Бумеранг

Д е й с т в и е _ п е р в о е.

Кабак в городе Z, Варвара и Кудряш сидят за одним столом Кудряш: Мой брат привёз мне из дому деньги. Сегодня утром только он приехал и отдал их мне. Ну, а до того ему пришлось поплутать: он-то в Калинов приезжал меня искать. А мы нигде ни записочки не оставили, вот и невдомёк ему было, где мы. Как нас нашёл — чёрт его знает. Варвара: А что? Какие новости из Калинова? Интересно, по старой памяти-то. Маминька моя, наверное, совсем взбесилась. Кудряш: Да вообрази себе! Катерина ведь ваша, опсле твоего побега и вовсе с горы в реку кинулась. Там уж совсем насмерть. Вавара: Ох, жаль мне её! Хорошая была, да вот только язык за зубами совсем держать не умела, сама же себя с головой и выдала. Да, жаль. (Через секунду, улыбаясь) А что, сколько денег тебе брат твой привёз? Кудряш называет ей сумму, немаленькую числом Варвара, с довольную улыбкой: Вот здорово заживём мы теперь с тобой! Как хорошо, что среди других парней я тебя выбрала! Уходят

Д е й с т в и е _ в т о р о е.

Дом Кабановых. Феклуша, Кабанова и Кабанов Феклуша: Ах, как же так! Уж и добрые люди её пригрели, уж и позаботились о ней, и уму-то её, неразумную, да выучили. А она, Катерина, как в таком благословенном месте посмела в грех себя ввести! Лукавый в ней был, добрался-таки сюда. И змея эта, Катерина, на вас, преславнейших людей, стыд-то наслала. И ужас какой, словно и в другой какой стране, где одни чудища бродят, а не у нас случилось это. Кабаниха, с жаром: Вот уж верно говоришь! Уж взяла, да и сделала подлость. Правильно ты всё чуешь, правильно всё говоришь — поди, другим всё растолкуй — какую пакостную девицу у себя в доме держали. Хорошо ещё, что люди умные да понимающие, вроде тебя, у нас в городе встречаются. Феклуша: Благодарю велико. Ведь Бог сам велел подавать нищим, да помогать странникам. Вам уже давно дорога до самого до рая выстроена, и кирпичи-то все и золота. Феклуша уходит. Мать с сыном остаются вдвоём Кабанова: Слышал ли ты её? Вот, что происходит, когда правила верно не соблюдаешь, когда жену любишь слишком сильно, а от того и мать не слушаешь. Кабанов молчит Кабаниха: А я предупреждала тебя! Я насквозь видела эту твою Катерину. Как знала, что не любит она тебя. А нам теперь за нашу халатность и расплачиваться. Люди что скажут… Да уж, наверное, нас пожалеют. Так ведь разрушается время последнее, счастливое — детьми несведущими и не желающими ничего знать. (Тишина) Тиша, ты слушай меня! Я верно всё знаю, а тебе тому у меня поучиться надо. (Молчание) Тихон, ты куда без меня собрался? Кабанов: Я, матушка, в церковь собрался. Уже скоро Катеринину душу