Канцлер Ги — Вы ненавидите меня …до плача, И мне от этого смешно.
Стрелок испепеляла взглядом врага. Похоже, лицо Гароу — это последнее, что она увидит в своей жизни. Пошевелить руками было невозможно, как и сбросить с себя парня тоже: постоянная нагрузка в виде таскания за спиной увесистого чехла и передвижения на велосипеде сделала ее выносливой, но не сильной. К тому же, Хэнэко все никак не могла оправиться от недавних ударов — перед глазами все расплывалось, в то время, как сердце мучительно билось, отдавая болью в груди при каждом ударе. — У тебя руки теперь тоже заняты, — с трудом прохрипела девушка, попытавшись растянуть губы в гадкой ухмылке, но те отдали неимоверной болью. — И как ты будешь меня бить? Гароу, без лишних слов, уже убрав с лица издевательскую улыбку и даже, наоборот, нахмурившись, с легкостью соединил руки Стрелка у нее над головой и замахнулся кулаком. «Ну, блин». Удар не заставил себя ждать. Хэнэко, резко выдохнув, распахнула глаза. Всего лишь сон. Всего лишь жуткий кошмар, который сейчас точно не станет явью. Приложив ладонь ко лбу, девушка прикрыла глаза. Сердцебиение постепенно успокаивалось, сонливость после пробуждения одолевала Стрелка, а предательская слабость от страха во всем теле сходила на нет. Все-таки, не смотря ни на что, она его боится. Пасмурная погода утром — лучшее, что придумано в этом мире: нет солнца, а значит нет назойливых лучей, которые так и норовят разбудить обитателя небольшой комнаты. Точнее, обитательницу и ее, как уже было сказано, не званного, но притащенного на себе гостя. Лежать на краю кровати Хэнэко было совсем не удобно. Еще хуже стало, когда Стрелку на лицо упал солнечный свет, пробивавшийся в спальню через тонкие шторы. О’кей, погода была солнечной и ясной. Девушка попыталась отвернуться хоть в какую-нибудь сторону, желая спастись от ненавистного ей на данный момент солнца. Но справа ей что-то мешало. Слева, вроде, еще было место. Хэнэко, не раздумывая попыталась повернуться с бока на спину, а затем на другой бок, чтобы хоть как-то спрятать лицо от солнечных лучей, но, увы, случиться этому было не суждено: героиня почувствовала, что падает. Кстати, падение с кровати — тоже не очень приятная штука. От несостоявшегося свидания с жестким полом Стрелка спасла чья-то сильная рука, удержав на кровати и притянув обратно. Откуда-то сверху послышалось тихое сонное недовольное ворчание. Все равно. «Нет, — мозг отказывался хоть как-то соображать с утра, но эта мысль таки сумела появиться в голове Хэнэко. — Так теплее». Обняв «обогреватель» и закинув на него ногу, прижавшись плотнее, девушка довольно улыбнулась, согреваясь после недавней вылазки из-под одеяла на волю. Наверное, стоило поинтересоваться насчет истинной природы «обогревателя», но не все ли знают, как утром все лень делать, особенно открывать глаза. — Я, конечно, все понимаю, но, блин, не так же нагло меня лапать! — как и ворчание, откуда-то сверху послышался все такой же недовольный хриплый голос. Еще секунд двадцать Хэнэко пыталась сообразить, что происходит: не могло же ей все показаться. Стрелок открыла один глаз. Утята на футболке. И что? У нее такая же, только очень велика и лежит где-то в шкафу. Лежит. Лежала. До вчерашнего дня. «О черт! — девушка моментально распахнула глаза и залилась краской, осознав ситуацию: выходит, Хэнэко лежала практически на самом парне, а не рядом, положив голову ему на плечо, обняв руками и ногами, к тому же прижимаясь, да, буквально в наглую лапая. — Твою мать! Этот!.. Этот!..» — Извращенец! — девушка, подскочив, свалилась на пол с кровати. На этот раз никто не удержал ее от падения. «Этот долбаный Гароу». Стрелок сидела на полу и, хлопая глазами, в шоке уставилась на Охотника на героев, дремлющего — или он снова притворялся? — на ее кровати. Человек-монстр сначала никак не отреагировал на возгласы девчонки. — Сама извращенка, — сонно пробормотал он, повернувшись на бок и приоткрыв здоровый глаз. — Сама же лезешь ко мне, а потом я виноват. Оу, неужели я заставил тебя покраснеть? — Гароу усмехнулся, переводя взгляд на алеющие щеки Хэнэко. Девушка машинально приложила ладони к щекам, спрятав их от взора парня. — Уши не забудь от меня закрыть, — он закрыл глаза и отвернулся от Стрелка, решив, что уже достаточно сильно ее смутил. Хэнэко еще несколько секунд раздумывала, куда бы ей послать Человека-монстра, но, не придумав подходящего для него места, выдохнув, дабы успокоиться, спросила: — Как ты себя чувствуешь? Ответ не заставил себя долго ждать: — Бывало и получше, — прохрипел Гароу. — Ни хрена не помню… — Вообще ничего? — насторожилась Стрелок, вспомнив, что было вчера, и из-за этого невольно покраснела. Хорошо, что Охотник на героев лежал к ней спиной и не видел этого. Хэнэко надеялась, что