Операция "Дарио Колонья"

После обеда норвежцев отправили тренироваться на велосипедах, нарезать круги по стадиону, так как трассу заняли шведы, Колонья и…Свенсен. Эмиль сразу после столовой так легко отправился туда со швейцарцем, будто они были уже, как минимум, приятелями. Нортуг, поджав губы, проводил их суровым взглядом, молча взяв велосипед и выкатив с ним на стадионную дорожку. Другие парни уже стартовали, а Петтер снова оказался один. Нортуг не привык быть в одиночестве. Он, в отличие от Эмиля, который мог себе позволить несколько часов без общества, нуждался в общении неустанно. Несмотря на то, что оба были из достаточно больших семей, Свенсен не чувствовал необходимость в чьем-то постоянном присутствии, а Петтер умирал без людей. Опять же, эти двое на публике всегда любили поиграть, изображали из себя кого-то, но, оставаясь наедине, Эмиль все же замолкал гораздо чаще, чем неугомонный Нортуг. Он научился обходиться без своего Эмилио, устраивать розыгрыши одному, шутить, смеяться с другим – научился, но безумно скучал и не представлял, что значит, забыть лучшего друга, смириться, что во взрослых сборных им точно не быть вместе. Грусть, тоска, злость, обида на Свенсена – все это проносилось порой в голове у Петтера, когда он вот так вот оставался один на один с собой. Именно поэтому он и ненавидел тишину, одиночество. Глупо ведь было притворяться маленьким, несмышленым дурачком перед самим собой. Видя, как Эмиль всякий раз так легко уходит, Нортуг огорчался сильнее, он никак не хотел, чтобы у него появился новый лучший друг. Как только Свенсен найдет такого себе – это будет начало конца, это будет означать, что их прежняя жизнь закончена. Детство безвозвратно уйдет, веселья станет меньше – Петтер не хотел вот так быстро взрослеть. А Эмиль ему был очень нужен, без него он чувствовал себя обделенным и несчастным… Нортуга окружали люди, на самом деле действительно часто и почти всегда. Не самые приятные, иногда лживые, или лицемерные, но их было много, потому что каждому хотелось прикоснуться к славе Петтера. Он не был против, что к нему прилипали все они. Но когда рядом был Свенсен, никто другой Нортуга не волновал, и он, конечно, мог вести себя очень грубо с посторонними, совершенно невыносимо. Вот, видимо, поэтому сейчас и катился на велосипеде один, зло поглядывая на веселящихся троих парней из его команды. Наорал на Рёте, издевался над Ронни, высокомерно смотрел на Хальвора, а ведь они не самые плохие юниоры, с которыми Петтеру приходилось проводить общие сборы. Кто знает, может, он и смеялся бы вместе с ними, если бы не тяжкие мысли об Эмиле… Но Нортуг не любил заниматься самокритикой, поэтому отбросил в сторону все лишнее, ожесточенно надавливая на педали, хмурясь. Никому он одолжений не делал. Никому. Кроме Свенсена… А сам Эмиль продвигался на лыжероллерах за Дарио, который вел его к наиболее оптимальному подъему. Они выбрали среднюю горку, постарались найти такой участок, чтобы не мешать другим ребятам. Дарио сперва сам быстро, без лишнего напряжения забрался на нее классическим ходом. Эмиль сделал вид, что восхищен, хотя на самом деле он действительно мало отрабатывал конкретно эту технику, и такой же легкости достигать не получалось. Глядя на Колонью, Свенсен скорее завидовал, чем радовался за него, но операция превыше всего. Продолжая играть роль добряка, Эмиль и сам продемонстрировал, как он забирается в горку. - Нет-нет, Эмиль, ты все равно делаешь упор на левую ногу, а надо передвигать обе с одинаковой силой, - сказал ему Дарио, когда Свенсен вернулся, спустившись. - Только зачем тебе «классика», я все еще не пойму, - добавил Колонья. - На случай, если я передумаю и вернусь, я бы хотел испытать себя, скажем, в классическом спринте, - не глядя, соврал Свенсен, с трудом скрывая свое раздражение. - А на равнине ты хорошо справляешься? – спросил Дарио. - Да, вполне. - Попробуй еще раз, - кивнул Колонья в сторону подъема. Эмиль вцепился в палки и мощно оттолкнулся, делая упор на обе ноги. Он взобрался почти так же, как делал это Дарио, но только в два раза медленнее. Зафиксировавшись на точке, норвежец обернулся, чтобы посмотреть на швейцарца, почти наверняка думая, что увидит в его глазах злорадство. Но Колонья, напротив, искренне улыбнулся и поднял