Ставка на любовь

За спиной городской ведьмы действительно стояла Керро. — А ты кого ожидать увидеть, Соня? — криво усмехнулась эстонская ведьма, протягивая руку и жестом прося девушку поделиться с ней сигаретами. — Как это у вас говорят? Какая судьба? — Какими судьбами, — машинально поправила городская ведьма, протягивая Мэри пачку и зажигалку. — Домой собралась. А ты чего тут? — Тоже домой. Но сначала в Москва, а самолёты не летать. И неизвестно, когда полететь. Они обе читали друг друга, как раскрытые книги, казалось, видя напротив своё собственное отражение. Те же заплаканные глаза, тот же неаккуратный наспех сделанный пучок, те же нервные тонкие пальцы, сжимающие сигарету. На Соне — Костина футболка, на Мэри — Лёшина. А ещё у девочек общая проблема: обе убежали от тех, кого любят по-настоящему. — Кажется, нам надо поговорить, — наконец выдохнула Соня, точным движением отправляя окурок в стоящую неподалёку урну. — И, наверное, выпить, — Мэрилин поморщилась, услышав последнее слово — голова всё ещё кружилась от ночного красного полусладкого — но не возразила. Бармен в одном из небольших ресторанчиков очень странно посмотрел на двух девушек, просящих в 11 утра бутылку виски, однако после того, как Мэри прошипела, что наведёт на него порчу, поспешил протянуть им стеклянную тару со спиртным и, буркнув что-то типа «за счёт заведения», пол-литровую колу. — Ты и правда могла на него порчу навести? — хихикнула Соня, глядя на рыжую, которая со спокойным видом оглядывалась в поисках укромного уголка. — Я не наводить порча, я только снимать, — спокойно ответила та, направляясь в примеченное место. — А он просто не выпустить бы нас, если бы я этого не сказать.

***

Девушки приземлились на пол, прислонившись спинами к холодной и чуть шероховатой стене. Стаканов у них, конечно же, не было — пришлось прямо из горлышка. — Ты-то чего сбежала? — сделав первый глоток, спросила Егорова у Керро. — Ладно, я. Прикинь, эти идиоты на меня в поезде поспорили. — Я знать про их спор. Лёша мне всё рассказать, — рыженькая тоже глотнула из бутылки. — Он жалеть о том, что всё это придумать. А Костя с ним не на тебя спорить, а на то, что ты с ним не быть. — С кем «с ним»? — мозг городской ведьмы на момент как-то отказался с ней сотрудничать. — С Лёша, с кем, — закатила глаза Керро, отбирая у Егоровой бутылку и делая большой глоток. — А я сбежать потому, что хотеть мстить ему кое за что. — И за что же? — Соня поморщилась от того, что пузырьки ледяной колы, неприятно щекоча, проникли в нос. — Два года назад он сбежать от меня. Оставить одну в моё день рождения. — День рождения — это он, — глотнув ещё сорокаградусного, с умным видом сказала Егорова, но Мэри только рукой на неё махнула. — Мне тогда нужен был поддержка. Это быть мой третий битва. И я тогда расстаться с Саша. Лёша помочь мне, но после того, как мы заняться любовью, сбежать. А сегодня, ровно в тот же день, я поступить с ним так же, как он со мной тогда. Я знать, что ему нужен поддержка во всей этой ситуация с ты и Костя, но… Как это по-русски? Глаз за глаз? — Око за око, Мэри, — фыркнула Соня. — Так вот, оказывается, где Похабов пропадал тогда… — Я не понимать тебя, Соня. — Зато я всё прекрасно поняла, Мэри, — городская ведьма сделала тот же жест, что и эстонка пару фраз назад. — Лёша изменял мне. С тобой. Но это уже неважно. И подожди… У тебя что, сегодня день рождения? — судорожно икнула от количества пузырьков в большом глотке газировки. — Да, — кивнула Керро. — Отмечать я, как видишь, шикарно, — Мэри обвела рукой пространство зала ожидания перед собой и обе ведьмы глупо хихикнули, пригубив затем ещё виски.