парень не помнит именно тот разговор, что был перед тем, как он от отключился. — Помню… Девушка чуть напряглась, ожидая ответа: не хватало, чтобы Гароу потом еще ей припоминал то, как она практически в открытую признавалась ему в любви вчера ночью, лишь бы этот идиот соизволил лечь спать. — Помню, как твоя мама ушла… А потом стало слишком хреново. И я вырубился? — Да! — подозрительно быстро и резко ответила Хэнэко. Интонация в ее голосе не скрылась от Гароу и он перевернулся на другой бок, посмотрев на Стрелка, ожидая от нее правды. «Вот черт, — думала она. — Не отвяжется же, засранец. И плохо ему сейчас, судя по всему, не станет. Нужно что-то предпринять». Как говорится, лучшая защита — это нападение, что, собственно, героиня и воспользовалась: — И, да, я уснула на стуле, насколько я помню. Какого черта я оказалась в кровати, извращенец? Гароу тяжело вздохнул и лег на спину, уставившись в потолок. — Ты уснула. Когда вернулась твоя мама, я проснулся от хлопка двери. Она пыталась тебя разбудить, но ты продолжала дрыхнуть, поэтому все на тебя забили. Ах, да, твоя мама просила передать, что куда-то там уехала по работе. — Надолго? Во сколько она вернется? — «Черт, мама, ну, не оставляй хоть ты меня с ним один на один!» — Дня на три. «ЧТО?!» Хэнэко пялилась на Гароу, Гароу смотрел на Хэнэко. Это была практически идиллия, если не считать того, что Стрелок очень и очень хотела: а) сбежать отсюда как можно дальше и как можно скорее (выражение «мой дом — моя крепость» уже точно не действовало в данной ситуации), б) выгнать этого засранца на улицу, дабы он не трепал нервы девушке. Но нет: нельзя, нельзя и еще раз нельзя. «Нельзя обращаться так с людьми, Хэнэко», — даже если это наполовину люди. — Так какого черта я оказалась на кровати? — продолжая защищаться при помощи нападения (увы, как героиня уже убедилась, с Гароу этот способ защиты редко срабатывает в ее случае), спросила девушка, продолжая испепелять Охотника на героев взглядом, хотя, судя по всему, парню было все равно, злится ли на него девчонка. Он глубоко вздохнул и завалился на спину, изучая взглядом потолок в комнате. Белый, как и все эти герои для их фанатов. Белые и пушистые, хотя на самом деле — те еще поганцы. «Но Хэнэко же не такая…» — подумал юноша и тут же осекся. Нет, она герой. А герои — не справедливость. Гароу рассматривал потолок, вновь размышляя о справедливости, своей теории и героях в целом, не забывая время от времени припоминать про себя Меткого Стрелка, мысли о которой поселились в голове несчастного Человека-монстра и отказывались покидать данное место жительства, именуемое мозгом Охотника на героев. «Точно, она же что-то спрашивала!» — Я подумал, что стул — не самое удобное место для сна. Да и без меня ты пыталась залезть ко мне на кровать. Почему бы и нет? — Извращенец. — Хмыкнула девушка, направившись к выходу из комнаты. — Мне стоит пошутить про то, что я спал с героем S-класса? — равнодушно поинтересовался Гароу. Плохая шутка. Особенно учитывая, что винтовка находится в той же комнате, что и Хэнэко, а этот долбаный недомонстр сейчас уж точно не может убежать. Пронесло: покраснев сильнее прежнего, Стрелок вылетела из комнаты. Гароу, ухмыльнувшись, прикрыл глаза. «Вот же гад! Извращенец. Маньяк. Да я его!.. — девушка увидела на столе упаковку с сиропом от боли в горле. Хорошая штука, ужасная на вкус. — Ну, держись, засранец». Схватив пузырек с лекарством и ложкой, Хэнэко вернулась в комнату. — Готовься страдать, чудовище, — Стрелок открыла крышку и налила сироп в ложку. — Что это еще за дрянь? — Гароу недовольно посмотрел на содержимое, которое Хэнэко собиралась влить ему в рот. — Лекарство. Не выпьешь — не поправишься. Довольно весомый аргумент в его случае. Несколько секунд Охотник на героев смотрел на Стрелка, пытаясь понять, врет ли она ему насчет выздоровления. Видимо, нет: он понял бы это сразу по ее мимике. Как бы Гароу ни ненавидел все, что сейчас происходит (но черт, почему-то ненависть не распространяется на Хэнэко), ему придется подчиниться девушке и выпить это дрянное лекарство. «Сама пей эту хрень, а то я не знаю какая она на вкус», — хотел было сказать парень, вспомнив далекое детство, но нет: уж точно не сегодня, учитывая, что, да, он жутко хрипит и готов повеситься от боли в горле и состояния в целом. Что бы Гароу ни думал и ни делал, ему придется довериться Хэнэко в плане заботы и лечения (не забывая при этом молиться всему живому, ибо мало ли что взбредет в голову этой девчонке). Меткий Стрелок в ожидании сверлила Охотника на героев взглядом, который, наконец-то решившись на мучения от лекарства, открыл рот. Отвратительно. Мерзко. Гадко. Гароу пообещал себе брать что-нибудь взамен на принятие этой дряни.***
…до боли, И это весело вдвойне.