отпевать надобно будет. Я пойду просить за неё. А там и к похоронам готовиться. Кабанова: Ты что, правил не знаешь?! Нельзя её, грешницу, на кладбище хоронить — содеянное её страшно. Будь воля моя, я её за измену тебе, сыну моему, в землю бы с головой ещё живою закопала. Ибо так — она в браке и должна одного мужа знать, одному ему быть верна. И свекровь свою уважать. А ты — церковь! Кабанов: Матушка, мне очень надо успокоить душу. И я считаю, что она — моя жена, и заслуживает достойных похорон и почестей. Кабанова: Совесть у него, видите-ли! Тебе чего стыдиться? Разве непослушания. А так-то воспитан ты хорошо, не то, что эта… Катерина ваша ненаглядная. Семью она рушила — вот что. Сестра твоя Бог знает куда убежала, ты остался вдовцом, да старшинство уважать должным образом разучился. Кабанов: Я-то, может, и вдовец, но Катерине ведь хуже. Ей и при жизни деться было некуда. А Вы — Вы желали, чтобы я был жесток с ней. А я был слишком безволен в Ваших руках. Кабанова: Жён необходимо бить! Хотя бы для острастки! А уж неверных — и подавно! Кабанов: Вот Вы её и забили. Да забили не делом, а словами. Не так велика вина её, как Вы пытаетесь представить миру. Моя вина боле, потому и собираюсь я в церковь. Кабаниха закрывает спиной дверь Кабанова: Ну уж нет. Воспитывала тебя раньше, воспитаю и теперь. Ишь, вздумал матери перечить! Никуда у меня не выйдешь, правил извечных не нарушишь. Ты бы лучше перед маминькой своей родной покаяние совершил: ведь не слушался, ведь грешнице ярой верил. Ну? Кабанов: А я теперь, матушка, пить буду. Раз уж из дому мне не выйти, дела правильного не совершить, напьюсь с горя. Прямо здесь. Кабанова: Как?! Совсем как неродной мне сделался! И ты ещё думаешь, чтобы пьянствовать, да на глазах у матери! Да что люди теперь говорить станут! Как ты можешь позорить нас?! Кабанов: Запросто. Хочу — и пью. Тяжело мне на душе, а от Ваших наставлений только горше становится. Кабанова: Я жить тебя научить пытаюсь! Одними плодами моих трудов ты и живёшь. Кабанов: Ваши труды, Ваши старания… Вы, маминька, словно большая пила: Катерину Вы перепилили, теперь снова за меня всерьёз взялись. Но уж я-то Вам теперь не поддамся! Кабанова: (В сторону) Словно совсем другой человек! (Сыну) Ты где так говорить выучился, негодник?! Когда научился дерзить матери своей?! Кабанов: А со смерти Катерины и выучился. Впервые умом своим, а не Вашим жить захотел. Не хочу быть похожим на Вас, Вы словом одним убить умеете! Кабанова хочет что-то возразить, но Тихон уходит к себе Кабанова: И как с ним такое случилось? Как теперь всё станет? Мне нужно снова сделать его таким, как прежде…

