Brother

- Напомни, - вылезая из своей потрепанной, но так и не брошенной гоночной тачки, произнесла блондинка, одним локтем опираясь на крышу, а вторым на открытую дверь. Лишь одним пальцем она приподняла солнечные очки, оглядывая своими разноцветными – голубым и зеленым, глазами небольшую заправку с парой магазинчиков рядом. – Что еще, кроме бензина, мы забыли в этой дыре? – девушка морщится и поворачивает голову к парню, который тоже выбрался из машины и пока не торопился закрывать дверь. - Ты съела все запасы чипсов, у тебя уже недели три, как закончились сигареты и тебе не мешало бы немного отвлечься от дороги хотя бы ненадолго, пока ты не угробила нас обоих, - блондин улыбается ей мягко, но все же немного саркастично. И эта улыбка вызывает у водительницы вполне ожидаемую реакцию: она цокает языком и закатывает глаза. Как и делает это всякий раз, когда брат начинает вести себя, как заботливая мамочка. - Иногда мне кажется, что я путешествую не со старшим братом, а с матерью, Том. Тебе пора с этим завязывать, - в конце концов, девушка покачала головой и, стащив с себя повязанную на поясе рыжую толстовку, кинула ту на тесное заднее сидение, а вместо нее вытащила оттуда чехол с парой катан, который тут же повесила на себя через плечо. - И хорошо. Если бы во мне иногда не просыпалась наша мама, ты бы давно себя угробила. И меня заодно, - сам же Томас берет с заднего сидения охотничий нож и пару пистолетов. Он, вообще-то, неплохо обращается с арбалетом, но они с сестрой договорились, что лучше уж ближний бой без перезарядок и остального, чем окочуриться где-то за спиной у другого, пока пытаешься снова стать боеспособным. Парочка, захлопнув двери машины практически синхронно, отправилась в сторону небольших павильонов, надеясь, что найдет здесь все, что им нужно и при этом не наткнутся на ораву разлагающихся трупов. Ну, а чтобы, если что, орава не стала неожиданностью, брат с сестрой разделились, одними лишь жестами договорившись встретиться у задней двери. А сами разошлись в разные стороны. Парень отправился неторопливо вдоль стены направо, а девушка – так же вдоль стены, но налево. Оба внимательно всматривались в многочисленные окна, через которые что-то разглядеть было почти невозможно – их не мыли уже целую вечность, так что из-за толстого слоя пыли и грязи виднелись только смутные силуэты. - Ну, как? – вновь встретившись, поинтересовался Том. - Ни черта не видно. Придется вслепую, - сморщилась девушка, отправляя, наконец, свои очки покоиться на макушку. - Слишком рискованно, Минс. А если… - Том, не будь бабой, - Минни закатывает глаза и вынимает из чехла одну из своих катан, в этот же момент осторожно нажимая на видавшую виды старую дверь с уже давно облезшей краской. Та, на удивление, поддалась, выпуская сразу же в лица молодых людей поток холодного затхлого воздуха. Оба светловолосых поморщились, отворачивая головы и даже негромко кашляя. – Ну и смрад. Трупы тут есть точно. Будем молиться, чтобы уже сдохшие окончательно, - почти шепотом произнесла девушка, делая первые шаги в полутьму небольшого здания. Внутри, на первый взгляд, было совершенно пусто. Только покосившиеся стеллажи с даже не тронутыми товарами, покрытыми толстым слоем пыли, на полу какие-то газеты, бумажки, старые буклеты и упавшие на пол баночки газировки, коробочки с жвачкой и прочим. Ничего особенного – просто заброшенный тихий магазинчик в богом забытой глуши, где вряд ли бывала хоть одна живая душа еще до всего этого зомби-апогея. И именно это настораживало больше всего. Том и Минни побывали в достаточном количестве мест, чтобы знать, что не бывает просто тихих пустых магазинчиков. Те либо кишат ходячими трупами, либо захвачены очередными съехавшими с катушек людьми, поджидающими одиноких путников, чтобы либо сожрать их, либо убить. И это всегда обоим Мейсонам казалось очень странным, потому что… Ну, зачем? Людей, обычных, живых, адекватных, итак на свете осталось очень и очень мало. А эти ублюдки еще и убивают последних оставшихся. Глупо, как минимум. - Я проверю офис, а ты пройдись, посмотри, что есть на полках, - кивнув в сторону небольшой комнатки в конце зала, в которую вела приотрытая дверь и большое окно, завешанное покосившимися жалюзи. - Ага, - беспечно отзывается девушка, тут же заворачивая сперва в отдел с медикаментами – любые таблетки сейчас на вес золота. Да