К обеду у Охотника на героев вновь поднялась температура. Тридцать восемь и две не обещали ничего хорошего, но радовало хотя бы то, что Гароу почти соображает и почти адекватно воспринимает происходящее, несмотря на озноб и слабость. Поставив тарелку с супом на письменный стол, Хэнэко села на кровать и развернула дрожащего парня к себе. Жаропонижающие скоро должны были подействовать, но пока Человек-монстр мог лишь плотнее укутываться в одеяло, пытаясь согреться. — Тебе надо поесть, — сказала Стрелок, помогая Гароу принять сидячее положение. — И не вздумай отнекиваться — за шиворот вылью, и убирать все будешь ты. Похоже, парню было все равно на такое проявление заботы: лишь бы его оставили в покое и Хэнэко (и мысли о ней), и это хреновое — иным его не назовешь — состояние. Хотя, если уж быть точнее, то Гароу было все равно абсолютно на все. Не сказать, что с Охотником на героев все было настолько ужасно: по крайней мере, это гадкое лекарство подействовало, и боль в горле, похоже, на время, отступила. Оставалось сбить температуру и избавиться от озноба. О’кей, оставалось в принципе вылечить его. На этот случай Хэнэко припасла и антибиотики, решив начать давать их Гароу сейчас, так как никакие лекарства, как бы девушка ни старалась, почти не оказывали должного эффекта на его организм (исключением был ненавистный парнем сироп от боли в горле). Самостоятельно есть Человек-монстр не мог: мешала жуткая слабость, к тому же руки несостоявшегося в этот день Охотника на героев тряслись, видимо, из-за температуры (никак не из-за эпилепсии, которой у Гароу отродясь не было, на его же счастье), так что оставалось два варианта: а) оставить парня голодать в ожидании понижения температуры, б) кормить Хэнэко его самой. «Почему бы и нет? — подумала она. — Он же не кусается. Наверное…» — нет, в таком состоянии этот недомонстр кусаться точно не будет: он и сидит с трудом, чего уж говорить о нападении, тем более, когда нет никакой угрозы для его жизни. Стрелок взяла в руки обед, которым, собственно, и планировала накормить Гароу, тем более, что, судя по его состоянию, это была единственная еда, которую парень мог съесть сейчас. — Открой рот, — она поднесла к его губам ложку с супом. Охотник на героев сначала посмотрел на содержимое ложки, а затем на Хэнэко. О чем он думал, понять было сложно: взгляд был расфокусированным и рассеянным, так что вряд ли Гароу сейчас может адекватно соображать. «Только не говорите, что он опять начнет бредить». — Ешь, — сказала девушка, поставив тарелку на стол возле кровати и осторожно — черт его знает, что взбредет парню сейчас в голову, если его напугать, как в тот раз в подворотне — открыв рот Охотника на героев второй рукой, опустив нижнюю челюсть. На (не)счастье Гароу девушка не могла читать его мысли в этот момент, да и понять по внешнему виду, что творится у него в голове, возможности у Хэнэко не было, так как выглядел Человек-монстр просто рассеянным, что было неудивительно при его самочувствии, к тому же покрасневшие щеки Стрелок приняла за один из побочных эффектов температуры, а не за смущенность, не свойственную Охотнику на героев. Парень думал совершенно не о еде (в которой он нуждался так же, как и обычных среднестатистический человек, даже если этот человек строит из себя монстра) и не о его ужасном состоянии, от которого пару минут назад он мечтал избавиться любыми (в рамках разумного) способами. Мысли Гароу были заняты девчонкой, носившейся большую часть своего времени с винтовкой наперевес, отстреливая из нее монстров (и его когда-то). Кстати, простреленные когда-то Хэнэко ноги Гароу были в безопасности, учитывая, что пуль в них не было, и ранения зажили. — Я не хочу, — Охотник на героев отвернулся, тем самым показывая, что есть больше не будет. — Ладно, — Стрелок вновь помогла парню лечь и забрала столовые приборы, покинув комнату. «Хоть бы он не узнал, что готовила не я…» «Хоть бы готовила не она, я не хочу умереть вот