Когда гасли огни

Наверное, это неправильно постоянно наблюдать за ним, так и не набравшись смелости подойти и сказать до ужаса банальное "привет" или "ты мне нравишься, причем очень давно". Но я всегда оправдывала себя тем, что он являлся любимчиком всего колледжа, начиная с учителей и заканчивая щепечущими девушками, предпочитающих хороших мальчиков. Ведь Чжан Исин самый, что ни на есть, хороший парень и все в нем кричало об этом: милые ямочки на обеих щеках; добрая улыбка, сводящая с ума добрую половину девушек нашего колледжа; добродетель равная длине Китайской стены; трудолюбие и усердие в учебе. Усердие особенно. Учителя души в нем не чаяли. И, именно благодаря им, я узнала об идеальной Чжан Исине, потому что они все твердили о нем группам по младше, приводили в пример для подражания: мол таких не сыщешь. И, правда ведь, не сыщешь, ибо таких больше и нет. Исин сидел возле ноутбука, подключенного к музыкальной гарнитуре, старательно проверяя в нем что-то. Я, затаив дыхание, смотрела на него, пока меня кто-то не задел в плечо. Этим кем-то оказалась моя подруга, которая задалась целью преследовать меня до самого гроба, впрочем, как и я ее. Я недовольно цокнула на подругу и вновь перевела взгляд на Исина, даже не удосужив ее словами приветствия, на что она, подражая мне, так же недовольно цокнула. Моя симпатия к принцу всея колледжа так же была известна ей и чаще подруга кидала безобидными шуточками, по типу: "слюнки текут и как ты собираешься подойти к нему?", отчего моя итак призрачная уверенность таяла, будто никогда и не существовала. Хотя, я сомневаюсь, что от нее вообще что-то останется, если я когда-либо смогу подойти к Чжану. Уж слишком я становилась похожей на овоща, когда он просто появлялся в зоне моей видимости, а что до зоны контакта, то это чревато, как минимум, блеянием с моей стороны и чрезвычайным потовыделением в районе шеи и ладонях. Волнение для меня одно из самых нежелательных чувств. Исин улыбнулся своей одногрупнице, которую я видела рядом с ним достаточно много раз, чтобы начать ревновать. И это было по настоящему самым глупым из всего, что я когда-либо делала, ибо даже мой внутренний голос твердил: "Сон Сынван, он даже твоего имени не знает". Никогда бы не подумала, что так беспросветно влюблюсь в свой двадцать первый год жизни, когда принято говорить, что ты в самом соку. Я всегда удивлялась умению Суен (моя подруга) веселить меня этой фразой: она делала милое эгье и тонким голоском пропевала " меня зовут Джой, мне 21 и я в самом соку".* Каждый раз эта фраза вызывала во мне неудердимый смех, от которого затем не хватало воздуха в легких. Суен закинула свой портфель на выступ сцены, рядом с которой мы стояли, и достала из карманов пиджака свой смартфон, облепленный стикерами из приложения "лайн". Постояв без действий еще минуты полторы, она толкнула меня в правое плечо. Я, наконец, оторвала взгляд с парня моей (несбыточной) мечты и обратила свое внимание на подругу, которая так же не сводила с меня взгляда. Ее глаза красноречиво говорили лишь об одном — я настоящая идиотка. Вот кто еще мог так сильно перед всеми палиться? Конечно же — это я! Через три ряда, сидя на стуле, сквозь толпу студентов на меня насмешливо смотрела моя сестра, Сон Наын, которая училась на год старше меня, как раз в группе Исина. Подхватив на руки свою сумку, которая до этого лежала на паркетном полу, она быстрым шагом засеменила ко мне через всю толпу. А все ради чего? Никто бы не поверил, но только, чтобы опустить меня, как можно ниже. Я всегда думала, что опускаться уже и некуда, но всегда с самого дна до меня доносился стук и тихий голос, шепчущий что-то наподобии: "да, не беспокойся, тут и для тебя есть место!" Наын подобие змеюги, ящерицы и других рептилий. Отвратная личность, если быть достаточно честной. И поэтому, даже беря в счет то, кем я для нее являлась, сестрой то бишь, я все равно была объектом ее насмешек. Чаще, чем другие, по факту. По пути ко мне она мягко улыбалась многочисленным знакомым и хлопала огромными глазами, а-ля милая девчушка. Ведь именно милой она и казалась буквально всем, за исключением меня и частично Джой. Меня, потому что я терпела все ее насмешки; Джой, потому что та являлась моей лучшей подругой и зачастую слушала мое нытье о старшей сестре. Да и, вообще, сестрой ее назвать сложно, ибо впечатление заклятого, того и кровного врага становилось почти неспособным сглаживанию.  