***
Когда Фред исчез, Джордж снова опустился на стул и призвал бутылку огневиски и стакан. Документы он будет собирать позже, а пока… Джордж плеснул огневиски в стакан, сделал большой глоток. Я не дядя Фред. — О, мне это отлично известно. И что самое печальное — я тоже не он. Фред бы справился лучше, он бы смог сделать так, что его сын проникся бы «Вредилками», а не бросал их, его, уходя в Мунго. — Хорошо, что у меня есть Рокси. Стоило подумать о дочери, и сразу вспомнился их уговор. Рокси связалась с ним вчера, попросила, улыбаясь ласково и хитро, как обычно (эта девчонка та ещё лисица): «А можешь завтра прикрыть меня? Я скажу маме, что навещаю тебя, а сама пойду к Элис, мы будем готовиться к конкурсу красоты, он уже через два дня, а мама не хочет, чтобы я участвовала, ну ты понимаешь…» Джордж всё понимал. И что неправильно сговариваться вот так за спиной Анджелины, и что дочь бесстыдно вьёт из него верёвки. Поэтому он пожурил её немного, а потом согласился. Его тут же уверили, что он «лучший папочка в мире». «Но не для Фреда». Тяжёлые мысли прервало потрескивание в камине. Кто-то пытался выйти на связь. «Стелла? Или, может, кто-то из других магазинов?» Но, как оказалось, ответа ждала Анджелина. Она даже не поздоровалась, спросила в лоб: — Рокси точно у тебя? — Да. — Позови её. — Хорошо выглядишь, Анджи. Попытка была слабой. Ссора с Фредом и огневиски туманили разум. Конечно, же ему не удалось провести Анджелину. Недаром они почти десять лет прожили вместе. — Я сейчас приду, и если окажется, что её у тебя нет… Джордж скривился: — Лишишь меня второго уха? Она не улыбнулась. И когда оказалась у него дома — если Джорджу не изменяла память, впервые за последние три-четыре года — не поддалась на его уговоры, не остыла, а только ещё больше взбесилась. — Я так и знала, что ты её прикрываешь, — сказала Анджелина, уперев руки в бока. Она всегда так делала. Не было ни одной ссоры, во время которой она не встала бы в такую позу. Точно надеялась запугать его. — Слушай, Анджи, что плохого в конкурсе красоты? Они стояли в гостиной и сверлили друг друга взглядами. Джордж отметил про себя: его жена хорошо выглядела в этой тёмно-бордовой мантии. Вся такая статная, прямая, пожалуй, слишком строгая. Волосы, которые, наверняка, уже красила, Анджелина завязала в шишку, и стала похожа на преподавательницу. При упоминании о конкурсе она сверкнула глазами: — Это бессмысленная трата времени. А я, между прочим, устроила её на стажировку в международку. Малфой согласился, чтобы она приходила и помогала секретарю… Не каждой пятнадцатилетней выпадает такой шанс. Джордж усмехнулся: — О, да — уникальный шанс побыть секретаршей Драко Малфоя, странно, что Рокси не пищит от восторга. И, между нами говоря, не думаю, что это стоило тебе таких уж больших усилий. Конечно, она разозлилась: — Оставь этот тон. Сколько раз Анджелина произносила эти слова. Не сосчитать. Джордж бы с удовольствием позлил её ещё немного — настроение было подходящее, в ушах всё ещё слышались фредовские слова — но ради дочери решил пойти на мировую. — Ладно-ладно. Не сердись, — он поднял руки над головой. — Просто почему бы тебе не позволить Рокси делать то, что она хочет? Анджелина сделала шаг вперёд: — Ну так ты же не позволяешь Фреду, — добавила. — Джинни мне всё рассказала. Джордж вздохнул: в их огромной семье сохранить что-либо в тайне в принципе невозможно. Тем более это. — Я ничего ему не запрещаю. Просто хочу, чтобы он подумал хорошенько, «Вредилки»… — Тебе что не хватает Рокси? — перебила его Анджелина. — Она готова сутками торчать в любом из твоих магазинов. То там, то у Ноттов… я вообще её дома не вижу. И тут Джордж понял — Анджелине сегодня тоже очень грустно. И он сам не заметил, как предложил: — Хочешь огневиски? У меня и эльфийское вино есть. Она помолчала. Видно, взвешивала все за и против, а, может, её ждал кто-то дома. Вроде Джинни говорила о поклонниках, вьющихся вокруг Анджелины. Ну Джордж мог их понять. — Ладно. Немного вина, а потом я свяжусь с Ноттами и вытащу эту засранку домой. — Как пожелаешь, — и Джордж пошёл за палочкой, чтобы призвать стакан и бутылку.***
