В осаде

— Опа. Слышишь? Гудение донеслось сверху. Нагретые камни, служащие лежанкой, тихонько завибрировали от близости с поисковыми челноками. — А то, — ответила Мила Ройс капитану Кирку. — Твои ставки? — Синий. Зеленый. Красный. — Эй. Мы договаривались, что нельзя брать только основные цвета. Это не честно. — Имея ввиду черный, белый и серый. Все честно! Скорее, капитан, они близко! — Фиолетовый, черный, белый, — быстро проговорил он. Сквозь ущелье виднелся потолок палубы, имитированный под земное небо со всеми его составляющими: И высокой синевой, раскинувшейся от горизонта до горизонта, и белыми пуховыми облаками, какие бывают в летние дни с переменной облачностью. Палуба была сплошь усеяна пещерами, и означало это, что город беженцев совсем близко. Три недели в бегах по нижним этажам корабля прошли как сон и изрядно вымотали всех четырех членов отряда (Доктор Маккой, конечно же, жаловался больше всего). Они укрывались от поисковых челноков и роботов везде, где только можно было хоть немного укрыться, не раз попадали в перестрелки, и еле устраивали побег, пару раз заблудились, а несколько дней назад мистер Чехов получил рану в ногу, отчего на день пришлось остановиться. Медикаментов катастрофически не хватало, но отряд совсем не утратил боевого духа, передвигаясь по лабиринтам из тоннелей и пещер с той же скоростью, с которой они начали двигаться почти месяц назад. Пещеры означали, что цель близко, но никто не подумал, когда три дня назад входил в этот лабиринт, что близко — это понятие относительное. Три дня лазанья по скалам, плаванья в каналах, прыжков по камням, ползания по тоннелям. По крайней мере, в пещерах было легче спрятаться. Капитан Кирк и Мила Ройс лежали на островке из глыб-камней посреди неглубокого озерца и наблюдали за ущельем вверху. Слышалось, как тихо разбиваются капли о поверхность воды. На секунду закрыв имитированное небо и погрузив пещеру во мрак, пролетел челнок нежно-розового цвета, тихо издавая мерзкое пиликанье, наверное, благодаря которому отряд и успевал в свое время вовремя спрятаться. Когда он улетел, обзор на светлое небо снова открылся, и капитан Кирк, лениво почесав голову, сказал: — Вот это что-то новенькое. — Розовый — почти красный. Очко мне в пользу. — Ну если только половину, — Кирк, повернув голову, посмотрел на Ройс, и добавил: — очка. — Окей, я лидирую. Ответить капитану Кирку не дала какая-то возня на другом конце пещеры, всплеск воды, и голос энсина Чехова: — Капитан! Идите сюда! — Позвал он. Кирк и Мила, приподнявшись на локтях, глянули туда, где маленький пятачок, окруженный острыми валунами, был организован под лагерь (хотя теперь, без спальников и мед. точки, это совсем сложно было назвать лагерем). — Это еще кто? — Спросила Ройс и капитан задался тем же вопросом. К месту лагеря Чехов тащил за локоть чумазую девчонку с ворохом рыжеватых кудрей на голове. Хотя тащил — это громко сказано, девочка шла спокойно, разве что недоверчиво поглядывая на Павла, ничего не делая и не говоря. Капитан лениво спрыгнул со своей лежанки в воду, утонув в ней по колено, потом подал руку Ройс, и та, улыбнувшись, приняла помощь. Он подхватил ее на руки и, перековыляв через озерце, принес ее к лагерю. Доктор Маккой встал с камня, на котором до этого дремал, и тоже подошел ближе. — Кто ты? — Наконец спросил капитан незнакомку, когда переглянулся с Маккоем. Он подумал, что стоит сказать, чтобы она не боялась и они ей ничего не сделают, но девочка испуганной не выглядела. — Сибелиус, — коротко ответила она и перевела взгляд на Чехова, который все ещё держал её за локоть. — Я не шпион, mon sieur, Seigneur. А это из-за вас тут несколько дней отряд Магелана шарит? — Заговорила она на жуткой смеси английского и французского, как и было положено кочевнику. Капитан кивнул Чехову, и тот отпустил её. Она потерла локоть, потом снова посмотрела на Павла. Было странно видеть на этом корабле человека, который бы не был причастен к боевикам, или войне, который вообще был безоружен и одет не в броню или форму, а в обычную гражданскую одежду. — Вовсе нет, — сказал Маккой и скрестил руки на груди. — С чего ты взяла? — А… Ну ладно, — она пожала плечами. — Просто вы из звездного флота, они как бы, Eh bien… Не очень любят звёздный флот и вообще всю Федерацию. — Что… — Доктор запнулся и оглядел девочку с головы до ног, слегка тряхнул головой, и продолжил: — Что ты тут делаешь одна? Да здесь опасно, как нигде! Она посмотрела на него еще более недоверчиво, чем на Чехова. — Какие глупости, mon sieur… Опасно тому, кого ищет Магелан, а я то ничего не сделала. По мне