Сон Наын не из тех, кто любил пустые разговоры — все строго по теме. Она не любитель ходить в разговорах вокруг, да около — она обычно давала обухом по голове своими словами и это впечатляло большинство ее знакомых. Как и меня впрочем. — Сестричка, ты все слюни пускаешь, — ее тон становился ехидно-приторным, отчего меня воротило и я, как можно быстрее, попыталась бежать далеко-далеко, сославшись на срочные дела, которые появились, ой-как, неожиданно. Вот только дел не было и она это знала, потому что я заранее сказала матери об этом, а мать затем и старшей сестре. — Срочные дела, говори-ишь, — Наын протянула последние слоги и намотала на указательный палец прядь блестящих темных волос. — Тогда, скорее всего, тебя не будет тогда, когда я расскажу о тебе, влюбленной дурочке, Мистеру Идеалу Чжану? — она подняла на меня взгляд и ее губ тронула почти плотоядная улыбка. — Радуйся, Сынван, иначе, он никогда не узнает о тебе... — А вот и узнает! — обида пробила мою грудную клетку и ударила прямо под дых. Обида на себя за то, что не могла сделать самого простого. — И как же? — Сон Наын подошла ко мне почти вплотную и я неосознанно попятилась назад, сдаваясь ее напору. — Подойдешь? — она указательным пальцем толкнула меня в правое плечо, отчего я сделала еще один шаг назад. — Скажешь о том, что пускаешь на него слюни уже не первый год? — еще один толчок, от которого я уперлась бедрами о выступ сцены. Мое сердце слишком быстро стучало прямо в висках и я ничего с этим не могла поделать. Жесткий ком чего-то застрял прямо в горле и никак не хотел отпускать, как бы я не пыталась его проглотить. Все мысли в голове смешались в одно месиво, а громче всех билась одна: "На сколько ты все-таки жалкая, Сон Сынван?" Глаза давно застилала пелена горячих слез, выход которым я упорно не хотела давать. Но они, по всей видимости, не особо жаждали моего разрешения, ибо уже в следующую секунду я почувствовала горячую дорожку на правой щеке. Слезы обжигают. До этого момента я всегда считала эту фразу метафорой, но сейчас, когда я чувствовала эту жгучую дорожку, я понимала, насколько ошибалась и все мои колкие слова о слезах Джой, которые та описывала, как "обжигающие, я серьезно", делали обидно уже мне. Потому что я ненавидела плакать, всегда. Потому что я не из тех, кто плакал по пустякам. Потому что я расплакалась перед той, которой ни за что в жизни не раскрыла бы и йоты своих переживаний. А сейчас... Я буквально обнажила перед ней всю себя. И теперь, уверена, она знала по каким местам меня бить сильнее. Сон Наын этим воспользуется. Она из таких людей. За всем тем, что творилось у меня в голове, я совсем не заметила того, что Джой подошла к Наын и одним рывком вытянула ее из зоны моей видимости. Обрывки фраз долетали до меня, но я ничего не понимала. Я стояла все так же, подперев бедрами выступ сцены, и моргала, дабы смахнуть слезы. Понимание того, насколько ты слаб всегда ли приходит так же болезненно, как и в моем случае? Я всегда могла похвастаться умением не обращать внимания на слова других людей, но сегодня, наверное, не мой день. Может, потому что слова Наын сильно задели. Может, потому что сама не могла себе признаться в том, что настолько боялась подойти к Чжану и получить отворот-поворот от того, кто мне наиболее симпатизировал на протяжении двух