вверх большой палец, а затем помахал, чтобы Свенсен вернулся. Эмиль кивнул, но при развороте неудачно поставил палку, зацепившись за лыжероллер, и его потянуло спиной вниз, в противоположную от Дарио сторону. Свенсен зажмурился, чувствуя, что непременно упадет, ноги непослушно зачастили по асфальту, безнадежно пытаясь затормозить. Сердце отбивало свой ритм в ушах, юноша морально приготовился к неизбежному, как вдруг раздался женский крик. Он раскрыл глаза – секунда-другая, Эмиля развернуло на сто восемьдесят градусов, он, встретившись с испуганным взглядом Ее, кубарем повалился сверху, падая на чужое, хрупкое тело. Свенсен лежал на той, что не давала ему покоя вчера и всю ночь накануне. Шарлотт. Л-о-т-т-а, как ее звали эти противные Нортугу шведы. Ее друзья. Эмиль чуть приподнялся на локтях, заметив гримасу боли девушки, но вставать с нее он не торопился. Рассмотрев каждую трещинку на лице Шарлотты, которая наморщила лоб и поджала губы, с недовольством взирая на Свенсена, он прошептал: - Ты не сильно ушиблась? Ничего не болит? - Нет, - мотнула головой Калла. – Но я бы предпочла, чтобы ты слез с меня немедленно, - строго добавила она. - Тебе кто-нибудь говорил, что ты очень красивая? – улыбаясь, прошептал Эмиль, проведя рукой по ее выбившимся из-под шлема волосам. Он чувствовал, что их лыжероллеры перепутались между собой, что его только позабавило и обрадовало, ведь встать не представлялось возможным по объективной причине. Но Калла это не устраивало. - Мне это часто говорят, спасибо, я знаю, - буркнула Шарлотт. – Отпусти меня, - потребовала шведка. Она отвела руку Эмиля от себя. Но Свенсен был настойчив и нагло схватил ее за бедро, отмечая жесткую ткань шортиков Шарлотты. Калла незамедлительно влепила ему звонкую пощечину. А сзади уже раздавался звук топающих ног, очевидно, Колоньи. Эмиль, потирая щеку, сжал зубы и недовольно вздохнул, откидываясь на спину, открывая взору швейцарца Шарлотт. - Дарио, помоги мне, пожалуйста! – мягко попросила она. - Эмиль, как ты умудрился? – с примесью обвинения и сочувствия обратился Колонья к Свенсену, рассматривая при этом Шарлотт. - Откуда мне знать? – развел руками Свенсен, не в силах пошевелить и ногой, поскольку лыжероллеры все еще были перекрещены с чужими. Колонья высвободил ноги обоих. - Тебе отстегнуть их? – любезно спросил Дарио, наклонившись к Шарлотте. Столь близко, что Эмиль всерьез взревновал. - Нет, Дарио, спасибо. Помоги подняться, я поеду назад, - проговорила Калла. Колонья подал ей руку и довольно легко поднял на ноги. Точнее, на лыжероллеры, конечно. Шарлотт деловито отряхнулась от пыли, высокомерно взглянула на надувшегося Свенсена, почтенно пожала руку Дарио и укатилась по трассе вдаль. А швейцарец, как ни в чем не бывало, с тем же равнодушием и умиротворением, что и прежде, подошел и протянул руку Эмилю. Норвежца распирало схватить и придушить Колонью, но он, разумеется, был вынужден только сжать зубы и принять его помощь. Оказавшись в вертикальном положении, Свенсен почувствовал, как закружилась голова. - Ты зря подбиваешь к ней клинья, - вдруг сказал Дарио. - Чего? – раздраженно переспросил Эмиль, хмурясь. - У нее есть парень, твой тезка, - простодушно поведал Колонья. Свенсен пронзил его непонимающим и недовольным взглядом. - А перед этим она встречалась с Маркусом. - Ты просто кладезь любовных историй мисс Калла, - едко заметил Эмиль, потирая ушибленный бок. - Она сама мне рассказывала, - повел плечом Дарио, разворачивая лыжероллеры, чтобы, видимо, убраться от Свенсена. - Так ты дружишь с ней? – удивился Эмиль, разворачиваясь следом. - Шарлотта общается со мной лучше остальных, - поправил его Дарио, но в голосе чувствовалась некая нервозность. – Я понимаю твое любопытство, но нет, извини, больше ничего добавить не могу. Эмиль нахмурился и сжал кулаки. А Колонья меж тем уже отталкивался, потихоньку уезжая. Свенсен двинулся за ним. - Хочешь продолжить тренировку? – спокойно спросил его Дарио. - К черту все, - бросил с чувством Эмиль. Увидев в глазах Колоньи непонимание и обиду, он поспешно извинился: - Блин, прости, Дарио, но это падение выбило меня из колеи. - Езжай, проветри голову, - сказал швейцарец. – Выброси ненужные мысли и избавь себя от гнева. Эмиль, если ты хочешь стать хорошим спортсменом, то