видно, что я просто беженка, они нас не трогают. Повисла тишина. Беженка Сибелиус оглядела каждого члена отряда по очереди, потом резко опустила взгляд в землю, словно ей показалось, что она сказала что-то не то. — Чехов! Ха-ха! — Капитан Кирк прервал тишину и заулыбался. — Ты нашел нам беженку, парень! Как ты это сделал?! — Он радостно хлопнул его по плечу. — Посмотрел за камни… — буркнул тот. — Ого, так ты же из города беженцев! Мы искали его несколько дней подряд, будь неладен этот лабиринт! Ребяят! И он счастливо сгреб новую знакомую руками, хотя раньше не наблюдал за собой таких порывов. То ли был слишком, слишком рад, то ли Сибелиус выглядела так безобидно, что ее захотелось обнять. Та, немного подумав, обхватила шею капитана руками, потом отпустила, а потом обхватила снова. Вообще-то, это напомнило Кирку то, как дети обнимают своих родителей, которых не видели целый день, хотя Сибелиус из такого возраста явно выросла — на вид ей было лет 18. Встретившись взглядом с Ройс, он понял, что та думала по-другому, и эта ситуация ее никак не умиляла. Кирк немного насторожился, потом подмигнул ей, а та в ответ лишь вздернула бровь и, демонстративно сложив руки на груди, отвернулась, но он решил пропустить этот тревожный жест мимо своего внимания. — Джим, — шепнул на ухо Маккой Кирку, когда он отпустил девчонку, и та отошла на два шага назад, словно опасаясь, что ее снова обнимут. — Ты не думал, что она заразная? Кто знает, какими болезнями болеют кочевники? Джим махнул рукой, тот закатил глаза и достал свой медицинский трикодер. — Ты можешь нам помочь? — Возбужденно заговорил капитан. — Нам нужно связаться с нашим чудным кораблем, но наши коммуникаторы можно выбросить куда подальше, они ни-хре-на не ловят, ни одного звука. — Почему вы не попросили помощи у белых? — Спросила она, косясь на доктора, который старательно проверял ее на наличие заразных заболеваний. — Наверное, потому, что мы не видели ни одного белого за то время, пока торчали здесь, — вклинилась в разговор Мила. — И даже не знаем, захотят они нас прикончить, если увидят, или нет. Джим подумал, что это правда. Они встречали только враждебно настроенных черных боевиков, которые вступили с ними в бой еще до того, как они забрали у них схемы. Но их противников — белых, они не видели ни разу, даже не знали, как выглядит их броня. У него создалось ощущение, что черные кочевники ведут войну с пустым местом. — Ну… Думаю, не захотят, — протянула Сибелиус. — Хотя… Не знаю, связи нет ни у кого с начала войны. Некоторые думают, что черные специально это устроили, да? Разве что Меико недавно говорил, что нашел точку, где есть связь. Э-э-э… Это наш торговец информацией, он чаще всего выходит на поверхность и знает всякое там. — Поспешно добавила она. — Тогда, мы поговорим с этим… Меико? — Кирк нахмурился, не зная, чем расплачиваться с торговцем информации. Кредитами? — Ну, наверное, можно. Только в броне звездного флота… ну, в город вас не пустят, а то подумают, что из-за вас на нас Магелан нападет и все такое. Только не подумайте, что она лично мне не нравится. Ройс фыркнула и отошла на приличное расстояние. Доктор Маккой убрал трикодер: — Так, милочка, заразным ничем не болеешь, но давление низкое, пульс высокий, уровень лейкоцитов в крови… — Не слушай его, — прервал его Джим, пока провожал Ройс взглядом. — Где можно достать одежду? Нам нужно попасть в город. — Я… Я могу принести. Только если кто спросит — не говорите, что это я вас привела, ладно? — Идет! — Обрадовался капитан, и Сибелиус, кивнув, развернулась и рысцой побежала в тоннель, который вел вниз. *** Практикантка Ройс перешнуровывала сапог, сидя на камне, и движения ее были резкими, угловатыми, словно бы она злилась. Прошло около сорока минут с тех пор, как беженка Сибелиус сердечно пообещала им помочь, но до сих пор так и не вернулась. То ли к сожалению, то ли к счастью. Мила вообще не понимала, почему капитану вдруг захотелось обниматься с чумазой девчонкой, речь которой едва ли можно было понять, тогда как месяц на этом корабле его интересовала только она сама. (Что льстило: сам капитан за обычной практиканткой!) «Потому что кроме тебя девушек не было, — подумала она и резко затянула шнурок. — А тут появилась. Все просто!». Она посмотрела в сторону, где капитан вел беседу с доктором. Ситуация казалась глупой. Мила понятия не имела, почему она злится на такие вещи, находясь в отряде, которому вот-вот грозила верная смерть от поисковиков. Вещи, которые должны были волновать ее, ускользали из мыслей, оставляя лишь злость на капитана и эту девочку. Возможно, три