У нас на раене

Этим вечером в рюмочной — Вареник, как и большинство обитателей микрорайона, игнорировал ее новое непроизносимое название — царило оживление. Телевизор над барной стойкой вовсю крутил красивую импортную рекламу, которую можно было смотреть вместо фильмов. Самому Варенику очень нравилась реклама «Стиморола» с красоткой-копом, которая оставляет незадачливому лопуху-мотоциклисту телефон своего напарника. Вареник смотрел телевизор довольно редко, в основном новости и телесериалы. Телесериалы были его страстью с тех самых пор, как он сдуру включил какое-то латиноамериканское шоу, где крикливая девушка хорошо за тридцать изображала шестнадцатилетнюю при помощи бейсболки и выпученных глаз. Идиотизм происходящего настолько заворожил Вареника, что он на одном дыхании посмотрел серию до конца, просто чтобы глянуть, чем это стыдобище кончится, потом следующую и еще одну, пока не понял, что втянулся. Сейчас Вареник наслаждался красочной историей про наследницу миллионной империи, которую обманули муж и подруга, а та назло всем выжила и сделала себе новое лицо, став красавицей и моделью. — А что это у нас граф Суворов ничего не ест, а? — донеслось с экрана. Вареник оживился и впился взглядом в телевизор. Пожалуй, именно рекламные ролики Банка Империал были его любимыми. Досмотрев до конца, он откусил от принесенного Велей бутерброда с килькой и тяпнул стопку водки. Вот за что Варенику полюбилась рюмочная, так это за ее неповторимую, почти домашнюю атмосферу. И дело даже не в том, что с развлечениями в их краях негусто, в конце концов, есть еще дискотека в школьном спортзале и ночной клуб в помещении заброшенного детского сада. Водку в рюмочной, конечно, безбожно разбавляли, причем, трижды: первый раз в цехе, второй раз в подсобке рюмочной и третий — прямо в графине. Зато к водке подавали закусь — пирожки, жаренные на прогорклом масле, бутерброды с килькой, колбасно-сырную нарезку и вялые огурцы. Здесь царил грубоватый уют, радиатор в углу источал гостеприимное тепло, можно было расслабиться, побыть самим собой. Завидев Вареника на своих двоих, никто не пялился и не удивлялся, все понимали, что человек пришел отдохнуть от, так сказать, рабочего амплуа. — Дядя Вареник. — У столика материализовалась понурая Эвелина. — Можно присесть? Вареник знал Велю Тарелкину, наверное, всю ее жизнь. Девка она была добрая, но просто ужасающе невезучая. И если в повседневной жизни с этим как-то удавалось мириться, то в плане личной жизни все было очень плохо, если не сказать хуже. Свой первый по-настоящему серьезный, можно сказать, матримониально нацеленный роман Веля Тарелкина завела в выпускном классе школы. Ее парнем стал второгодник Быков, с которым она три года просидела за одной партой. Быков, которого все звали просто Быком, был высок, ладно скроен и сложен как античный бог. Впечатление несколько портила маленькая плоская голова со скошенным лбом, венчающая мощную шею, но при таких телесных достоинствах это было неважным. Юная Веля влюбилась без памяти. Она залихватски начесывала челку, обильно умащивая ее сахарной водой днем и пивом по вечерам, отчего та воинственно торчала, как петушиный гребень; Велин женский арсенал пополнился тональником «Балет», розовой перламутровой помадой «Руби Роуз» и бессмертной классикой, которую для нее добыл лично Вареник, — тушью «Ленинградская». Быков, который закончил школу раньше, благо из девятого класса отправился в ПТУ осваивать профессию сварщика, страшно гордился своей красивой подругой, регулярно водил на дискотеку, дарил с левых подработок «дольчики» и однажды, в порыве страсти, жадно лапая Велю за гаражами, предложил расписаться. Ее счастью не было предела. Веля успела рассказать обо всем сестре, Варенику, близкой подруге Жене Мотыльковой и даже тихому алкоголику дяде Гере, приемщику стеклотары, как тут все и случилось. Вареник не знал, кто ее проклял, но проклята Веля Тарелкина была совершенно точно. За неделю до свадьбы Бык, краснея и запинаясь, отвел Велю в сторонку и сообщил, что бросает ее, свадьбы не будет. Дальше, как следовало из перемежающегося слезами и матом рассказа, Быков признался, что встретил совершенно необыкновенного человека, которого полюбил с первого взгляда и на всю жизнь. Этим счастливцем оказался новый мастер мужского зала районной парикмахерской «Стиль», Додик Павлин, лишенный законной регистрации, но компенсирующий этот недостаток поистине южным шармом и вызывающей мужской красотой. К чести Вели, она приняла новость стоически, хотя Вареник подозревал, что именно тогда Бык и лишился левого глаза. Но время лечит