и не только таблетки. Уже полгода Минс, к примеру, не видела ни тампонов, ни прокладок. Может, хоть в ближайшие месяц-два не придется сидеть в луже? Томас же тем временем, постоянно оглядываясь по сторонам, неторопливо и осторожно приближался к офису. За завешенным окошком было темно, едва-едва проглядывали очертания шкафа для документов, свороченная вешалка, бумаги повсюду разбросаны. Ничего необычного, кажется. Во всяком случае, все вполне соответствует положению в мире. Сейчас нигде нет порядка, как такового. На всякий случай, чтобы убедиться, что все в порядке, обернулся на сестру – та, закончив грабить полки с гигиеническими девчачьими штуками, уже направлялась к стенду с сигаретами. Кто бы сомневался. Томас даже усмехнулся, в этот же момент открывая дверь, которая, стоит признать, открываться не особо хотела. Обычно, Том принимал это как знак – идти в помещение, куда дверь открывается с трудом, не стоит. Однако, сейчас он все же зашел. - Том, тут еще есть ментоловые! – не удержалась в том конце магазинчика Минерва, когда таки добралась до сигарет и обнаружила там настоящий клад. - Отлично, а я уже понадеялся, что распрощаюсь с этим ужасным зап… Черт! – юноша едва успевает среагировать, когда прямо из-за двери на него наваливается смердящий здоровяк. Протянув свои полусгнившие руки с переломанными пальцами, мертвяк пытался добраться и зубами до какого-нибудь сочного кусочка живой плоти, однако живая плоть старательно отпихивалась. Том уперся локтем в грудину ходячему, а второй рукой пытался нащупать где-то на поясе охотничий нож. - Блядь! – заметив копошение, Минерва, бросив все свои сокровища, тут же рванула к брату, выхватывая на бегу катану. Однако, в этот момент свое оружие смог выхватить и Томас – с удивительной ловкостью и хладнокровием парень вонзил свое оружие в истлевший висок, и ходячий тут же обмяк. Оттолкнув-таки его, Томас отшатнулся и осел на пол. А тут уже и сестра подоспела – сразу же уронила свое оружие на пол, а сама опустилась на колени рядом с братом. - Живой? - Да, нормально, - отмахивается Том, закидывая руку и проводя ладонью по плечу. Отчего-то, оно саднило и стало влажным. Впрочем, догадка пришла довольно быстро. А что еще это может быть? До этого мертвяка все было нормально, а тут вдруг… - Не укусил? – Минни, пока брат еще даже, кажется, не успел сообразить какой вопрос ему задали, осматривает его руки, лицо, ноги. – Том! Он тебя не… - а потом ее взгляд поднимается на лицо брата. Есть много историй и рассказов о том, как братья и сестры, да и не только они, общаются без слов. Они с Минервой были именно в таких отношениях – зачастую, достаточно было лишь взгляда. Как, к примеру, сейчас. – О нет… - одними губами, на шумном выдохе произнесла светловолосая. А Том лишь продолжал смотреть на нее. И в этом взгляде было столько боли, сожаления, отчаяния и столько сочувствия. Томасу было больно бросать сестру одну, он сожалел, что еще столького ей не сказал, а ведь с таким местом укуса спасения ему точно не найти. И Том понимал – он-то скоро отмучается, а ей, совершенно одной, после стольких смертей родни прямо у нее на глазах, еще жить здесь, в этом кошмарном отвратительном мире. Ей, одинокой, его маленькой сестренке. - Рано или поздно, это должно было случиться, - невесело усмехаясь, парень пожимает плечом. – Надо дотащить твои вещи… - Да… Да плевать на них, Том! Блядь, как же… - девушка закусила губу, глядя на брата. Разумеется, когда-нибудь, это должно было случиться. Кого-нибудь из них укусили бы, или убил кто-нибудь. Но Минни думала, что это она беспечная, неосмотрительная. Ее убьют первой. Думала, ей надо меняться, чтобы не оставить однажды брата одного. - Минс, - Том садится прямо и протягивает руку, касается ладонью ее щеки, заставляет чуть приподнять голову. Он заглядывает в ее разноцветные глаза – он всегда считал их самыми красивыми на свете. Никогда не чувствовал влечения к женщинам, не особо воспринимал их красоту. Но она – его сестренка, всегда была самой красивой. Маленькая принцесса троих братьев. – Все кончено. - Нет, Том… Томми, не говори так! Может.. Может, мы сможем..? – она разводит руками, будто что-то ищет, растерянно бегает глазами по грязному полу, будто где-то там лежит волшебная вакцина, которая спасет последнего любимого от неминуемой гибели. - Минни, пожалуйста, - Том чувствует. Он отчетливо и очень