недели погони сказались обыденностью с вытекающей скукой, потому что с каждым днем становилось все менее страшно, но более тоскливо. — С чего ей вообще нам помогать? — Пробубнила Мила, закончив со шнурком, но ответа на свой вопрос не ждала. — Захотелось человеку помочь каким-то незнакомцам странным. Что, думала, такого не бывает? Ройс вздрогнула, а потом, заметив Леонарда, сидящего напротив со своим медицинским трикодером, выдохнула. — Ты меня напугал, — усмехнулась она. — Вот не меня тебе стоит бояться. Зачем ты шнуруешься? Нам переодеваться еще. Мила раздосадованно фыркнула. Про это почему-то она не подумала. Глянув в сторону, где капитан вел беседу с Чеховым, она нахмурилась. — Вот какого он ее обнял? — Спросила она. — Кого? — Сибелиус. — Он ее обнял? Ройс посмотрела на Леонарда так, словно он не смог ответить, сколько будет два плюс два. — Да! Сгреб в охапку, прижал к себе и… Я не против, просто зачем тогда он все это время так относился ко мне? Все эти разговоры, взгляды… Лен, ну я не понимаю, зачем? Маккой некоторое время молчал, словно думая, продолжать этот разговор, или нет. — Эх, молодая… — Наконец сказал он со вздохом. — Лучше бы думала, как нам тут не подохнуть где-нибудь в тоннеле. — Это твоя работа, нет? — Ройс вопросительно изогнула бровь. — Моя работа — думать, как подохнуть так, чтобы не было слишком больно, — он пересел на ее камень и по-дружески хлопнул по спине. — А ты всерьез не понимаешь, кого собралась тут ревновать. Джим, черт возьми, есть Джим, для него твое поведение — его любимое представление, извини за откровенность. Я доктор, а не психолог, но давай, соберись с мыслями, и останови это, пока не поздно. Честно, Ройс, оно того не стоит. Сердце Милы пропустило удар. Было обидно. — Считаешь, она ему понравилась? — Что?! Я такого не говорил, ты вообще меня слушала?! Я тебе помочь пытаюсь, вообще-то! — Конечно, — ответила она, не совсем понимая, что ей только что сказали. Гудение поисковых челноков заставило камень, на котором они с доктором Маккоем сидели, завибрировать, а членов отряда немного насторожиться. Впрочем, капитан, подойдя ближе, просто сказал: — Ставлю на красный, черный и фиолетовый. Мила потупила взгляд в землю. — Нет настроения играть, — пробурчала она. — Чего? Это еще почему? Она не ответила, помолчала, а потом кивнула в сторону тоннелей: — Беженка твоя вернулась. Маккой привычным жестом приложил два пальца к переносице, Кирк еще секунду посмотрел Миле в глаза, а потом пошел встречать Сибелиус, которая действительно появилась из-за валуна. Было странно ощущать на теле не броню, и даже не форму звездного флота, а обычную гражданскую одежду, какую Ройс носила еще до поступления в академию. У нее создалось такое чувство, что она скинула с плеч какую-то тяжесть, когда оказалась одетой в клетчатую рубашку и простые джинсы, правда, которые были ей слегка не по размеру. Одежда была старой, влажной, пахла пылью и сыростью. Сибелиус вела первой. Стали понятны две вещи: во-первых, этот лабиринт из пещер и тоннелей в действительности мог знать только тот, кто живет там давно. Мила забыла дорогу назад на третьем же повороте, а от одинакового пейзажа стало рябить в глазах. Валуны, острые камни, навесы, отвесы, ручьи, узкие тропки с каменной крошкой, бесконечные тоннели. И опять, опять, по новой. Во-вторых, Мила внезапно поняла, почему Сибелиус была такой чумазой. Может, она и не была такой неряхой, какой показалась на первый взгляд. Потому что через пять минут хождения по тоннелям и прыгания по камням, она сама стала такой же: Сухая пыль липла к влажному лицу и шее, а при попытке вытереть ее, размазывалась на все лицо. Ладони и вовсе стали черными. Сначала отряд во главе с беженкой шел молча, а из звуков слышались только удары ботинок о землю, да то, как крошатся сухие камни. Капитан Кирк был необычайно молчалив, доктор Маккой проронил пару жалоб и тоже замолчал, но, через некоторое время, энсин Чехов, поравнявшись с Сибелиус, спросил ее: — Извините. Вы сказали, что черные боевики ненавидят звездный флот, тогда как белые согласились бы нам помочь. Почему? Та глянула на него. — Так из-за чего война-то началась, mon sheir? Черные хотели независимости от Федерации, потому что, ну, считали, что мы флот свободный и нам не нужно находиться в составе империи и все такое. А белые, наоборот… Я когда увидела вас, вообще-то подумала, что белые наконец связались с Федерацией и вы пришли остановить войну. Разве это не так? Чехов почесал голову, спрыгнув с уступа. Тоннель казался бесконечным. — Нет, не совсем. Никто кроме нас знать не знает о войне. Мы