то побежать. Так продолжалось минуты три от силы, часовщик уже взялся работать всерьез, когда девушка подскочила на ноги. -Я.. Я забыла, кажется, книгу! – быстро сказала Алиса, — там, на улице! Пойду, поищу её! И не дожидаясь, когда Джулиус заговорит о вреде прогулок под проливным дождем, кинулась со всех ног прочь. Брюнет сидел и качал головой. -Все-таки она спрашивала про Блада, — хмыкнул часовщик, крутя в руках отвертку, — ишь, как припустила… Даже «удачи» пожелать не успел… Девушка, конечно, соврала насчет книжки, ничего она на улице не забывала, просто ей хотелось поскорее разобраться с Дюпре, решить все вопросы раз и навсегда, чтобы разойтись и больше не встречаться, разве что в экстренных случаях. Дождь не стихал, а усиливался. Земля под ногами плыла, одежда девушки промокла насквозь. Алиса уже жалела, что выскочила прямо сейчас, разумнее было бы переждать ливень, а потом спокойно дойти до дома Хаттеров. Но ведь понес какой-то черт её прямо сейчас! «Я – идиотка, и это диагноз,» — подумала чужестранка на миг останавливаясь, чтобы отдышаться, — «какого ляда меня потянуло бежать извиняться прямо сейчас?! Словно я совершила что-то страшное?!» Капли дождя барабанили по листве, а небо становилось все более и более мрачным. Где-то вдалеке сверкала молния и гремел гром. Становилось все темнее и темнее. «Нужно поторопиться» — Алиса побежала вновь, ещё быстрее, чем раньше. Но поместье Хаттеров было уже недалеко, так что можно считать, что девушке повезло. Братья-близнецы, дежурившие у входа, оперативно проводили «сестренку» внутрь, даже не спрашивая, что её привело в такой час в их дом. Пусть и странные, но добрые ребята, хорошо ещё, что наивные, иначе плохо бы пришлось юной леди: учинили бы допрос с пристрастием на тему, кто же прогнал девушку в такой ливень из-под крыши, когда даже Дюпре даже бродячую кошку в дом запустит, не говоря о чужестранке. Не говорить же мальчикам, что «изгнание» было добровольным. -Сестренка, ты посиди пока здесь, в библиотеке, — сказал Ди, прежде чем убежать вслед за Дамом, на поиски хозяина, — мы только Бладу скажем, что ты пришла! Алиса хотела только сказать, что она не против пойти вместе с близнецами на поиски. Тем более, девушка хотела поставить точку в отношениях с мафиози. «Звучит так, будто я пришла к своему парню, чтобы сказать, что хочу с ним расстаться… — невольная ассоциация вызвала в душе Алисы волну гнева. – «Вот ведь ерунда! Какая глупость! Тоже мне нашлась, гениальность!» Отвлекшись на мысленную вспышку гнева, девушка упустила тот миг, когда Ди выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью. Алиса осталась в одиночестве. На миг она растерялась: нормально ли сидеть и ждать, когда Ди и Дам найдут своего начальника, или стоит пойти и поискать его самой? Тем более, что у неё прекрасно получалось натыкаться на шляпника в самый неподходящий момент. «К тому же, выгляжу я не ахти,» — Алиса с недовольством потрогала насквозь мокрый подол платья, — «называется пробежалась до поместья Хаттеров… Хоть зонтик бы взяла, а то совсем как деревенщина неотесанная выгляжу – лишний повод Бладу посмеяться надо мной. Уж он-то это дело любит! Ему только дай возможность, вмиг в сарказме закопает!» А с платья медленно капала вода, превращаясь в лужу под ногами девушки. Алиса ойкнула, когда заметила большую лужицу, и отскочила в сторону от круга воды. Продолжать стоять в библиотеке дальше – не лучшая идея: мало того, что над ней потом Шляпник от души посмеется, так она ещё и наследит на полу. «Нужно снять ботинки и поставить их куда-нибудь в угол, иначе столько грязи натащу, что потом Блад меня заставит пол драить…» — девушка стянула туфли и поставила их в самый угол. Пол был холодным, Алиса невольно вздрогнула. «Нужно поскорее найти Дюпре, пока я не простудилась,» — с мрачной решимостью она сказала себе, выглядывая из библиотеки: в коридоре никого не было, да и в доме было подозрительно тихо, словно все вымерли. «Но выстрелов я не слышала,» — с оптимизмом подумала чужестранка, она шла по коридору, в надежде, что в какой-то миг из-за угла вывернет Шляпник, который скажет ей