ярко чувствует, как становится трудно дышать, как тело буквально деревенеет, как трясутся руки. Но этими руками он берет пистолет и вкладывает его в руку сестры. – Ты уже многое вытерпела. Ты потеряла всю семью, потом нашла меня снова, и мы столько всего пережили вместе. Мы видели, как погибали наши друзья и всегда оставались только вдвоем, в итоге, - Том все еще держит ладонями руки сестры, в которые уже вложил пистолет. Его знобит, а плечо ноет и пульсирует. Мысли уже начинают путаться. – И ты была сильной. Всегда такой была. Я, Фред и Мердок – мы гордимся тобой, Минс. Пусть парни уже и не увидели того, какой сильной, умной и красивой ты стала. Но, я уверен, они бы гордились тобой. - Том… Ты не заставишь меня… Я не смогу, - ее губы дрожат, ее руки дрожат. Дрожь пробирает все ее тело и, все же держа одной рукой пистолет, она прижимается к брату, крепко обнимает его за шею и всхлипывает. – Я не смогу этого сделать. - Но и сделать из меня таких же чучел, каких ты сделала из Фреда и Мердока я тоже не позволю, - тихо, совсем безрадостно, смеется Томас, гладя сестру по ровной спине, по дрожащим плечам. – Просто сделай это, ладно? Это чудовищно сложно и… Я бы сам долго колебался, если бы на моем месте оказалась ты. - Пожалуйста, Том… Не надо, умоляю. Я не хочу… - дрожа и всхлипывая молит Минерва, только крепче обнимая брата. - Так нужно, Минс, - старший Мейсон за плечи отстраняет от себя сестру и снова заглядывает ей в глаза. Он, как и еще два их брата, никогда не любил ее слез. Всех троих эти слезы приводили в настоящую ярость, направленную лишь на того, кто стал причиной этих слез. Мердок, к примеру, регулярно наведывался к некоторым парням их младшей сестренки. А еще всегда защищал ее от отца и придурков, считавших, что девушка как-то сумела смухлевать на гонках. – Ради меня и ребят, - парень снова протягивает руки, обнимает ими лицо сестры, притягивает ее к себе и мягко касается губами ее лба, прикрывая глаза и замирая на несколько секунд. Томас уже чувствовал, как сложно ему становится управлять своим телом, как становится холодно, как дрожат руки и губы, как расфокусируется зрение. И он чувствует, как внутри разыгрался голод. Страшный, неутолимый. Голод, посылающий только в умирающий мозг импульсы с требованием отхватить кусочек от этой сочной плоти. И не его одного так сильно трясет. Понимая, что этого всего не избежать, Минни берет пистолет в обе руки, пытается его поднять, глядя на брата. Он весь бледный, даже уже серый, глаза только красные от слез, которых он так и не проронил, в отличии от нее. Девушка видит, как брату сложно, как ему плохо, и понимает – у нее нет выхода. Если даст ему обратиться, если промедлит еще немного, то потом просто даст ему убить себя. А это будет значить, что все… Все они отдали свои жизни, спасая ее, зря. - Давай, Минни, - дрожащей рукой Том осторожно берет руку, с зажатым пистолетом, сестры и поднимает ее выше, пока дуло, холодное, как и он сам теперь, не упирается ему в лоб. – Ты все сможешь, сестренка. Ты сильная. - Угу, - сглатывая слезы, дрожа и едва удерживаясь от рыданий, кивнула девушка. - Я люблю тебя, Минерва. - И я тебя люблю, Томми, - уже дрожит и голос, она в последний раз всхлипывает и в этот момент время замирает. Минни отчетливо ощущует, как все замедлилось, как обострились все ее чувства. Слышит свой шумный выдох такой долгий, такой громкий. Видит, как замер брат, глядя на нее. Она _слышит_, как щелкает спусковой крючок, как быстро срабатывают механизмы внутри. Девушка не дышит, даже ее сердце, кажется, затихло. Слышен лишь оглушительный звук – выстрел. И время снова идет по-старому. Безжизненное тело заваливается, и Минни едва успевает его поймать. Не жалея коленей. Переползает чуть ближе. Она швыряет пистолет в сторону, кладет голову брата на свои колени и склоняется низко-низко, давая только сейчас себе волю. Из глаз брызнули слезы, пальцы судорожно заскользили по телу Томаса, будто пытаясь поймать в нем последние капельки жизни. А Минерва заплакала. Громко, навзрыд. Не боясь ни ходячих, ни людей. Не боясь самой смерти. Потому что все, что было действительно важным в этой жизни, она уже потеряла. Так что, если потеряет и жизнь – это уже не будет значить ровным счетом ничего. Но так… Так она хотя бы смогла бы оказаться, возможно, снова рядом со своими любящими, самыми лучшими братьями на свете.