Д е й с т в и е _ т р е т ь е.

Набережная Волги. Мимо идут двое мужчин 1-й: К службе бы не опоздать. 2-й: Не люблю я ходить в церковь. Священник так и выискивает у тебя грехи, и даже честному человеку от него ничего-то не скрыть! 1-й: Так зачем же ты туда сейчас идёшь? 2-й: Да как же не пойти? Надо ведь всем этим нишим и убогим показать, какой я добрый, праведный и благочестивый. Пусть они видят, как сильно люблю я их да подаю копейку. 1-й: Ну, вот уж это ты правильно делаешь. Сразу видно, что по верному пути душа твоя идёт. А вот на востоке, я слышал, люди совсем перестали выставлять перед низшими людьми свои заслуги. Вот потому-то церкви у них там и разваливаются; где какую ни поставь — будто проклятая. 2-й: Да что ты! Не знаешь, что ли, что там демоны да чудовища двухголовые правят, а храмов у них никаких нет. И веры Православной они не знают. Вон, гляди, странница идёт, она тебе это и растолкует.

Д е й с т в и е ч е т в ё р т о е.

Те же и Феклуша Феклуша: Да, слыхала я много про восток. Живут там не люди, а кроты с человечьими ногами. И города они все свои строят под землёй, землёю же питаются, землю же во гниль обращают. И все засухи, что у нас теперь бывают, все бесплодные поля — это от них, от нехристей. Потому — опасаться их надо и держаться нам вместе, людям последним из счастливого времени человечьего. Умрём — и мир с нами умрёт! 1-й: И не верится, что мир уходит, а придётся. (Ко 2-му) Мы уже на службу совсем запаздываем, пойдём быстрее. 2-й: Не лежит у меня к тому сердце.Я на исповедь уже как три месяца не ходил, сейчас, верно, заметят меня, да и… Феклуша, с жаром: Это что! Это разве грех? Вот погоди, я тебе ещё и попуще грех расскажу. Слыхали Вы о нашей Катерине-утопленнице, из дома преславного Кабановых? Так это она сама себя в реку-то кинула, сама руки свои грешные на себя наложила. Беду привести сюда пыталась! Нечистый это был, не иначе! 1-й: Как же она сделала такое? Феклуша: Не иначе, как душа её черна была, вот её Геенна Огненная к себе и завлекла, заманила. Только жизнь своим покровителям тяжелее сделала. 2-й: А я слышал, что это свекровь её уморила, что Кабановы в могилу её и свели. 1-й: Да где же слышал ты такое? От кого? 2-й: А от Кулигина. Он притих что-то, перестал глупости свои всем и каждому рассказывать, понурый стал. Меня интерес взял, что это за перемена с ним? А он и говорит… А впрочем, он как раз стоит перед нами, у Края Волги. Сейчас сами и услышите. Подходят к Кулигину 2-й: Здравствуй. Мы тут с приятелем моим обсуждали смерть Катерины из дома Кабановых. Как ты относишься к происшедшему? Ты, поговаривают, переживаешь об ней. Кулигин: (В сторону) Ясно дело, переживаю — видел не часто, но как увижу — светлее от неё становилось, словно от новейшей лампочки. Я её как дочь любил. (К молодым людям и Феклуше) А как не волноваться — человек умер! И его больше нет, нет и не будет с нами этой души. Темнее теперь будет в Калинове. 1-й: (2-му) Чай, влюблён в неё был. 2-й: (К 1-му) Ох и романтик! Совсем не к месту. Феклуша: (к Кулигину) Как же ты можешь пытаться оправдать эту грешницу? Она ведь совершала раскол веры и семьи в замечательном нашем городе. Попыталась. Кулигин: Как же любите Вы пересуды! Особенно Вы, бабы. А ведь из-за всех этих сплетен много народу пострадать может. (Тихо) Катерина, вот, уже погибла от «разговоров» Кабанихи — будь она неладна… 2-й: Я вижу, тебе не до бесед с нами. Да и мы в церковь спешим. Так, пойдёмте. Уходят, Кулигин остаётся далеко позади 1-й: Так, значит, г-жа Кабанова во всём виновата? Феклуша: Да и быть такого не может! Замечательный человек — Марфа Игнатьевна. Внушает мне восхищение и трепет. 2-й: А я согласен с Кулигиным. Кабаниха весь город в этой своей строгости, как в ежовых рукавицах, держит. На-ка тебе, Феклуша, живи честно на эти деньги. Да поговори об этом с людьми — оповести их о нашем мнении. Феклуша: Бла-асловляю вас, государи щедрые. Уходит 1-й: Хоть и не хотел ты в церковь, а придётся. К счастью, всю службу мы уже пропустили, осталось лишь встретить там разных людей. Много. 2-й: А на выходе из святого места мы с ними разговор и заведём. Давно уже пора приструнить эту властную Кабанову. Поговорим с людьми, и завтра уже весь город будет наше мнение знать!

Д е й с т в и е _ п я т о е.