***

Пока имеющие все шансы не покинуть гостеприимный Краснодарский край (и не только потому, что самолёты не летают), ведьмы решали, пойти им покурить или не пойти, оставшиеся в гостинице победители «Битвы экстрасенсов» паковали вещички. У Похабова был поезд через несколько часов, а у Гецати — собственная (очень кстати так и не разобранная) дорожная сумка и раскиданные по всему номеру Сонины вещи (но в этом он сам виноват — раздевать свою женщину аккуратнее надо). Лёша, с помощью Кости пришедший в более-менее адекватное состояние, жадно пил водичку и пытался дозвониться до Керро. Однако все его попытки были тщетны — телефон эстонки с как обычно севшей батарейкой валялся где-то на дне сумки. Константин же, как обычно холодно-спокойный, думал, куда ноги могли унести Егорову. Вариантов у него в голове было почему-то два: вокзал и аэропорт. Вокзал как-то сразу отпал — единственный поезд до Москвы сегодня — тот, на котором они все должны уехать. Оставался аэропорт. Туда Гецати, собственно, и поспешил.

***

— Знаешь, Мэр, — когда бутылка наполовину опустела, изрядно захмелевшая Соня сцапала руку эстонской ведьмы своей холодной ладошкой и сжала её тонкие пальцы, — а ведь Лёшка всегда тебя любил. А со мной встречаться начал, потому что я на тебя похожа. Эдакое импортозамещение, — фыркнула. — Ты на меня что? — Мэрилин расхохоталась. — Мы с тобой… Как это по-русски? Рядом… Не лежали? — Не стояли, Мэри! — расхохоталась и Егорова. — Фак, и почему этот русский такой сложный? — закатила глаза Керро, отхлёбывая ещё из бутылки. — Я его учить-учить, а всё равно всё время что-то путать и забывать! — Ну и я не считаю, что мы с тобой похожи. Это вообще Сафронов всё начал, а остальные подхватили, — городская ведьма развела руками, забирая у Мэрилин бутылку и тоже делая глоток. — Сафронов? Бесит меня! — прошипела эстонка, вызвав тем самым у Сони приступ смеха. — Мне кажется, он всех бесит, — фыркнула Егорова. — Таракан рыжий. Когда виски в бутылке остался на самом донышке, уже успевшие поплакать пьяные ведьмы, сидели в обнимку, думая, кто будет его допивать и что им, собственно, делать дальше — самолёты в Москву, кажется, уже полетели, а их на борт в таком состоянии явно не пустят. — Знаешь, Сонька, — произнесла Керро, — а ведь я Лёша любить. Давно. Даже больше, чем Саша когда-то. И даже чем того, кому изменить этой ночь. — Так, а какого хера ты от него сбежала тогда? — Егорова стукнула рыжую по торчащей из дырки в джинсах коленке. — Вот ты ду-у-у-ура! — протянула, давая эстонке шанс сделать последний глоток. — Причём избитая. Ой, то есть, набитая. Или как там правильно? — сама исправилась Мэри, допивая и звякая бутылочным стеклом об кафель. — А ты какой дьявол от Кости сбежала? Он хороший. И ни за что бы так не поступить, как ты о нём подумать. — Я знаю, Мэр. И я такая же дура, как и ты. Девушки крепче прижались друг к другу и снова заплакали. Именно в таком состоянии их и обнаружил Гецати. — Твою мать! — первое, и в принципе, единственное, что у него вырвалось. — О-о-о, Костя, — Соня оторвалась от Мэри и, попытавшись подняться, снова приземлилась с корточек на мягкое место. — А что ты тут делаешь? — Тебя забирать приехал, — Гецати парой ловких движений поставил на ноги сначала Егорову, а потом и Керро. — Но я так понимаю, забирать мне придётся не тебя одну. — Я без Мэрички никуда не поеду, да, — обняв эстонку и чуть не свалив её с ног, кивнула трещащей головой городская ведьма. — Да вы ж пьяные в сосиску! — и правда, впечатление, что перед ним не две хрупкие нимфы, весящие около пятидесяти килограммов каждая, а два бухущих тракториста из ближайшего к аэропорту села. — И как я с вами в самолёт теперь? Ну чем вы думали, когда вискарь с утра из горла хлестали?! Как вас в обезьянник-то не посадили за распитие в неположенном месте?! — Нам можно, — заплетающимся языком произнесла Мэри. — Мы душевный рана дез-ин-фе-ци-ро-ва-ли, — справилась со сложным словом. — Потому что ты с Лёшка — дураки. — Это вы с Егоровой две дуры, Керро, — буркнул Костя, закидывая сначала одну, а потом другую ведьму на плечи и направляясь к стойке регистрации. — Причём бухие дуры. Полёт до Москвы прошёл спокойно — едва оказавшись в креслах и пристегнув ремни, ведьмочки вырубились, склонив головы на плечи устроившегося между ними Гецати. Оно и к лучшему, наверное. А вот что делать с ними обеими после того, как самолёт приземлится, Костя не знал.