Ночь третья
11 февраля 2018 г. в 17:41
- Вааадик! Вааадик! – орал пьяный Глеб, он же Ахиллес, стоя у вагончика Вадима.
Не было никого. Сбежала от поклонниц в гостиницу Юля. На просторах интернета общался с оргами Снейк. В далекой Америке тосковала по Даммеру Таня.
- Вааадик! Вааадик!
Охранники, переглянувшись, пошли искать кого-нибудь из руководства.
- Вааадик! Вааадик!
Тишина. И только звездное небо над головой.
- Выходи биться или мириться! – неожиданно гаркнул Глеб слышанную где-то фразу.
Дверь вагончика открылась.
Они долго смотрели друг на друга.
- Как ты постарел, - сказал Глеб.
- И ты. Давно не виделись, - ответил Вадим. Похоже, он тоже был пьян. В темноте его черты смягчились, была видна крайняя усталость. На лице блестел пот и…
- Это кровь? – спросил Глеб.
- Да.
- Откуда? – снова спросил Глеб, понимая, что говорит не то. Но выяснять отношения сейчас было невозможно.
- Автограф-сессия. С обнимашками.
- Ты же не хочешь сказать…
- Нет, конечно. Сосудик лопнул от напряжения. Глеб, их тысячи.
- Понимаю… Сочувствую.
- А… сам ты как?
- Нормально. Матричные альбомы каких-то триста человек купили. За час управился.
- У меня вообще продавать нечего, - сказал Вадим, и Глеб ощутил, как внутри шевельнулась неприязнь. Он вспомнил, зачем пришел сюда и что хотел сказать - но тут подоспел вызванный охранниками режиссер, а за ним целая свита.
- Батюшки мои! Помирились! – радостно запричитал помреж. Глеб яростно оглянулся. Вадим уже открыл рот, чтобы резко ответить, но:
- Вот! Вот же она, настоящая Брисеида! - заголосил режиссер. – Какой типаж! Какое лицо! И, конечно, черные кудри так идут только вам. Снимите с Радченко парик!
- Ай! Пустите! Это мои настоящие волосы!
- Нет! Я не буду играть Брисеиду! – на самой высокой ноте перекричал всех Вадим. – Я уже играю Гектора.
- Брисеида сестра Гектора, они и должны быть похожи. Мы вас загримируем так, что родная мать не узнает.
- Мать все узнает, - тихо сказал Глеб и громче, во всеуслышание добавил: - Я не нанимался играть Ахиллеса с этим… с этой… с этой Брисеидой!
- Контракт, Глебыч, контракт, ничего не поделаешь, - начал гасить конфликт Снейк.
- Нам нечем платить отдельному артисту за роль Брисеиды, - заметил продюсер. Невинность его лица зашкаливала.
Вадим слабо махнул рукой.
- Делайте что хотите.
За несколько минут вся группа переместилась в павильон. Гримеры спешно преобразили Вадима в нежную Брисеиду. Разорванная туника, парик, напоминающий ту шевелюру, что он носил еще несколько лет назад. С лицом не делали почти ничего – лишь слегка прошлись кистью с тональным кремом. И вот из шапки кудрявых волос на Глеба взглянула измученная Брисеида с припухшими губами, то ли в поту, то ли в слезах, и в крови. Глеб невольно отметил, что ему нравится видеть Вадима таким, и сам удивился. Посмотрел еще раз. Нет, это определенно то, что надо.
- Начинайте, Глеб Рудольфович, вы в кадре, - прошипел ассистент.
- Аа… Ну что, Брисеида? Как тебе понравился плен у царя Менелая? Говорят, он отправил тебя к своим воинам для развлечений?
- Неправда… Мной только любовались… Охраняли от чужеземцев, давали мне апельсины, - пролепетала Брисеида.
- Стоп! – закричал утомленный круглосуточными съемками режиссер. – Где ваш текст, вы читали текст? Вы же бред какой-то несете!
- Конечно - нажрались, - примирительно сказал Чача. Как ни странно, он держался на ногах и разговаривал внятно.
- Соберитесь, вы, оба! Это эротическая сцена, не можете запомнить текст – меньше слов, больше дела! Нажрались они…
Глеб внезапно почувствовал, что хмель ударил в голову с новой силой. Камера «поехала» на него.
- Вот теперь, Брисеида, ты мне за все заплатишь, - сказал Глеб и попытался снять штаны, но в костюме греческого героя таковых не оказалось. – Тем более ты мне сейчас за все заплатишь, стер…
- Глеб Рудольфович! Очнитесь, Глеб Рудольфович! – кричал ассистент и тряс его за плечо.
«Фу, сволочи, такой сон не дали досмотреть», - подумал Глеб и спросил:
- Что вы меня все будите?
- На съемочной площадке не хватает только вас. Осталось снять бой Ахиллеса с Гектором – и освободить место для Нашествия.