с ухмылкой на лице, что леди не должны так спокойно разгуливать по домам мафиози. Из-за того, что на ногах у Алисы были одни носки, шаги становились практически бесшумными. Но сейчас бы девушка не отказалась от легкого стука каблуков или протяжного скрипа половиц потому, что создавалось такое чувство, будто в доме никого нет. Как назло, Блад не торопился показаться на глаза и посмеяться прямо в лицо девушки. Алиса надула губы. «Вот вечно так! Когда он не нужен, так всегда рядом, как бельмо на глазу, а как только понадобился – словно испарился!» — с негодованием подумала чужестранка, свернув за угол: там обнаружилась какая-то дверь, и, насколько Алиса точно помнила, за ней находился кабинет мафиози. «А что, он вполне мог там забаррикадироваться…» — подумала девушка, окидывая дверь оценивающим взглядом: открывать или нет, — «Сидит, небось, планы коварные строит». Чужестранка осторожно взялась за ручку и открыла дверь, осторожно заглянув внутрь: если у Дюпре плохое настроение, то лучше сразу же лечь на землю, чтобы очередью не зацепило. Но в кабинете никого не было, и девушка, осмелев, зашла внутрь. И то, что она там увидела, поразило до глубины души. Алиса уже бывала в кабинете Дюпре, недолго, но вполне достаточно, чтобы уяснить, что несмотря на видимый беспорядок, какая-то определенная логика в положении вещей есть. Лежащие неровными стопками бумаги, чернильница, какие-то безделушки на столе… Все лежало в каком-то особенном порядке. А сейчас даже этого не наблюдалось, комната была перерыта вверх дном: бумаги разлетелись по полу, на некоторых даже остались отпечатки от ботинок Кровавого Шляпника, рядом лежала опрокинутая чернильница, благо, что она была пустой, иначе пол и ковер были бы просто залиты черными чернилами. Апофеозом беспорядка стал обрушенный стол, с вынутыми или выскочившими ящиками, откуда постепенно вываливались новые и новые бумаги, сувениры-безделушки, подаренные подчиненными. «Господи, что здесь произошло?!» — девушка в недоумении обошла, вдоль стеночки, опрокинутый стол и его содержимое. Сначала в голову пришли мысли об обыске, что кто-то отчаянно рылся в вещах Дюпре, но так и не смог ничего найти. Но внутрь поместья Хаттеров практически невозможно проникнуть незамеченным (Борис не в счет, у него особое положение). «Неужели Блад сам этот бедлам учинил?» — у Алисы широко распахнулись глаза, — «Но зачем?» Девушка пробежалась глазами по комнате: вдруг что-нибудь расскажет ей эту тайну: но ни бумаги, ни чернильница, ни стол не проронили ни слова (оно и понятно). Но когда Алиса оглядывала стол, в особенности ящики, то заметила в одном из них одну подозрительно знакомую вещь – свой бантик. «Вот те на!» — чужестранка удивленно моргнула, а потом потянулась за вещицей, — «Мне бы и в голову не пришло искать его в столе у Блада. Более того, вряд ли бы нашелся такой идиот, осмелившийся заглянуть внутрь, всем хочется подольше жить. Алиса, как можно осторожнее, принялась выуживать из-под бумаг и прочих вещей свой бантик, когда кто-то обнял её за талию со спины. Девушка замерла, как кролик перед удавом: от обнявшего человека пахло розами, пускай на дворе и льет дождь, но этот утонченный аромат буквально въелся в кожу и волосы незнакомца. Хотя, какой незнакомец? Алиса, прекрасно узнала Хаттера, слишком уж памятным был этот запах, запах роз из Тайного сада Дюпре. -И что мы тут делаем, юная леди? – сладким, полным яда голосом поинтересовался брюнет, девушка шестым чувством видела, как на губах у мафиози появляется улыбка, не сулящая ей ничего хорошего. – Вас не учили, что в чужих вещах нельзя рыться? -Вот уж кто бы говорил! – выдавила Алиса, боясь лишний раз шелохнуться: объятия Блада вещь двухсторонняя: с одной стороны нежные, с другой – смертельно-опасные. -У Леди есть какие-то претензии? – почти на самое ухо проговорил девушке Шляпник, наслаждаясь удивительно милым зрелищем: наливающимися пунцовым цветом ушами. Алисе хотелось вырваться и убежать, чем дальше – тем лучше. -Отпусти меня, – как можно спокойнее сказала девушка, хотя получалось из рук вон плохо: слишком близко был аромат роз, слишком