Анджелине казалось, что она уже сто лет не была в этом доме. Она сидела на кухне, где вещи стояли в произвольном порядке, пила вино, которое ей налил Джордж и пыталась вспомнить, когда она в последний раз приходила сюда. Лет пять назад? Джордж молчал, но её это не напрягало. Ей всегда, ещё в то время их брака, когда они жили вместе, было хорошо молчать с ним. Напротив — стоило кому-то из них заговорить, как они начинали ссориться. И почему так выходило? — Знаешь, Рокси недавно спросила, почему мы не разводимся, — сказала Анджелина. Потом она поправила свою шишку, потому что та грозила развалиться. Джордж одарил её удивлённым взглядом: — И что ты ей ответила? Анджелина пожала плечами: — Да правду: нам некогда, не видим в этом смысла. Так ведь всё и есть? — Ага. И снова стало очень тихо. Только где-то в доме капала вода — мерные звуки возвращали Анджелину к прошлому. Вопрос Рокси, заданный пару дней назад, заставил её задуматься, вспомнить. Они с Джорджем разъезжались постепенно. Сначала заболел отец Анджелины, и она стала проводить у него всё больше времени. Потом, когда он умер, а они с Джорджем в очередной раз поссорились из-за ерунды, Анджелина сказала: «Я больше так не могу. Заберу детей и уеду». Всё вышло не совсем так. Переехал Джордж да ещё и вместе с Фредом — «Сын останется со мной, будешь видеться с ним, когда захочешь, как и я — с Рокси» — и хотя сначала Анджелина буквально сходила с ума от всего этого, потом она привыкла. И дети вроде тоже. На праздниках они по-прежнему сидели вчетвером, как обычная цельная семья, вроде тех же Поттеров или Малфоев. Однажды Джинни сказала: «Может, вы ещё сойдётесь?» Но Джинни всегда была фантазёркой, да и об их жизни с Джорджем она, к счастью, толком ничего не знала. Не знала даже, как всё это началось, и о том давнем — с Фредом. — Ностальгируешь? — поинтересовался Джордж, склонив голову набок и медленно опустошая стакан с огневиски. — И ты? — догадалась Анджелина, глядя на его изрезанный морщинами лоб и полуседую шевелюру — всё ещё довольно густую и прикрывающую недостающее ухо. Джордж кивнул: — До какого момента ты успела дойти, а? Она потупила взгляд. Они столько ссорились из-за всего этого, не называя причин, что ей не хотелось вновь поднимать ту самую тему. Джордж, конечно, всё понял. Он подлил ей ещё вина. — Знаешь, что мне сегодня сказал Фред? Говорит, мол «я не дядя Фред, я не хочу на всю жизнь остаться в магазине»… Как думаешь, Фред бы хотел? Она пожала плечами: откуда ей знать, чего хотел Фред, у них всё вышло так поспешно и глупо… Но первая любовь, наверное, и не бывает другой. Да и не об этом хотел сказать Джордж — с ним-то всё было ясно, его-то она хорошенько изучила за прошедшие годы — он напоминал ей о давнем. Он хотел поделиться с ней. Анджелина прикрыла глаза и вспомнила тот вечер, как он кричал ей: «Я не Фред, я не смогу им стать». Она была глупая тогда — не понимала, что Джорджу намного больнее, чем ей. Накричала, аппарировала. Стоило обнять его, своего мужа, дать ему поплакать, объяснить всё. «Но как я могла объяснить то, чего сама толком не понимала?» Поэтому она протянула