История, которой нет

Ему все равно. Ему нет никакого дела. Ему совершенно не больно.

Так он думает. Каждый миг, каждую секунду, уверяя себя этими тремя фразами, убеждая, не зная даже кого. Себя? Свое сердце? Свои чувства? Не знал. Не мог ответить на вопрос. Только срывался на ассистентов, редактора и всех, кто по несчастливой случайности находился в радиусе десяти метров. Не мог сдержать эмоции и от этого становилось только хуже. - Что с тобой, Фукуда-кун? – спросил Маширо, когда получил в ответ на свою вежливую просьбу невразумительный вопль. - Ничего, - голос предательски дрогнул, и линия, которую он параллельно пытался провести, получилась какой-то неровной. Черт, черт, черт! - Что-то с мангой? Юджиро достает? - Нет же. - А может… - повисла неловкая тишина. – Может ты так из-за свадьбы Аоки-сан? Это стало последней каплей. Будто долго-долго копил в себе эмоции, каплю за каплей наполнял воображаемый стакан терпения. И вот, настал момент, когда вода полилась через край, заливая его волной этих самых эмоций. Чернила полетели ко всем чертям, заливая, благо, лишь чистые листы бумаги. Отбросив от себя стул, Фукуда соскочил с места и, гневно посмотрев на телефонную трубку, надрывно крикнул: - Нет! Телефон отлетел от стены. Экран в последний раз мигнул и погрузился во тьму. Его натура не могла быть спокойной. Его натура – зверь, рвущийся все время на свободу. В конце концов, он не привык принимать поражения. И он всегда был уверен, что, хоть любовные страсти обходили его стороной, и на этом поприще ему не будет равных. Думал. Всегда. И ошибся. Глупо так, по-детски. Да и чувствовал он себя скорее мальчишкой, который впервые влюбился в девочку, не знал, что делать и просто стоял и смотрел, как из-под носа уводят нечто ценное, как от сердца бесцеремонно отрывают только-только прижившийся кусочек чужого образа. А что теперь? Ровным счетом ничего, Фукуда. И он это понимал как никто другой. Придется зализывать образовавшуюся рану, делать вид, что ничего не произошло и пытаться не разбить на свадьбе голову счастливому жениху. А это было трудно. И, возможно, никогда никто так и не узнает о любви известного мангаки. Никогда никто не попытается заглянуть ему в душу. Никогда никто так и не увидит белый клочок бумаги, хранившийся в маленькой коробке на самом верху захламленного шкафа, на котором он когда-то написал предназначенные ей строки. Но об этом, повторюсь, не узнает ни одна живая душа. Уж он-то постарается.