Плохо освящённая комната Кабановой, она стоит на коленях перед иконой Кабанова, шёпотом: Господь, милосердный. Прости прегрешения невестки моей. Прости и самый страшный грех её, прошу тебя. Она в этом не виновата, это всё из-за меня. Прийми её в Царство твоё Райское, где обретёт покой она. Катерина, если слышишь меня, то прости. Я ужасна, я не была тебе ни поддержкой, ни матерью, ни другом. Я испортила тебе жизнь. Прошу… Я ведь совсем не могу иначе. Я… Внезапно открывается дверь, входит Дикой Кабанова: (Резко вскакивает) Ты почему сюда вошёл? Дверь в дом — для тебя ее преграда? Как к себе входишь! Совсем совести у тебя нету, входить, не постучавшись. Потому тебя и не любят ни в городе, ни в семье — совершенно не знаешь никаких правил и норм! Дикой: Ну ты и шпаришь! Ну, вошёл я к тебе — и что с того? Я, может, не злой сегодня пришёл. Я, может, нарочно к именно к тебе пришёл — с тобой не поругаешься. Кабанова: Денег тебе, что ли, надо? Дикой: Не! Что у меня, своих мало? Мне дань весь город платит, о как! А с тебя и захотел бы, ничего не смог бы стрясти. (Ухмыляется). Кабанова: Ну? Что? Чего надо? Ничего, так и уходи из моего дома! Дикой: Обижаешь! Ты тут уже третий день всё сидишь, ничего почти не видишь-не знаешь. Так я вот что скажу: нехорошо твоё дело. Кабанова: Почему бы это? Я живу правильным порядком, благодетели все соблюдаю, Богу молюсь. Дикой: Да так! Какой-то дурак слух пустил, что эту бабу вашу, Катю, вы с сыном со свету и сжили. А потом и вовсе решили, что одна ты. Мне-то что, ну, была баба, ну, не стало — они ж для того и созданы, чтобы… Кабаниха: Ах, да замолчишь ты?! Смотри у меня! Ты слух этот пресечь попытайся, а я тебе потом, если что, помогу. Что мне, без них дел мало? Эка невидаль — жена в реку бросилась! Всё бы им за чужою жизнью-то смотреть! А своя-то разваливается, коли за ней не следить. Дикой: Сын твой ко мне долго не заходит. У меня для него и бутылка припасена — вместе же веселее! Куда ж запропастился твой детина? Кабанова: А ну выметайся из моего дома! Ишь, Тишу к пьянству приучает! Хочешь, чтоб он как ты был? Нет, я его к тебе и не подпущу. Уходи-уходи, быстрее. Угрожающе замахивается полотенцем. За Диким спешно захлопывается дверь. Кабанова бессильно опускается на пол. Кабанова: Уже слухи пошли… Всё рушится, всё из рук валится. Что же со мной будет?

Д е й с т в и е _ ш е с т о е.

Кабанова и Кабанов Кабанова: Уже снова куда-то собираешься уходить? Кабанов: Катерину хоронить пора. Это событие мне уж точно пропускать нельзя. А Вы, маминька, можете не ходить. Кабанова: Так уж бы ты и бросил свою мать, по глазам вижу! Без меня всё куда-то норовишь уйти, а мне и не поможешь. Не видишь, что ли, — я устала! Давай, помоги старшему и родному человеку. Да не так, под руку меня возьми. Тьфу-ты! Тихон, совсем ничего сделать не умеешь. Кабанов: Уж как воспитали. Кабанова: Хоть не на общем кладбище её положат, я надеюсь? Кабанов, угрюмо: Не волнуйтесь. Цело Ваше кладбище. И без Катерины.

Д е й с т в и е _ с е д ь м о е.

Выходят. На улице все смотрят на них. Те же, ещё одно лицо и толпа Кабанова: Много людей сегодня на улице. И чего ж сегодня дома им не сидится? Кабанов: А они, может, на нас посмотреть пришли. Кабанова: Ну-ка, объяснись! Что ты имел ввиду, говоря это? Кабанов: Да, ничего, матушка. Просто городишка наш небольшой, о «нашей покойной» знают здесь все. Мы — Катина семья. Вот они и смотрят на нас так. Оценивающе. Кабанова: И вовсе стыд потеряли! Во все глаза на меня смотрят. А народ-то всё гуще, гуще… Скоро не протолкнёшься! Кабанов: Как бы к похоронам не запоздать. Кабанова: Ох, что за бестактность! Нам здесь, Тихон, не пройти. Кабанов: Всё, сомкнулись вокруг нас. Теперь уж точно опаздаем. Человек: Вы убили Катерину! Вам нет прощенья. Раньше в Калинове, в нашем славном Калинове, не было таких случаев. Это Вы (как говорят) толкнули свою невестку к грехопадению. Кабанова: (Сыну) И когда это люди так дерзить стали?! Так с достопочтенными людьми разговаривать, так воле их припятствовать! Что творится с детьми нашими?! Кабанов: А сейчас принято так — говорить человеку всё и в лицо. Кабанова: Воистину, век нынешний — век последний!

Д е й с т в и е _ в о с ь м о е.