руку и погладила Джорджа по голове сейчас — за тот раз, за все разы. Он грустно улыбнулся. — Я люблю нашего Фреда, я горжусь им, — сказал он. — Я просто… «Боюсь его потерять», — услышала Анджелина непроизнесённое. — А я боюсь потерять Рокси, — ответила она. — С Фредом у нас всё гладко, а эта девочка… чуть что бежит к тебе, и ты у неё всегда хороший. — Должен же хоть кто-то всегда выбирать меня. Он прошептал это в стакан. Видно, всё-таки напился. Анджелина, подумав, плеснула себе ещё вина. Наверное, Рокси всё-таки победила — пусть себе готовится к конкурсу, Панси присмотрит и за ней, и ясно дело за своей дочерью, подскажет им чего-нибудь. Всё же конкурс красоты — дело слизеринское, и чего туда понесло гриффиндорку и рейвенкловку совершенно непонятно. А у Анджелины тут есть своя задача: они оба сейчас достаточно пьяные, чтобы сделать это. И она сказала вслух то, о чём думала последние пару лет: — Рокси не одна такая. В смысле… я любила тебя, Джордж. Он хотел запротестовать, он хотел произнести то самое имя. Анджелина прервала его: — Я не вру. Я была влюблена во Фреда, когда мы были детьми, понимаешь? А мы с тобой… у нас с тобой есть собственные дети. Мы… я тебя знаю, Джордж. Он улыбнулся мягко, коснулся её пальцев: — Вот как. И пусть ему давно перевалило за сорок, он сейчас напоминал семнадцатилетнего. Такой смешной и глупый, она, правда, немногим лучше. Потом Анджелина помогла Джорджу дойти до кровати, укрыла его одеялом и долго сидела рядом. «Чтобы было с Фредом сейчас, если бы он не умер в битве за Хогвартс? Он бы до сих пор работал в магазине с Джорджем или выбрал бы что-то другое?» Она могла только гадать. Он был мальчиком-вспышкой её, их Фред. И всё, что осталось у Анджелины от него напоминало те же искорки — яркие и быстро гаснущие. Был поход на Святочный бал и несколько писем после него, потом — парочка прогулок по Хогсмиду, слабо напоминавших свидания, потому что рядом были Джордж и Ли. А дальше — те записки, которыми они обменивались в последний военный год и единственная встреча за неделю перед битвой. Они лежали на кровати в дешёвой гостинице и целовались так долго, что Анджелина начала задыхаться. Он сказал тогда: «Ты мне так нравишься, Анджи. Мы ещё всё наверстаем, я обещаю, я был придурком, ну знаешь…» И она улыбалась, и верила, и ни о чём не думала в ту ночь, потому что значение имел только он. Время стирает даже лучшие воспоминания. Всё то, что тогда казалось ярким и незабываемым, сейчас походило на потёртые колдографии. Фред много чего говорил в ту их встречу, но теперь Анджелина могла вспомнить только одну фразу. Да и точно ли она звучала так? Анджелина наклонилась к Джорджу, погладила его по голове. Он проснулся на мгновение. — Давай… сходим на этот конкурс… ну красоты который… вместе, а? — предложил он, прежде чем снова провалиться в сон. И Анджелина кивнула, забыв, что он уже её не видит.***
Когда Фред вернулся домой, то по отцовскому храпу понял — после их ссоры тот прикончил пару бутылок огневиски. Фреду стало стыдно, и он пошёл в отцовскую комнату, чтобы проверить всё ли в порядке. Он ойкнул, когда увидел рядом с отцом женщину. Она спала в довольно неудобной позе — полусидя, облокотившись на спинку кровати. Что удивило Фреда больше всего — в этой женщине он сразу признал свою мать. Тихо выйдя из комнаты и прикрыв дверь, Фред пошёл в свою комнату. «Нужно будет обсудить всё это с Рокси», — подумал он, открывая учебник. Рокси — та ещё лиса, пусть и гриффиндорка, она знает, что лучше делать. А если не справится, спросит совета у Элис — Фред мечтательно улыбнулся — рейвенкловцам-то точно известно всё на свете.