близко было тепло Блада, слишком близко звучал его голос. Алиса смущалась, сама не зная, почему. -А что мне будет за это? – провокационно спросил мужчина, если бы девушка стояла к нему лицом, то она бы увидела, как у мафиози хитро блеснули глаза: тот задумал что-то нехорошее, — ты же знаешь, мафиози ничего за просто так не делают, госпожа чужестранка…. -Мы же договорились что ты не будешь меня так называть! – вспылила Алиса, пытаясь извернуться в объятиях брюнета, — а я пообещала, что не буду тебя сравнивать с Ним! Сердце Дюпре на миг пропустило удар: он-то думал, что всех потенциальных соперников наметил, ан нет, про самого главного забыл… А не должен был. По иронии Бывший возлюбленный Алисы слишком сильно походил внешностью на Блада, хотя характеры у них совершенно разные. И почему-то каждый раз, когда девушка начинала их сравнивать, то всегда говорила, насколько Шляпник хуже Его. Какой Он хороший и добрый, а Блад – злой и ехидный. Словно Дюпре неумело сделанная подделка, плохая копия Бывшего. Брюнет скрипнул зубами, и Алиса это услышала; почему-то ей этот звук не понравился, словно она прошлась по какой-то хрупкой, туго-натянутой струне в душе мужчины. Но ведь этого не может быть, верно? -А как же мне тебя называть? – с сарказмом поинтересовался Блад, резко разворачивая девушку к себе лицом, — Королева? Хотя, нет, Вивальди обидится. Принцесса? О, нет, не тот типаж! Принцессы в замызганном платье по богатому поместью не ходят! Леди? А в каком месте ты леди?! Госпожа? Я не твой лакей или паж! Алиса сжалась под горящим взглядом Дюпре, казалось, что ещё немного и мафиози её ударит в порыве злости: зеленые глаза брюнета словно светились злостью. Девушка уже десять раз пожалела, что пришла узнать, чем обидела Хаттера, лучше бы сидела дома…А ещё девушке стало страшно обидно из-за того, что Блад над ней насмехается, кричит, теперь вот и вовсе прибить хочет: по глазам видно. Алиса ожидала, что сделает брюнет: отчаяние захлестнуло девушку с головой: прибьет её Шляпник, как пить дать, прибьет, а потом бренное тело в саду прикопает. Мужчина наклонился к лицу чужестранки так, что их глаза оказались друг напротив друга. -А может, мне тебя стоит называть Любимая? – чуть тише проговорил Блад, в голосе уже не было сарказма или насмешки, даже злости, лишь горечь. Девушка удивленно посмотрела в глаза Шляпника: чтобы у него и такой голос? Не разыгрывает ли он её? Но нет, в зеленых глазах была грусть, даже отчаяние, но отчего? Алиса не знала, но чувствовала, что должна и обязана знать. -С чего это тебе так меня называть? – пробормотала девушка, отводя взгляд в сторону. Брюнет тихо хохотнул. -А ты что, настолько тупая, что не понимаешь? -А ты чего обзываешься?! -А что мне ещё остается? -Нормально все объяснить! -В формате: «Пояснения для чайников»? -НОРМАЛЬНО. БЕЗ. ЕХИДСТВА! -А если не умею? -Научись! -Поздно! -Нет, черт возьми, рано! -Что «рано»? Девушка утробно зашипела, схватившись за голову: она честно пыталась поговорить с Дюпре, нормально, по душам, без его сарказма и шуточек, но нет, видимо Блад по-другому просто не хотел общаться. -А может, я просто не умею по-другому, — тихо проговорил мужчина, словно читая мысленный вопрос Алисы, — хочу, пытаюсь, но каждый раз срываюсь и начинаю нести околесицу. Совсем как ты. -Ты ещё меня во всех бедах своих обвини! – буркнула чужестранка, нахохлившись: поведение мафиози сбивало с толку. Что ему от неё надо? -Уже. Повисла тишина. Девушка непонимающим взглядом уставилась на брюнета, тот ничего добавлять не собирался: ждал её реакции. -Что «уже»? – Алиса подумала, что попала в какой-то дешевый спектакль, где главные герои разговаривают друг с другом о совершенно разных вещах, словно не слыша другого. -Обвинил. В мыслях. – с невеселой улыбкой продолжил Дюпре, нагибаясь за бантиком. – Из-за тебя я нормально работать не могу. -О! И чем же я мешаю?! – возмутилась девушка, чувствуя странную обиду от слов Шляпника. И вновь молчание. Мужчина распрямился, в руках у него была зажата голубая ленточка Алисы. Девушка напряглась: ей казалось, что Дюпре словно собирается с какими-то