любые раны, и спустя год Веля закрутила ошеломительный роман с учителем физики, прибывшим в районную СОШ «Верхнего» по распределению из Московского педа. Сама она школу к тому времени уже окончила, но это не помешало ее счастью с физиком, получившим из-за непроизносимого имени кличку Резерфорд. После десятков походов с учениками в местный хиреющий кинотеатр и страстных соитий на столе в учительской дело медленно, но верно покатилось к свадьбе. Веля, благоразумно обходившая десятой дорогой парикмахерскую «Стиль», уже придумывала имена их с Резерфордом будущим детям, как проклятие вновь подняло свою уродливую голову. За неделю до свадьбы Резерфорд был пойман за варкой мета во вверенной ему школьной лаборатории. С тех пор все покатилось в тартарары. Молодой, красивый и перспективный физик оказался конченым наркоманом, плотно сидящим на собственноручно изготовляемом зелье. Из школы его уволили. Веля какое-то время боролась за любимого, но после того, как провела ночь на пустыре, спасаясь от обезумевшего жениха, в угаре ломки принявшего ее за клоуна-убийцу из космоса и гонявшегося за ней с молотком, разочаровалась в любви и предпочла закрыть эту печальную страницу. По иронии судьбы, Резерфорд поселился в том же доме двумя этажами ниже и самозабвенно отдался варке мета, грозя окончательно развалить и так дышащий на ладан дом. Веле активно сопереживали все бабки микрорайона «Верхний», обсевшие окрестные лавки, как воробьи компостные кучи. Но и это прошло. Велина измученная душа исцелилась, и однажды сырой беспросветной весной в ее сердце вновь постучалось то самое чувство. На этот раз все с самого начала складывалось иначе. Новым избранником Вели стал цыганский барон Самсон, страстный темноглазый красавец, владелец подержанного мерседеса, который, как подозревал Вареник, находился в угоне, и шикарного трехэтажного кирпичного особняка в пригороде, того, что сразу за оврагом и свалкой химзавода. Ухаживал Самсон стильно, поражая размахом и выверенной небрежностью. Деньги у него водились, он крышевал всю наркоторговлю района, держал на паях с семьей бюро ритуальных услуг. Был он мужиком обстоятельным, жестким, но щедрым. Самсон дарил Веле гвоздики и хризантемы, возил ее в Москву на почасово снимаемые квартиры, водил в «Макдональдс», поил коктейлями из водки с «Юпи» и одевал как куколку на Черкизовском рынке. Окрыленная, Веля очарованно засматривалась на прилавки со свадебными платьями, в глубине души понимая, что буквально в шаге от чуда. Все было на мази. Под свадебное торжество была арендована школьная столовая, примерить роль тамады согласился сам Вареник, а Саре пошили умилительное платье подружки невесты. И за неделю до свадьбы… Вареник вынырнул из воспоминаний и сочувственно посмотрел на сидящую напротив Велю. Та глядела в сторону, нервно затягивалась сигаретой, словно понимая, о чем он сейчас думает. За неделю до свадьбы цыганский барон Самсон вышел из своего особняка, одетый в красную атласную рубашку, в расстегнутом вороте которой виднелась его мускулистая волосатая грудь, оттененная массивной золотой цепью, в джинсы и фирменные кроссовки, и повстречал молодую цыганку Капу, прибившуюся из соседнего табора. Капа, тщедушная и бесцветная, как голодающая моль, с бледным веснушчатым личиком и щелью между крупных зубов, потрясла барона до глубины души. Ее мышиные волосы показались ему золотым руном, а очертания костлявой фигуры — изящными и изысканными, словно написанными рукой Рембрандта. Эта худосочная Далила сразила Самсона одним взглядом и прочно воцарилась в его сердце. В тот же миг Веля была забыта окончательно и бесповоротно. Самсон женился на Капе в той самой так кстати арендованной столовой, поселил в особняке и бросил к ее ногам все блага мира. Он купил ей норковую шубу в пол, увесистый сотовый телефон «Алькател», шампунь «Хед’н’Шолдерз» от перхоти, стиральную машинку «Беко», акции «МММ» и вообще все, что она только могла пожелать. Окруженная любовью и заботой, Капа расцвела и заматерела, превратившись в ослепительную белокожую красавицу с надменным прищуром светлых глаз. Когда она покидала дом, об этом узнавал весь микрорайон — по звону золота, которым было обильно обвешано ее соблазнительно округлившееся тело. Капа родила Самсону уже троих детей и явно не собиралась останавливаться на достигнутом. Веля же собрала волю в кулак и продолжила жить как ни в чем не бывало, стремясь поднять на ноги сестру. Веля не цвела. Это Вареник видел по ее усталому, осунувшемуся лицу. Определенно не цвела. Он дал себе слово, что поможет ей. Пока неясно как, но обязательно поможет.