должен научиться контролировать эмоции. Свенсен снова с недовольством посмотрел на Дарио. Если бы они стояли на месте, то, возможно, он не удержался и врезал бы швейцарцу сразу, но сейчас приходилось снова сдерживаться и выслушивать его бред. - Задумайся, Эмиль. Мы сейчас в таком возрасте, когда можем либо вершить судьбы, либо загубить даже то малое, что имеем, - нравоучительно произнес Колонья. – Подходи, когда будешь готов. С этими словами Дарио припустил. Свенсен, медленно перебирая ногами и почти не работая палками, постепенно тушил в себе злость, потому что в очередной раз не успел запустить ею в обидчика. Колонья отныне не просто раздражал, он невыносимо бесил Эмиля… Кто он такой, чтобы учить норвежца? Что он себе возомнил? Из-за швейцарца Свенсен был вынужден наступать на горло собственному «Я». Но что-то неумолимо по-прежнему тянуло к Дарио, и Эмиль не собирался прерывать их с Нортугом операцию. Потом Эмиль вернулся на стадион и также немного покатался с ребятами на велосипеде, делясь своими впечатлениями с Нортугом. Они оба негромко повозмущались по поводу Колоньи, тем более что его рядом не предвиделось, но потом отвлеклись и обсудили другие новости, более веселые и не менее интересные для них. Про Шарлотту Эмиль намеренно умолчал, зная, что Петтер не одобрит и не захочет говорить о ней. Слишком уж категоричен был Нортуг по отношению к шведам. Пришло время Свенсену уезжать, и Петтер провожал друга, оставив велосипеды, через весь стадион. Проходя мимо одной из трибун, Эмиль повернул голову и увидел…целующихся Йонссона и Шарлотту. Внутри мгновенно все забурлило, Свенсен взлохматил волосы, поспешно отворачиваясь, чтобы Нортуг не заметил. Но Петтер уже внимательно смотрел на друга, покосившись и в сторону шведов. - Тебя это задевает? – спросил он. - Что? - Ты знаешь, что, - усмехнулся Нортуг. – Вернее, кто. - Тебе показалось, - буркнул Свенсен, хмурясь и глядя себе под ноги. Нужно было срочно что-то решать с этой загадочной Шарлоттой… *** В пять лет Дарио искренне недоумевал, почему другие дети только и делают, что играются, ничуть не интересуясь книгами и не желая научиться, например, считать. Он не любил проводить время со сверстниками. С самого детства Дарио больше всего любил кататься на лыжах, хоть и едва умел стоять на них и часто падал. В семь Колонья открыл для себя, что и в школе, оказывается, все только и ждут момента, как бы избежать делать домашние задания. Меж тем любознательный первоклашка старательно готовился к урокам, с удовольствием отвечал и хорошо учился. Он имел мало друзей, все еще не понимая, почему некоторые дети немного странно смотрят на него и обходят стороной. В четырнадцать лет Дарио высокомерно считал своих ровесников просто-напросто глупыми. Он замкнулся и напрочь остался один, предпочитая все время тратить на учебу и спорт. Мальчишки интересовались девчонками и активно ухаживали за ними, а Колонья ни на кого не обращал внимания и продолжал оставаться самым непопулярным в школе. Его, возможно, еще и дразнили бы, или издевались, если б Дарио не занимался спортом и не показывал хороших результатов, о которых было известно в городе. А молчаливый подросток покорял новые вершины, отлично справляясь с лыжами… Когда Колонье исполнилось семнадцать, времени на учебу оставалось все меньше, и отличником он уже не считался. Тем не менее, скрупулёзно корпел над уроками и старался не отставать, правда, книжки, конечно, потеряли всякий смысл перед лыжным спортом, который окончательно завладел сердцем юного Дарио. Люди по-прежнему не волновали парня, хоть он и перестал грести всех под одну гребенку, успокоившись и приняв тот факт, что все разные, и каждый талантлив по-своему. Просто ему, Дарио Колонье, повезло со способностями чуть больше. Потом он начал выигрывать на местных соревнованиях и отобрался на чемпионат мира среди юниоров. Прошло два года, и Колонья дождался своей первой крупной награды, бронзовой медали. Швейцарец радовался в тот день после финиша, как ребенок. Его ждала и мама, специально приехавшая поболеть за старшего сына. Но когда эйфория от столь крупного успеха прошла, Дарио проводил взглядом других довольных лыжников, призеров той гонки, и с грустью отметил, что все-то в его жизни не так гладко, как казалось. Ребята были