Те же и Феклуша Феклуша: Ох, чудесная моя покровительница, уж на что добры Вы со мной были! Вот только и к себе нечистого потпускаете, и сами Вы душу Катеринину ему же отдали. Согласный гул толпы Кабанова: Феклуша! И я уж тебе подаянья делала! И верила тебе! А ты в этом… неразумном обществе со мной спорить пытаешься. Феклуша: Любила-то я Вас! Да только до тех пор, пока правду полную не узнала. Кабанов: Маминька, (отпуская её руку), а ведь эти люди по большей части правы. Из-за Вас семья наша распалась. Из-за Вас я жены лишился. И из-за Вас я был на Вас же похож. Кабанова: Как ты можешь! Совсем разучился мать любить, уважать и слушать. Вот до чего любовь к жене-то, вот до чего мягкость доводит. Кабанов: Я перехожу на сторону этих людей. Не хочу я быть сыном Вашим боле. (К толпе) Я не верю, что эта женщина способна быть справедливой и доброй! Она слишком властная и непоколебимая. И именно она погубила мою жену! Внезапно выскакивает из толпы и подбегает к Тихону Кулигин Кулигин: Стой! Ты хочешь лучше сделать, но только бооьше их разозлишь. А потом и винить себя будешь. Толпа — опасное явление природы. Кабанов: Я верю в то, что делаю! Толпа кричит что-то о мести и наказании неправедных. В руках у горожан можно заметить камни Кабанов: Стойте! Не кидайте в неё камней! Кулигин: Ваша физическая, так сказать, ненависть будет не лучше её словестной. Бросите хоть камень — станете зверьми. Кабанова: Я — уважаемый здесь человек! Я купечество на себе всё держу. Я город, я мир сохраняю собой. И не позволю вам всё это так просто разрушить! Толпа: Не нужны нам Ваши правила! Вы сами — грешны и должны понести наказание. У Кабановой подкашиваются ноги. Кабанов, неожиданно для себя, ловит её Кабанов: (В сторону) Что это со мной? Почему помог я ей? Видно, простил. Кабанова: Я раздавлена. Они не хотят и слушать меня. Мир рушится. Кабанов: Матушка, послушайте моё слово. Вам лучше уехать из Калинова. Я обживусь, я справлюсь сам, только бы Катерину, наконец, схоронить. А Вы уезжайте — здесь Вам теперь жизни не будет. Кабанова: Да, я уйду. Отведите меня в дом. (Молчание). (Внезапно, к Кулигину) Почему сделали они это? Как осмелились пойти против всего, против любых законов? Ведь никогда не шли против меня, даже и раньше. Кулигин: За что? Я скажу Вам. Толпа расходится, услышав решение; становится пусто

Д е й с т в и е _ д е в я т о е.

На сцене Кулигин, Кабанова, Кабанов Кулигин: Я скажу Вам, почему люди были сегодня такими. Такова натура Калинова, странная натура. Так и с Катериной было, так и со многими. Так и с Борисом, так и с родными поступают здесь. Все друг у друга воруют, подличают — а зачем? Натура такая. Нам, калиновцам, необходимо кого-то презирать, кого-то ненавидеть, давить своим весом, мучать моралью. И делать это здесь надобно каждому и со всеми окружающими людьми. И без этого городишко наш и дня не простоит — без чувства превосходства, без надменности и торжества. Люди здесь — не звери, но они бесчуственны. Главная отрада их — мучить, давить, угнетать. Попирает муж жену, отец дочь, брат брата. Почему же именно сейчас, почему так внезапно? Всё просто и логично, как часы: все любят размазывать человека постепенно, медленно стирать его существование. Но Катерина нарушила естественный ход их планов — и место её пустовало. Людским страстям и эмоциям надо было вырваться незамедлительно — и они быстро придумали Вас на место невестки. Оглянитесь! Солнце как прекрасно заходит! Почувствуйте ветер на своей коже! Мир так прекрасен! А люди… Людям только дай, что убить человека. Уходит

Д е й с т в и е _ д е с я т о е.

Те же Кабанова: Ушёл. Теперь и мне пора. Но как теперь пойдёт всё? Что же со мной будет? КОНЕЦ.