Счастье Императора

      Весь следующий день Йона томилась в собственной комнате — любые развлечения и даже рукоделие были ей запрещены. Гувернантка строго смотрела на унылую принцессу, будто не понимала, как сейчас тяжело девушке, насколько она хотела бы забыться в каком-то деле и просуществовать те два для до похорон. Женщина сидела в покоях аловласой и тихо читала книгу, лишь моментами поднимая глаза на томно вздыхающую принцессу, что от тоски и апатии считала птиц в дворцовом саду, уложив голову на руки на оконной раме.       Йона, сбившись на 25-ой птичке, медленно переводила глаза с белых туч на цветущие деревья, на мельтешащих внизу слуг, пока не увидела знакомую черную макушку и синее хаори с совсем непривычного ракурса. Хак стоял прямо под окном её комнаты и о чем-то разговаривал с главной горничной, активно жестикулируя и дополняя свои фразы. «Весь в работе. Даже на секундочку не зайдёт, не поинтересуется как я»,- после этой мысли принцесса позволила себе непозволительное и тихонько цыкнула себе под нос,- «А как был моим телохранителем, то готов был хоть по деревьях лазить — лишь бы не заставили пахать!». Пока у принцессы шел мыслительный процесс, гувернантка, услышав тихое бубнение со стороны монаршей особы, чуть насторожилась. Все во дворце знали насколько Йона может быть по-детски неукротимой и по-взрослому серьёзна из-за мельчайших глупостей.       Но вся вредность, что копилась в ней годами, взыграла, и окликнув «Хак!», принцесса сиганула из окна прямо в руки жениху. Парень, удивившись знакомому голоску успел только чуть повернуть голову и моментально вытянуть руки, чтобы поймать неожиданно падающую сверху девушку. Оказавшись в объятиях и почувствовав себя в безопасности, маленький комочек чуть потянул ручки к шее спасителя и показал ему, главной горничной и гувернантке свое самое победное выражение лица и довольную улыбку. Пока собеседница Хака что-то там лепетала про перенос разговора и быстро откланивалась, а гувернантка приходила в себя от ужаса, Йона готовилась спрыгнуть с рук бывшего телохранителя, пока её не стиснули сильнее в «объятиях»:        -Вы хотите, чтоб у меня сердце остановилось, да, Принцесса?! - Хак угрожающе тихо начал шептать на ушко девушке, но после выровнялся и свысока продолжил к молча сидящей в его руках леди, - Я не переживу ещё одной потери! А если бы я не успел Вас поймать?! Если бы я Вас не услышал?! Что бы было, будь на этом месте не я, а кто-то другой?!        -Н-но, Хак... Ты ведь поймал,- принцесса уже стояла на своих двоих, и легонько держась за рукав начинавшего злиться жениха, тихонечко пыталась то ли оправдаться, то ли его успокоить. Она ведь сама не понимала почему это сделала! Ей просто захотелось помочь парню, побыть немножко с самым близким человеком, но получилось как всегда...- Всё ведь хорошо... Меня заперли в комнате, и увидев тебя, я так обрадовалась...-слёзы предательски начали застилать глаза, а голос срываться.       Хак удивлённо посмотрел на любимую и неожиданно почувствовал резко отяжеляющее сердце и душу чувство вины. Он оставил невесту совсем одну после смерти её единственного члена семьи, так заработался, что забыл уделить ей немного времени, а заодно устроить и себе отдых, ещё накричал из-за какой-то глупой шалости. Теперь она стоит перед ним, держится за его хаори до побелевших пальчиков и пытается не заплакать от крика и всех навалившихся проблем. Такая маленькая и хрупкая, его драгоценная радость, что всегда была лучиком света для него, сейчас плачет от его глупых слов.       Не теряя ни секунды, парень заключает в сильные объятия и шепчет ей куда-то в макушку, легонько зарываясь носом в алые локоны, о том, как сожалеет о своих словах. Он не оправдывается, а лишь признает свою вину за все те маленькие, но такие важные для нее моменты, что принесли столько неоправданной боли. Йона слушает его сбивчивую речь не совсем внимательно — Хак прижал её ушком к сердцу и его быстрый ритм действует успокаивающе и умиротворяюще. Немножко отклонившись в таких тесных объятиях, она легко гладит маленькой ладошкой его щёку и улыбается тепло-тепло:        -Всё в порядке, дорогой. Всё хорошо.        В тот момент он тонет в лиловом омуте глаз, поэтому закрывает свои, опускает свой лоб к её лбу и убрав ручку с лица, прячет кающуюся улыбку в легких поцелуях на её пальчиках. А она чуть удивлённо, совсем как ребёнок, смотрит на его движения и Хак в тот момент думает, что она - самая очаровательная девушка на всём белом свете, какую он будет беречь и охранять ото всех и всего. Тем временем, Йона решила ответить на такие невинные ласки, поэтому, перестаёт дышать на несколько мгновений, при этом осторожно секундно прижимаясь пухленькими губками к кончику носа парня, а после в смущении закрывая глазки в смущении от его удивлённого взгляда. <       -Решаешь меня соблазнить, а, прелестница?! - телохранитель довольно ухмыляется, и приближается лицом всё ближе и ближе к краснеющему личику напротив. Йона приоткрывает лиловые глаза, и резко крутит головкой со стороны в сторону, а ещё закусывает нижнюю губку, чем неосознанно подогревает настроение Хака. Видя, что поцелуй всё же случиться, девушка пускает всё на самотек и подставляет мягонькую щёчку под тонкие губы. Её суженый сначала непонимающе смотрит на румяную щечку и на сильно зажмурившуюся любимую, но, принимая во внимание её неловкость, неопытность и детское очарование, звонко целует. А потом, пока Йона ещё не открыла глаза, соединяя руки под её коленками, поднимает вверх. Она от испуга смотрит на всё большими-большими лиловыми глазками и хватается за горловину его хаори до хруста ткани и кричит, что ей страшно, а он смеётся заливисто и кружит её, как пёрышко.       Чуть покружившись, они замирают — Хак не спешит отпускать принцессу, а она же не хочет вновь идти в покои — и смотрят друг другу в глаза. Так открыто, тепло и искренне, что на девушку накатила волна нежности, и нежно обняв любимого за шею, она прислонилась своим лбом к его. Парень чуть поднял голову, так, чтобы кончики носов тоже прислонялись и легко улыбнулся. Им было так приятно в тот момент, что оба закрыли глаза и просто наслаждались. Ведь они друг у друга - самые близкие люди и самые дорогие.       Пусть и немножко вредные или вспыльчивые. Даже чуть пухленькие или злопамятные. Наивные и чувствительные. Они — самые две самые правильные половинки одного целого.