прилетели сюда забрать то, что у нас украли, и застряли здесь. Сибелиус посмотрела на него как-то разочарованно и вздохнула. — А что украли? — Важное кое-что. — Отстой, — сказала она и ускорила шаг. — Но теперь то вы сможете рассказать о том, что тут происходит, верно? — Конечно. Девочка заулыбалась. — Круто, спасибо. Войну терпеть уже невозможно. Нас, конечно, не трогают, но в городе делать вообще нечего. Люди либо спиваются, либо сходят с ума от скуки, когда снаружи все время кто-то умирает. А с тех пор, как нет связи, мы даже не знаем, что происходит вне корабля, и вообще, где мы сейчас находимся. Кажется, у нас сейчас нет пилота. Нам налево. — добавила она. Они вышли на просторные железные ступени, ведущие вниз. Ступенек было бесконечное количество, а Сибелиус шла чуть ли не бегом. Кто-то из отряда тяжело вздохнул. — Некоторые выходят наружу, но не многие заходят далеко, — продолжила Сибелиус. — А как тебя родители отпускают наружу? — Заинтересованно спросил Павел и Сибелиус нахмурилась. — Родители? Mon sheir, Я давно совершеннолетняя. — А… — Чехов оказался немного смущенным, поняв, что девочка, возможно, старше него. — Павел Чехов, — он не нашел ничего другого, кроме как представиться и протянул ей на ходу руку. Она вновь заулыбалась и протянула руку в ответ. — Сибелиус. Ну, вы знаете, наверное. Когда ступеньки закончились, силы у отряда были на исходе. Впрочем, когда они прошли по коридору, уже более менее отстроенному, они вышли на железный лестничный пролет, который громко гремел от любого шага и вообще выглядел не очень прочно. Отсюда расстилался вид на город, наспех отстроенный среди пещер и тоннелей. Запах пыли и сырости, снующие без дела люди, высушенная яркими лампами земля — Мила не понимала, почему это вообще назвали городом, и подозревала, что остальные члены отряда тоже. Это вообще было похоже на пустырь внутри карьера, утыканный тут и там невысокими постройками, сделанными наспех — видимо, временными домами, где жили беженцы. Вид был настолько унылым, что ей на секунду стало жаль и эту Сибелиус, и всех, кто тут живет. Вдоль каменной стены расположился железный балкон, на котором стояли пара человек, опираясь на перила: мужчина и женщина. Сибелиус двинулась к ним. — Привет, — сказала она, улыбнувшись им. Те глянули сначала на нее, потом на отряд позади нее, потом снова на нее. — Привет, милочка. Ну как? Еще кто-то сбежал? — Спросила женщина, кивнув на отряд. — Угу, — неохотно ответила Сибелиус. — Я хотела спросить, вы не знаете, где Меико? — Как же, где, — отозвался мужчина. — Этот le imbécile либо в баре, либо ошивается снаружи. А тебе то он зачем? Она пожала плечами. — Спасибо. — Как будто она не знает, зачем нужен Меико, — пробурчала она, когда они отошли на приличное расстояние. — Идем в бар. — Бар? Слыхал, тут есть бар, — сказал Кирк Маккою, а потом обратился к Ройс: — Слышала, мы наконец сможем выпить! Та благополучно его проигнорировала. — Я не советую ничего там пить, — сказала Сибелиус, а потом свернула направо, вглубь скалы. Вместо раздвижных дверей, кои были так привычны, в бар вел проем, прикрытый шуршащей шторкой. Оттуда грохотала музыка, раздавался смех, разговоры и, кажется, звуки драки. Никакого фейс контроля, который мог бы проверить дресс код, или хотя бы возраст. Бар встретил компанию летящим через все помещение человеком, у которого была разбита губа. Сибелиус явно привычно увернулась, Маккой вздрогнул и покачал головой, остальные проронили тихую усмешку. Драка, на которую никто, в общем-то, не обращал внимания, продолжилась. Из-за нее, или нет, в баре царил полный погром: сломанные стулья, столы, ободранные стены, которые были освещены летающими фонариками. Музыка гремела, заглушая звуки драки, помещение пропахло сигаретным дымом, сыростью и спиртом. Сибелиус развернулась, когда подошла к более менее целому столу, и оглянулась. — Я поищу Меико, — и с этими словами, переступив через валяющееся на полу тело, Сибелиус скрылась в толпе пьяниц. — Отлично, — выдохнул Кирк и в предвкушении потер руками. — А я принесу нам чего-нибудь выпить. Уж не знаю, что нам тут могут предложить, буду разбираться на месте. Присаживайтесь, — он кивком указал на лавочку, которая была здесь вместо стульев. — Сибелиус не советовала этого делать, — произнес Павел, почесав голову. Маккой, прежде чем сесть, хлопнул того по плечу: — Брось, парень. Сибелиус не шарилась по незнакомому кораблю целый месяц. — Ройс, — подмигнул ей Кирк, та только сложила руки на груди и отвернулась. — Да ладно, — протянул доктор, когда проводил Кирка взглядом. — Вы мечтали об этом