мыслями. -Своим существованием, – как гром среди ясного неба, Блад мрачно посмотрел на чужестранку, та невольно сжалась под этим взглядом: пугающий и страшный, пожалуй, девушка впервые так пугалась. Такое чувство, будто она на краю пропасти, и вот-вот рухнет вниз. Но Алиса не могла даже пошевелиться, чтобы убежать, спрятаться от Дюпре, какая-то неведомая сила заставляла её продолжать смотреть в глаза Блада, в его глубокие, изумрудные, непонятные глаза… — Без меня. -Что?! – успела только пробормотать девушка, когда Блад наклонился к ней и поцеловал. У ехидного, словно колючего ежа, Дюпре были на удивление нежные губы, Алиса это заметила и в прошлый раз, но осознала это странное несоответствие только сейчас. Почему? Может, оттого, что Шляпник впервые показал себя с какой-то другой стороны? А с другой стороны, зачем думать над этим? Зачем пытаться разгадать эту загадку? Девушка осторожно ответила, словно пробуя температуру в воде: теплая, или ещё рано заходить? Мелководье всегда нагревается быстрее, кто поручится, что на глубине нет холодных течений? Дюпре обнял Алису за талию, не давая ей сбежать. Девушка чувствовала, как начинают с новой силой пылать щеки и уши, как сердце сжимается в груди. Хотелось сбежать и спрятаться, словно происходило что-то страшное или запрещенное. Шляпник на миг оторвался от губ Алисы, чтобы посмотреть на её лицо: румяное, с глазами подернутыми какой-то пеленой, с немного распухшими губами, словно маленький ангел, попавший в лапы демона. «Да, эта роль как раз по мне,» — со смешком подумал Блад, вновь касаясь губ девушки, сладких, словно мед, — «Хотя, кто тут ещё демон искуситель — можно поспорить…». Потом брюнет уже просто обнимал Алису, не желая отпускать: было тепло и уютно. Алиса прикрыла глаза, почему-то на душе стало спокойно, как если бы она долго поднималась в гору и только-только завершила путь. Девушка в ответ обняла Шляпника: ей было хорошо, как никогда в жизни. -А теперь поняла? – тихим, на удивление нежным голосом спросил Блад, Алиса лишь кивнула в ответ, спрятав лицо на груди у мужчины. Губы Дюпре невольно тронула улыбка, не та ехидная, а какая-то добрая, нежная, и в чем-то даже спокойная. Брюнет облегченно выдохнул: с его плеч словно свалилась тяжелая ноша. Некоторое время они стояли молча, а потом Алиса тихо пробормотала себе под нос: -Это было самое нелепое и самое ужасное признание в любви! Только ты мог так признаться! От её слов Блад хохотнул, сильнее обнимая девушку. -Радуйся, что хоть какое-то есть! – потом, после недолгого молчания, он продолжил, — с такой идиоткой как ты очень трудно объясниться. -Опять обзываешься?! – насупилась Алиса, впрочем, выбираться из объятий Блада она не спешила. -Считай, что я таким образом пытаюсь высказать свою любовь… -А по нормальному нельзя? -Любимая, у нас с тобой все не как у нормальных людей! На следующий день Алиса вела себя очень странно: постоянно краснела и витала в облаках. Джулиус делал вид, что не замечает необычного поведения девушки (за что часовщику честь и хвала). В поместье Хаттеров воцарился-таки долгожданный мир и покой: Шляпник находился в удивительно благодушном настроении и, как ни странно, частенько над чем-то задумывался, и близнецы с Элиотом смутно догадывались, в чем причина этого хорошего настроения и уже делали ставки, что с шефом сделает Питер, когда узнает, как мафиози увел у него чужестранку. Вивальди приглашала Алису к себе в гости: королеву распирало любопытство, ей хотелось побольше расспросить девушку насчет братца (какая сестра не волнуется за личную жизнь родного брата?). А что до главных героев – то у них большие планы на будущее, хотя мало кто в него верит. -Опять ты за свое?! – пронесся крик по поместью Хаттеров, — сколько можно?!! -Ты мне указываешь, что делать? – с иронией поинтересовался Блад. -Я тебя ПРОШУ! -О, велика разница! И мало кто замечает в такие минуты, с какой нежностью Дюпре смотрит на девушку, и как она довольно неохотно пререкается с ним. Ведь не даром говорят милые бранятся – только тешатся? А цилиндр Шляпника до сих пор находится в Часовой Башне, как особо ценный заложник.