годов в этом колледже. Может, потому что ее слова дали мне словесную взбучку, которую я получить вовсе не жаждала. Может, потому что, в конец, моя сестра оказалась права. Права в том, что я не подойду к Чжану. Не могла подойти, просто. И в этот момент, когда все уложила в своей голове, я, полная уверенности, упираясь руками о выступ, выпрямила спину. Руками я вытерла влажные щеки и подошла к подруге, которая яростно вцепилась в мою сестру в четырех шагах от меня, за оградой, которая скрывала их от заинтересованных глаз. — Отпусти ее, — мой голос уже хрипел, хотя я не плакала слишком много. Суен сначала внимательно изучила меня своими темными глазами и лишь затем отпустила Наын со словами: "Я еще не закончила". Сестра не стала глаголить на весь актовый зал о поведении Джой, но дала знать, что это ей с рук не сойдет, на что моя подруга лишь усмехнулась уголками пухлых губ и пожала плечами. Уверенности во мне не много, это я знала точно, но мне хватило сил взглянуть в глаза своей сестре, в эти светлые с отливом в кофе глаза, и сказать лишь одно: "Ты ведь этого хотела? Тогда смотри." И я отошла от нее. Я шла по направлению, заданному моим сердцем в порыве гнева на саму себя, и не хотела сворачивать с него. Потому что с меня достаточно. — Я подойду к Исину прямо сейчас. Не когда-нибудь потом, а сейчас,— говорила себе, пытаясь остановить поток из слов моего внутреннего голоса, который обязательно стал бы отговаривать меня от этой глупой затеи. А затея была глупой, слишком необдуманной даже, и мне хотелось расшибиться о ближайшую скамью по пути к Чжану Исину, потому что мои ноги уже норовили развернуться и бежать в совершенно противоположную сторону. Где-то, краем уха я услышала выдох Пак Суен и смешки сквозь зубы Наын и от этого я стала еще более уверенной и смогла дать себе установку идти до конца чего бы мне это не стояло. Хотя, думаю, с последним, я, правда, немного загнула. До Чжана оставалось совсем ничего, наверное, меньше двух метров, а я уже чувствовала в ладонях влагу. Я перемотала в голове кучу возможных событий, которые могли бы произойти из-за моего решения. Но, даже думая в не самом радужном направлении, мне отчаянно не хотелось останавливаться, потому что тогда я поступила бы как обычно: сбежала бы. Шаг, еще, еще. Сердце громыхало где-то в районе горла, шея безумно ныла, ноги подкашивали и упорно не хотели ходить, так и норовили сломаться, подобно тонким спичинкам. Когда мой взгляд упал на Исина, все еще проверяющего что-то на ноутбуке, я почти задохнулась от резкого вдоха, который буквально выбил весь кислород из легких. И я бесконечно боялась перестать дышать, находясь так близко к нему. К идеальному и всеми любимому Чжану Исину. Если бы можно было умереть за одну секунду, просто подумав об этом, то, наверное, за эти минуты, что шагала к парню, я успела бы умереть по нескольку раз, воскресая опять и опять. Подойдя к столу, за которым он сидел, я вновь восхитилась его идеальности. Глаза вблизи у него оказались светлыми, прямо как эспрессо со взбитыми сливками, улыбчивыми и с искрами-задоринками где-то в их глубине. Я смотрела на него и безумная тоска обволакивала мое сердце, застилая все пурпурным, прямо как предзакатное небо. Пытаясь сделать неслышимый выдох, одной рукой убрала выбившуюся прядь осветленных волос за ухо. Мне хотелось, наконец, произнести хоть что-нибудь, дабы дать ему знать о себе, но мой язык становился свинцовым и будто прилепал к небу. Сердце все так же неистово стучало в районе горла, застревая в нем огромным комом, проглотить который, фактически, невозможно. Наверное, в этих глазах живет целая вселенная, пронеслось у меня в голове, когда Исин удивленно поднял на меня взгляд. Он смотрел на меня три секунды, не больше, и затем обворожительно улыбнулся, отчего я сразу же растеряла всю уверенность в том, что смогла бы сказать хотя бы привет...