еще с начала времен. — Он мечтал, — парировала Ройс. — Отлично, хоть у кого-то мечты сбываются. — Еще чего. Пить вдвоем и пить всем вместе — вещи разные, так что нет, мечты не сбываются, как бы грустно это не звучало. В этот момент к ним на стол прилетел тот же пьянчужка, который встречал их на входе. — Здрасте, — пьяно сказал он, вытирая кровь с лица, потом упал со стола, сумел встать, и пустился дальше махать кулаками. — Пф… Приятно познакомиться, — пробурчал доктор. Трудно было сказать, пробовали ли они когда-нибудь что-то похоже на то, что принес Кирк в высоких потрескавшихся бокалах. Оно имело резкий кислый запах и на цвет было как сливочное мороженое. Аппетита это не разыгрывало, Миле вообще показалось, что она скорее проблюется прям тут, чем сделает хоть один глоток этого коктейля. Тем не менее, пить хотелось, да еще как, а остальную команду, кажется, коктейль не удивил совсем, разве что Чехов, все-таки сославшись на то, что Сибелиус советовала не пить, отставил от себя бокал. — Отлично, будет моим, — кивнул доктор, пододвигая бокал к себе. — Предлагаю выпить за то, чтобы мы, черт возьми, наконец-то отсюда убрались, и в следующий раз уже пили либо на нашем чертовски родном «Энтерпрайз», либо в месте более приличном, чем… — он махнул рукой. — Вот это. Они стукнулись бокалами. Коктейль, как и ожидалось, оказался кислым, а еще немного горьким (как и полагается алкогольному коктейлю), и после первого глотка у Милы в голове как будто что-то звякнуло. На секунду ей показалось, что у нее очень сильно кружится голова, а в следующим момент это ощущение прошло. Потом опять появилось. Она сделала еще глоток будто на автомате и как во сне услышала сквозь музыку знакомый писклявый голосок, который внезапно вызвал массу раздражения. — Меико нет… он вышел на поверхность… А… — Мила видела круглое личико Сибелиус, хотя сидела к ней спиной — это было странно. — Вы тут заняты, да? Ну хорошо, встретимся завтра. Кажется, Чехов что-то ей говорил. Кажется, он ушел с ней. Кажется, капитан Кирк приобнял ее за плечи, что-то пытаясь говорить. Кажется, доктор Маккой ревел. Мила отчаянно хотела спросить, почему, но что-то ей говорило не делать этого, словно держало в своих путах. Все, что она могла делать — это пить, пить, пить, и по мере того, как коктейля становилось меньше, звуки музыки, голосов, разговоров, запахи спирта, сигарет, сырости, ощущение рук на своих плечах — мешались в одну кучу все больше. А в голове были образы, которых она никогда раньше не видела. В какой-то момент ей захотелось укусить Маккоя за плечо — она так и сделала (тот не отреагировал). А потом в ней проснулась ужасная злость на капитана Кирка, что она сбросила его руки со своих плеч (он тоже никак не отреагировал). А потом что-то то отключало ее сознание, то включало. В какой-то момент она обнаружила себя на полу, прижатой щекой к сырому деревянному полу, словно она слушала чье-то сердцебиение, а потом поняла, что ей очень нужно на другой конец бара. Она поползла; казалось, что силы ее покидают, и если она не доползет до туда, то непременно погибнет — это опять вызвало злость, отчего она заскребла ногтями по полу. — Меня бесит все, — заплетающимся языком пробубнила она. Потом почувствовала, как ее поднимают. — Мила, — она оторвалась от пола, почувствовала, что встала на ноги, а упасть снова ей не давали чьи-то сильные руки. Кто это? Капитан? Нет, капитан никогда не называет ее по имени. — Мила, это что-то… — Лен, Лен, пожалуйста, — злость исчезла, она чуть не заплакала, пытаясь дотянуться до стены, которая, казалось, спасет ей жизнь. — Лен, я не хочу умирать, пойдем скорее. — Пойдем! — Радостно согласился тот. — Лен, только не отпускай меня, я больше не могу идти сама… — Хорошо… хорошо, мы… — он не договорил, мелькнул его взгляд, заплывший, глаза его были такими красными, что стало еще тревожнее. Путь был бесконечным: прошло несколько часов, или несколько десятков часов. Казалось, что это не они идут, а этот чертов корабль просто крутится у них под ногами, а они только перебирают ногами, чтобы не упасть. Кто-то, делая похожий путь, толкнул их плечом, Мила взвизгнула и замахала руками, доктор тоже что-то сделал, Мила не разобрала что. Главное, что он ее не отпустил. Когда они наконец оказались за стеной, там оказалась лестница, ведущая вниз и, когда они преодолели ее, наконец пришло успокоение: жизнь оказалась спасенной, хотя звуки все так же мешались в один комок. Мила ненадолго отключилась, шепча: «Спасибо, спасибо, спасибо, Лен», а когда пришла в себя, ощущение прикосновений от рук доктора навязчиво тлело на