так…» Надеясь, что Гароу еще не уснул — ему все еще нужно было принять лекарства для скорейшего выздоровления — Хэнэко вернулась в свою комнату. Увы, ее надежды были (не) оправданы: Охотник на героев спал, обняв подушку и что-то бормоча себе под нос. «Интересно, он всегда говорит во сне, или это из-за болезни?» — девушка села рядом на кровать, поправляя Человеку-монстру одеяло. «Я Охотник на героев. Ты — моя следующая цель». С какого она ему вообще помогает? Хэнэко вновь посмотрела на Гароу, вспоминая их первую встречу, закончившуюся нокаутом для героини и очередной победой Человека-монстра над героем. Героем S-класса, черт возьми. Охотник на героев спокойно спал. Девушка в этот момент успела поймать себя на мысли, что он достаточно милый. Даже красивый в какой-то степени. Но тот еще засранец. Не злой уж точно, это факт. Но вредный. Хотя, на момент их знакомства Хэнэко так не казалось. Почему Стрелок вспомнила это именно сейчас, она и сама не понимала. Возможно, это из-за кошмара и не самого приятного предыдущего дня (вряд ли что-то можно назвать приятным, когда таскаешь на себе кого-то вроде Гароу, при этом пытаясь устоять на ногах под тяжестью практически шкафа), или же из-за чего-нибудь другого. Где-то Хэнэко читала, что кошмары бывают из-за пониженной в комнате температуры. Перед ее лицом мелькнул кулак, и она отшатнулась от сильного удара в челюсть. Вздрогнув, девушка коснулась рукой губ. Да, спасибо, дорогой Гароу, настоящих зубов уже давно нет на месте, зато вместо них стоят протезы, мешающие регенерации. Стоит, конечно, поблагодарить Человека-монстра и за открытую способность, но нет, не сегодня: и без нее Хэнэко жилось неплохо, как и без самого Охотника на героев. В чем сейчас она не уверена. С чего вообще все это началось? И как можно вообще охарактеризовать их отношения? Выбитые зубы, шоколадка в парке, интересующийся их отношениями мальчик странной наружности, простреленные ноги, осажденный город, взаимное спасение, потоп из-за монстра (никакой вины героев здесь не было, нет-нет!), полуживой Гароу, аптека, обезболивающее, завораживающие махинации Тацумаки с водой, мимолетное касание их рук и это быстрое прощание. — Да как ты вообще меня в это втянул?! — черт, кажется, это было сказано вслух. Но Гароу, похоже, никак не обратил на это внимание, продолжая спокойно посапывать у Хэнэко на кровати. И нет, скорее всего, она не злится, а всего лишь сердится, сама не зная, почему. Хотя, подозрения уже давно сидели в голове Меткого Стрелка, но эту правду она отказывалась принимать до этого момента. Кто-то что-то когда-то говорил, что если человек обнимает во сне подушку, то у него присутствует чувство незащищенности, точнее, такому человеку нужна дополнительная ласка и любовь, а также моральная поддержка. Вряд ли у Гароу все это есть. В глазах Хэнэко исчезла вся настороженность, уступив место изумлению, когда Гароу провел тыльной стороной пальца по месту удара, после чего, кинув краткий взгляд на губы, где когда-то красовался тонкий шрам, заглянул ей в глаза. И тут же усмехнулся. Уже не таким аккуратным движением потрепал возмутившуюся Хэнэко по голове и молча ушел. Она все знает и понимает. И, похоже, принимает все таким, как есть: и убеждения, и Гароу, и собственные чувства. И именно поэтому наклоняется к спящему глубоким сном парню и целует его в уголок губ. «Сам в следующий проявит инициативу», — мелькает мысль. Гароу никак не реагирует на это, продолжая спать. Возможно, мимолетная улыбка на его лице была лишь галлюцинацией Хэнэко, вызванной химической реакцией в ее голове, пагубно повлиявшей на восприятие мира неопытной в сфере так называемой любви девушки. Перед тем, как покинуть комнату, Хэнэко плотнее укутывает Гароу в одеяло и задвигает шторы, чтобы свет не мешал парню спать. И да, она совершенно не против, если последним, что она увидит в этой жизни, будет лицо Гароу, которого теперь она уж точно не боится.…так страстно, В пол-шаге стоя от любви…