В последний раз.

       Это был обычный день. Шерил листала альбом с фотографиями Брата. И она уже не чувствовала ничего. Прежде, открывая тот же альбом, она не могла сдержать слез, не могла просто закрыть глаза. Ее душило изнутри и проблема была в том, что родители ее не понимали. Родители махали на нее рукой и оказывалось так, что Шерил оставалась одна во всем мире. На кровати брата, за столом, в школе. Она держалась холодной и стервозной, чтобы никто не воспользовался ее слабостью. Люди использовали тех, кто был слаб, ломали их изнутри, затем оставляли. И так день за днем, час за часом… Шерил неоднократно становилась свидетелем подобных сцен. Люди, подвергшиеся «нападению», навсегда закрывались в себе и терялись в темноте. Сколько в этой тени душ? Сколько там потерянных, сломанных людей? Сколько там подростков, которые не смогли преодолеть самый сложный период в жизни?        В гробовой тишине девушка только улыбнулась. Неловкое молчание пустоты прервал звук телефона. Блоссом взяла в руки мобильный и выглянула в окно. — Нам нужно поговорить. Выйди на минуту. Джагхед. Шерил накинула кофту и спустилась по долгой лестнице. Прямо у двери она затормозила, остановив руку на ручке. Ее пальцы беспомощно охватили сталь, но не в силах были повернуть, чтобы дверь открылась. Он был там, прямо за дверью, а девушка не могла позволить себе открыть дверь. Дом оставался в тишине, никто не нарушал разговоров тьмы и пустоты. — Шерил… — Дрожащим голосом произнес Джагхед, приложив ладонь к двери. — Я знаю, ты можешь не открывать. Я просто пришел сказать… — Подняв взгляд, Шерил сделала шаг назад. Его было великолепно слышно и ее обида еще не прошла, потому девушка только молчала. На вечеринке он признался в том, что она ему нравится, но затем он целовался с Бетти. А ведь это было взаимным. Девушка сбежала за ним по лестнице, чтобы поговорить, но застала его… с другой. Потом Джагхед случайно попал в комнату Джейсона и стал листать его фотографии, удивленно разглядывая каждую. А Шерил твердо сказала, чтобы туда никто свой нос не совал иначе вечеринке придет конец. — Я уезжаю. К маме. И я больше не вернусь в Ривердэйл. Я хотел извиниться… Повел себя, как козел. Ты имеешь право злиться на меня и ненавидеть. Однако… То, что я сказал тебе на вечеринке — правда. Джагхед прижался к двери затылком и опустился на крыльцо, не волнуясь о том, что может простыть. На улице белые ковры снега. Снежинки все опускаются, дотрагиваются рук Джонса и тают. Живут и умирают. Живут и умирают. Снежинка за снежинкой. Парень судорожно держал, стараясь делать вид, что он в порядке. Но только он знал правду, но не хотел, чтобы ее узнала девушка за стеной. Он боялся причинить ей боль, он боялся взглянуть в ее глаза и увидеть где-то глубоко страх. Или боялся увидеть на ее лице безразличную улыбку, но еще больше он боялся ее слез… Может то и к лучшему? То, что она не открыла дверь и не вышла к нему. — Когда я уеду, я хочу, чтобы ты меня забыла. Чтобы не вспоминала ни на секунду. Ни на мгновенье. Шерил, ты самая красивая и самая сильная девушка, которую я когда-либо встречал. Я знаю насколько тебе больно, потому что мне сейчас не лучше… — Откуда ты знаешь, дурак? — Ты была первой, к кому я испытывал интерес и последней. Я любил тебя два года назад, год назад и я люблю тебя сейчас. — Приглушенный голос Джагхеда становился все менее слышимым. Ветер на улице усиливался, унося слова парня. Каким страшным это был момент, Шерил и не знала. Она хотела выйти, ударить его и попросить никогда больше не приходить. А он ведь и не придет… Никогда больше не услышит она его голоса, никогда не взглянет в его глаза и никогда не увидит его улыбки. Он исчезнет, он знал, что он сейчас не лгал. — Шерил, помни только то, что я боялся тебя потерять. Помни только то, что я люблю тебя. — На глаза выступали слезы и девушка не стирала их руками. Она молчала, смотрела на дверь, словно сквозь нее. Словно она видела его сейчас. Словно он действительно был в последний раз. Его голос звучал и момент был спокойным, умиротворенным. Это было слишком спокойным и одиноким, чтобы иметь продолжение. — Прощай, Шерил… — Прошептал парень, сжав кулак. Затем он встал и ушел, пару раз оглянувшись. Девушка слышала, как он удалялся. Как хрустел под его ногами снег. И он ушел. Блоссом прижалась к двери спиной и опустилась на пол, зажимая рукой рот. Она рыдала навзрыд, но никто ее не слышал. Боль вернулась. Боль не исчезла, она лишь утихла. А теперь она вновь вернулась, только с еще большей силой. Фразой «Все в порядке» нельзя было ничего исправить. Нельзя было ничего исправить, нельзя было… Нельзя…