талии и спине. Они сидели одни, где-то в невесомости, вокруг были предметы, она не могла понять какие (то ли ящики, то ли просто какие-то кубы, которые не имели никакого значения). — Лен, я… — Она не договорила, чувствуя, что она свободна от тревоги, зато другое навязчивое ощущение связывало ее сознание — желание прикосновений. И у доктора, кажется, тоже было такое желание. Лицо, спина, плечи, а потом уже по голой коже — да, почему-то по голой. Куда делась одежда? И странные поцелуи, сначала в губы, потом по всему телу: в шею, в ключицы, и все ниже, ниже, ниже. Музыка все так же гремела. Они все так же были в невесомости. А потом все затмилось волной удовольствия. *** Говорят, вселенная произошла из-за большого взрыва. Так считали преимущественно люди, но и другие расы иногда поговаривали о чем-то подобном. Говорят, что там, за пределами вселенной, где царит сингулярность и нет ни пространства, ни времени, большие взрывы — дело обыденное, постоянное. Хотя как можно говорить о постоянстве, когда время не существует — Мила понять не могла, хотя отчаянно пыталась, пока сгребала руками черную материю, считая, что это поможет ей сбежать из ее родной тюрьмы. Получалось плохо, но, в конце концов, она смогла прорыть тоннель, за которым был пустой холодный пляж Майами (вот что за пределами вселенной!). Продолжая свое путешествие, Мила нырнула в воду и очутилась в прекрасном в безвоздушном пространстве, где царили пузыри, которые, как оказалось, были маленькими черными дырами. «Ох ты ж блять», — подумала Мила, а потом, наконец, проснулась от того, что услышала, как резко втянула воздух через рот. Она лежала на спине, хрипло дышала, взглядом созерцая каменный потолок, который почему-то то и дело падал вниз, и не могла вспомнить, где она находится. Ужасно чем-то воняло, шум и возня сверху долбили в уши, под лопатками ощущалась жесткая деревянная поверхность, на плечах собственная одежда, которой кто-то заботливо ее укрыл. Ройс закрыла лицо трясущимися ладонями. Она выпила один. Один стакан коктейля, который принес ей капитан Кирк, после которого вся реальность перестала быть реальностью. От чего она убегала, когда оказалась здесь? Отрывком за отрывком она вспоминала, что было после, и никак не могла сложить этот паззл из тысячи деталей в одну большую картинку. Такого не было в колледже на вечеринках. Такого не было в академии после сдачи экзаменов. Такого вообще никогда не было. Это было сумасшествием. — Лен… — Прошептала она, не убирая трясущихся рук от лица. — Лен… ты тут? — Проснулась, принцесса, — осипшим голосом отозвался Леонард откуда-то со стороны, и его голос показался самым громким звуком во вселенной. Мила, одной рукой держась за разрывающуюся голову, а другой придерживая клетчатую рубаху, медленно села, силясь не упасть снова.Свет мерно освещал помещение, кругом стояли ящики. Леонард обнаружился склонившимся над одним из них. Лицо у него было бледным как мел, под глазами залегли синяки, он часто дышал, а рубашка была застегнута как попало. — Если захочешь поблевать — это место занято, — проговорил он и сплюнул в ящик. — Тебе плохо? — Сипло спросила она и Лен, судорожно вздохнув, кивнул. — Что это было?.. — Голос Милы никак не хотел звучать. — То, почему Сибелиус не советовала нам здесь пить. Если ты не заметила, при тебе ни денег, ни оружия, ни медикаментов. И, боюсь, наш капитан в такой же ситуации, — Лен опустил голову. — Черт бы побрал этих беженцев. Я даже против похмелья не могу ничего поставить. Ройс с трудом оглянулась, с сожалением понимая, что он прав, и застонала. Все, что у них осталось — это чужая одежда, и на том спасибо. Она приняла попытки натянуть на себя клетчатую рубаху, которая пропахла сигаретами и алкоголем. — Черт… Черт… И что теперь делать? — Жалобно просипела она, когда наконец попала в нужный рукав. — Да то же, что и всегда, — успокоил Маккой. — Влачить свое существование в этом мире и искать способ поставить все на свои места. — Ага. А более конкретный план действий есть? Пока она трясущимися руками застегивала пуговицы, он посмотрел на нее так, словно уже совершил какой-то подвиг. В глазах читалось: «Тебе что, этого мало?». — Нет, — уничтожающе сказал он. — Отлично. Потрясающе. Как прошла твоя практика, Мила? Да великолепно, влачила свое существование в этом мире и искала способы поставить все на свои места. — Укажешь это в резюме при назначении — тебя сразу на любой корабль возьмут. Она фыркнула, принялась натягивать джинсы, тогда как сверху послышался торопливый топот, и в подсобке вскоре появился бородач с татуировками на голых плечах. — Утро