преимущественно в компаниях, наверняка отправились праздновать, веселиться, а Колонья вместе с мамой погулял немного, да вернулся в хостел, чтобы готовиться к следующим гонкам. И все, и никого больше рядом. Прошло не так-то много времени с чемпионата, когда Дарио предложили провести сбор со шведами и норвежцами в Тронхейме. Терять Колонье было нечего, а трассу и вправду хотелось посмотреть, поэтому он согласился и был не прочь поселиться вместе со шведами, попросив только не селить его со сборной Норвегии: Петтер Нортуг и Ко не внушали ему доверия. Так что Дарио был очень удивлен, когда именно Нортуг и неожиданно появившийся на сборе Свенсен в первый же день вдруг прониклись к нему симпатией и начали искать повод сдружиться. Эмиль и вовсе попросил помочь с тренировками, Колонья немного переменил свое мнение о нем, будучи польщенным таким вниманием со стороны как одного популярного норвежца, так, впрочем, и второго, Нортуга. Но еще гораздо более странной оказалась лыжница Шарлотт Калла из Швеции. Точно также, ни с того, ни с сего, когда Тэд, Маркус, Эмиль и двое других парней не замечали Дарио в своем домике, то Шарлотт вдруг разговорилась с Колоньей и даже пустилась на откровения. Так, он узнал, что Эмиль Йонссон и Калла встречаются – что, впрочем, стало заметно в первый же вечер, проведенный со шведской сборной, а потом Шарлотт почему-то упомянула, что в подростковые годы дружила с Хелльнером. Уже на следующий день еще и оказалось, что Свенсен влюблен в девушку. От стольких чужих секретов у Колоньи голова шла кругом, а самое главное, он не знал, что с ними со всеми делать – в таком бурном водовороте жизни Дарио никогда не крутился. Это было интересно, необычно, но сильно утомительно. За два дня и столько событий… Потому сразу после того, как Колонья закончил обеденную тренировку, длившуюся намного больше, чем у всех остальных юниоров, он отправился в номер, нигде не задерживаясь. Дарио прилично устал от общения и от людей, требовался необходимый отдых. Однако он естественно проходил по общему коридору небольшого одноэтажного домика сборной Швеции, и Шарлотт, весело болтающая с Маркусом в комнате с открытой дверью, заметила его и почему-то бросилась за ним следом. - Дарио! – воскликнула она. - Привет, я немного устал, - отозвался Колонья, на секунду обернувшись и поспешив к своему одноместному номеру. - Дарио, а я хотела кое-что обсудить с тобой, - проворковала Шарлотта, обгоняя и загораживая Колонье дорогу. - Я не понимаю, чем заслужил твое внимание, - нахмурившись, проговорил Дарио, вздыхая. Он всегда предпочитал обходиться без кривотолков, поэтому высказался вот так "в лоб". - Дарио, мне просто некому доверять свои секреты, - мягко улыбнулась девушка, к счастью, легко восприняв его прямолинейность. – Тебе можно доверять, я знаю. К тому же, только ты умеешь слушать и молчать, а не перебивать меня через слово, как мои друзья, - преданно посмотрев ему в глаза, сказала Калла. - Ты странная, - признал Колонья. – Другие девчонки все-таки стесняются парней, или требуют от них чего-то больше, чем поболтать. - О, мне скучно с такими девчонками, я ни на кого не похожа, - рассмеялась Шарлотта. - Согласен, - кивнул Колонья. – Но ты уверена, что хорошо знаешь меня? - Дарио, ты меня пугаешь. Я вижу, что ты добрый парень, начитанный, только немного стеснительный. Я тебе надоела? – обиженно сложила губы Шарлотт, хмуря лоб. - Нет, ну что ты, - спохватился Колонья. – Просто странно, - он потер переносицу. Из-за угла показался Йонссон. Он подошел, обнял Шарлотту сзади. Калла встрепенулась, поняв, кто это, и позволила Эмилю поцеловать ее в шею. Йонссон, хитро поглядывая на смутившегося Дарио, увлекся процессом, Шарлотт смеялась, забыв про него вовсе. Колонья, не задерживаясь больше ни на секунду, удалился, не показав никаких эмоций. Ему было непонятно, почему Калла единственная из шведов, кто болтает с ним, и еще более непонятно, как такая красивая и умная девушка умудрялась сводить парней с ума, вовсе не желая и не делая этого специально… Она не играла, действительно умела и любила разговаривать с лицами мужского пола гораздо больше, чем с девушками – Дарио знал это и раньше. Но он…он ведь не был прежде никому интересен, а тут Свенсен, Шарлотт, Нортуг… Все это наводило на подозрения.