Персональный ад

На кровати типового гостиничного номера - которого по счёту - сидела Мори Ран. Уставшая, она безразлично глядела на отштукатуренную стену и не думала ни о чём. Ни сколько прошло времени, с тех пор как она покинула Токио, ни где её отец. Даже где Шиничи было сейчас всё равно. Она просто устала. Устала от всех этих бесконечных перелётов, бесконечных переездов, конспиративных квартир, масок, грима. Она уже не жаловалась. Привыкла. Ко всему привыкаешь. Даже к вечной дороге. Сколько ещё? Сколько Шиничи понадобится времени, чтобы поймать этих Людей В Чёрном. Сколько ещё нужно будет проехать, чтобы спрятаться от этой страшной светловолосой женщины с выцветшими глазами? Как скоро она сможет вернуться домой? Ей стало казаться, что это не кончится никогда. Что никогда не придёт очередной агент, приставленный к ней, и не скажет: "Операция по задержанию прошла успешно. Тебе больше нечего бояться". Да и кто знает, не окажется ли он этой женщиной? Она уже никого не проклинала. Надоело. За столько-то лет. А за сколько? Этого Ран вспомнить уже не могла. Первые пару лет она проклинала себя, своё любопытство и нетерпеливость, свои глупые розовые фантазии, которые заставили её сложить два плюс два и проболтаться об этом. Теперь Шиничи пришлось "усыновиться" в другую семью. Она так беспокоилась. Он не звонил: не знал куда, и тоже сходил с ума от тоски и неизвестности. А потом обоим стало всё равно. Они не забыли. Просто запретили себе думать об этом. Представили, что тот, другой, умер. Ран разучилась привязываться и верить. На смену всем чувствам пришла бессильная злоба на Организацию. Когда из-за ранения запретили помогать оперативникам, исчезла и она. Остался только страх за папу и Шиничи. Когда по её следу послали Вермут, ему на смену сначала явился страх за себя, а потом усталость и безразличие. Лет пять, наверное, уже прошло. Единственное, почему она всё ещё бежала - странная, никак не уходящая мысль, что она должна жить. Но почему, она уже забыла. Это напоминало ад. Её персональный. Все эти восемь лет беспросветного ада. Специально для неё. Хотя какая уже разница? Уже всё равно. Она научилась быть детективом, тенью, вором, убийцей, обострив все чувства, в фоновом режиме сканируя всё вокруг, как бездушная человекоподобная машина: "шаги по коридору. Мужские. Судя по скорости, в триста седьмой. Горничная. В триста девятый. Незнакомые. Новый постоялец". Последнее, что отметила девушка, стреляя не глядя, что Мая-сан всегда стучится, перед тем как войти. Следующее, что она осознала, что в дверях лежит самый дорогой для неё человек, зажимая рану рукой и шипя от боли. Взрослый. Без очков. Последнее, что она поняла - она стоит возле него на коленях, а у виска щёлкает затвор.