доброе, — многозначительно сказал он и, подхватив один из ящиков, стоящий возле лестницы, так же бодро удалился. Почему-то от его появления (или может быть не поэтому), у Милы в голове что-то щелкнуло — так, как щелкают старые световые выключатели, — и она вспомнила еще один факт из прошлой ночи. Это было… Это было ужасно, в том смысле, что это вообще произошло, потому как никто этого не хотел и вряд ли об этом кто-то вообще думал. — Ага, доброе, как же, — она услышала саркастичный голос Лена сквозь пелену своих тревожных мыслей. Некоторое время стояла тишина. — Лен… Давай поговорим, — тревожно попросила Ройс, когда шаги стихли, переведя взгляд с лестницы на Маккоя. Тот пожал плечами. — Я больше люблю разговаривать, когда меня не выворачивает наизнанку, но раз уж мы и так говорим… — Он остановился, помолчал и спросил: — Ладно, в чем дело? — Все думаю о том, что произошло сегодня ночью… Он вскинул бровь. — Ночью много что произошло. Но ты говоришь про… Ох… — Леонард взялся рукой за голову. — Я думал, мне это приснилось. — Я бы хотела, чтобы это было так, поверь, но это было наяву… Лен, я правда не знаю, как так вышло. — Я что, был так плох? — Он отнял руку от головы и посмотрел на Милу якобы не понимающим взглядом. Ройс чуть не подавилась и фыркнула. — Лен! Нет, ты был хорош, — она помолчала, на секунду думая, что сказала. — Не в этом дело. — Спасибо, что просвятила, а то я не помню. Слушай, Мила… — Он внезапно сделался серьезным. — Я понимаю, в чем дело, брать в голову это не собираюсь, и тебе настоятельно рекомендую поступать также. Давай-ка думать о тех проблемах, которые мы еще как-то можем решить. Ройс кивнула, принимая это во внимание, но мозгами понимая, что не совсем это ее волнует. То есть, понятно, что за пьяный секс с хорошим другом на утро порадоваться сложно, но это действительно затмевалось переживаниями о другом. Она приняла попытку привести волосы в порядок и затянуть их в хвост. Получалось плохо — руки не слушались, и локоны то и дело норовили выпасть из пальцев. — Что нужно сделать, чтобы Джим ничего не узнал? — Все таки спросила она и выдохнула., Она понурила плечи и смотрела в пол, оставив попытки заплестись. Ройс знала, что думает об этом всем доктор, и, возможно, знала, что он ей ответит, но не задать вопрос не могла. Ей не хотелось верить в то, что между ней и капитаном все действительно было просто так, от нечего делать, потому что рядом больше никого не было. Потому что теперь от этого пришлось бы отвыкать и вообще… Прекращать на что-то надеяться. А делать этого ужасно не хотелось. «Не сильно ли я наивная?» — Мелькнула мысль. Леонард громко фыркнул. — Так вот, что тебя волнует?! — Лен, твою мать, не кричи! — Она схватилась пальцами за виски, потому что его слова отдались резкой болью. — Послушай, ты знаешь, что я тебе должен сказать по этому поводу, так что я поступлю просто и гениально — оставлю свое мнение при себе, идет? А на счет этого — Господи, да не говорить ему и все, будет тебе счастье. Она пропустила его слова мимо ушей и нервно проговорила: — А если он узнает? Тот терпеливо вздохнул. — Я то думал, ты переживаешь из-за нашей дружбы, не знаю, из-за того, что это все может испортить, — он махнул рукой. — Дам тебе совет, Мила, если хочешь, чтобы кто-то что-то не узнал — держи язык за зубами и не думай, что будет, если ты его не удержишь. А теперь ты ответь на мой вопрос. Ты же не болеешь сифилисом, нет? У нас тут нет лекарств, знаешь ли. — Пф, Маккой, ты меня поражаешь своей бестактностью, — Ройс наконец подняла взгляд и даже чуть улыбнулась. — Конечно же я не болею сифилисом, чтоб тебя. Эмм… — Запнулась она на секунду. — А на счёт нашей дружбы: давай сделаем так будто ничего не было, хорошо? Хочу остаться с тобой в таких же прекрасных отношениях. — Идет, я уже почти все забыл и… — В этот момент он закашлялся, согнулся над ящиком, и его вывернуло наизнанку. — Ох… — Выдохнула Мила. — Я бы подержала тебе волосы, но… Сам понимаешь, да? Некоторое время она ждала, пока он немного придет в себя: подбадривала короткими фразами, хлопала по плечу, но, кажется, тому становилось все хуже и хуже. Лицо его побледнело еще больше, исказилось в гримассе, и, в конце концов, он, развалившись на полу, попросил ее подняться на верх и спросить про хоть какие-нибудь лекарства, а заодно найти Джима. Миле не очень хотелось оставлять доктора одного, но и видеть его в таком состоянии ей тоже не хотелось. — Я быстро, ладно? — Сказала она уже с тревогой в голосе. Тот кивнул, и Ройс с трудом поднявшись, проковыляла на верх. Обстановка в баре изменилась: тут более менее свежо пахло, воздух был не так удушлив, как в подсобке, в окна сквозил свет. Бородач в татуировках — видимо, владелец бара, — подметал с пола осколки и попутно ставил на места уцелевшие стулья, а посетители все дремали, громко храпя: кто на полу, кто за столом, кто за стойкой. Это немного напомнило спящее царство. В окно билась муха. Капитана Кирка с разбитым лицом она нашла развалившимся на низком подоконнике. Зрелище было пугающим: он спал в луже собственной крови, по-видимости, из носа, а сказать, что в крови была его одежда — не сказать ничего. — Этот кричал, дескать, кто похитил его практиканта, — на секунду оторвавшись от своего дела, пояснил владелец. — И бил всем морды, пока сам не отключился. Эдакий боец, долго держался. — Вы наливали нам коктейль? — С укором спросила Мила, присаживаясь возле капитана. — Я? Нет, что ты, красавица, вчера Джейсон за баром был. Хряпнули чего-то не того? — Он сплюнул прямо на пол. — Какую-то белую гадость. Одного стакана хватило, чтобы все поплыло. Тот только присвистнул. — Есть что от похмелья? — Спросила она. — Черт его знает. Сейчас погоди, схожу, гляну, может, и завалялось что, — и он, подхватив огромными ручищами остатки стульев, вышел наружу. Мила поправила волосы, вытерла нос, выдохнула, и потрясла за плечо Кирка. — Капитан Кирк, — позвала она негромко. — Капитан Кирк, давайте, вставайте. Он промычал что-то невнятное. — Не, ну я все понимаю, но пора уже как-то вставать, не знаю, — она потрясла его сильнее и тогда он, вдруг резко подпрыгнув, утер нос кулаком, и закричал: — Ну давайте, кто еще хочет получить?! Мила замерла. Конечно, его крик отдался шумом в больной голове, но ее больше забеспокоило то, что она действительно сейчас получит. Однако, тот тоже замер, опустил руки, и медленно повернулся. — Мать моя женщина, ты сбежала! — Он схватил ее за плечи. — Я знал, что ты не так проста, как кажется! — Как бы в подтверждение своим словам он отпустил ее и стукнул кулаком о кулак. — Я уже думал, что лишусь карьеры и… — Стойте, — перебила она его, повертев головой. — В смысле — сбежала? — От похитителей. Ты и Боунс. Вас похитили, да? — Он вдруг замолчал, а через некоторое время жутко скривился, взялся ладонью за лоб, и протяжно вздохнул. — Оу… Твою мать, Ройс… Что, блин, это было? — Она пожала плечами, а он продолжил, все так же не отрывая ладони ото лба. — Аргх… Куда?! Куда вы тогда вдвоем запропастились?! У Милы в сердцах все перевернулось. Неужели он что-то заподозрил? Она надеялась, что не покраснела. — Мы просто уснули в подсобке и все, ничего не… — Послушай, Ройс, ты понимаешь, какую ответственность я за тебя несу? Я твой наставник, мне башки не видать, если с тобой что-то случится, — Кирк внезапно был серьезен. У него вообще было признаков похмелья меньше, чем у всех. В глазах горела не то тревога, не то злость. — Почему ты… Серьезно, я думал, что это конец, черт! Та отпрянула. Лицо ее выразило крайнюю степень недовольства. — Что… В чем это вы меня обвиняете?! В том, что я согласилась с вами пить?! — Куда ты делась?! Почему мне ничего не сказала?! — Он принялся оглядываться. — Где Чехов, черт возьми? Где мои вещи?! — Хах. Нет ваших вещей, как и ответа на вопрос: «Почему ты мне ничего не сказала?». Потому что вы и сами знаете, почему! Никто не знал, что это за гадость и что она будет с нами делать! Это… Это вообще вы ее притащили! Он посмотрел на нее и теперь уже было понятно, что он злится: — Я тоже пил, и прекрасно осознавал свою ответственность, даже если был не в себе, — он погрозил ей указательным пальцем, словно маленькой девочке. — И дело даже не только в этом случае. Сколько раз я говорил тебе не лезть под пули? Оставаться в безопасности? Молчать, когда это нужно? С меня, серьезно, хватит! — Я вполне могу сама за себя постоять, капитан, — голос ее дрогнул, хотя она изо всех сил держала себя в руках. Было обидно и это злило одновременно. — Никто ни от чего не застрахован, Ройс. Ни я, ни ты, никто! И если бы тебя хоть одна пуля задела… -… Это бы стоило вам карьеры, — закончила она насмешливым тоном. — Да. Я поняла. Вас волнует ваша карьера, ваша карьера, и ваша карьера. Не моя жизнь или безопасность, а ваша карьера, — она поднялась. — Постараюсь не испортить вам карьеру, капитан Кирк. И да, доктор Маккой умирает с похмелья. Я иду к нему, а вы, может, захотите найти мистера Чехова. — Выговорив это, она поспешно обернулась, чтобы капитан не видел, как исказилось ее лицо. Быстрым шагом она пошла обратно к лестнице, а потом чуть ли не перешла на бег. — Да не это я имел ввиду, — сказал Кирк, но та его уже не слышала.