Цена счастья

Люди, которые приходили раз в день, чтобы сменить в некоторых камерах блоки в биотуалетах (спасибо, хоть не ведра, хотя это, конечно, было сделано не для удобства пленников) и принести еду с водой, никогда не ходили поодиночке. София тщетно пыталась разглядеть их, наряжённых в темные одежды с капюшонами и платками, закрывающими нижнюю половину лица, но могла только догадываться об их поле. В первый день при виде тех, кто всем тут заправлял, она испуганно вжалась в стенку, слыша, как её дверь отпирается. Но ей ничего не сделали. На неё только взглянули мельком, удовлетворённо кивнули и оставили огромный поднос, заваленный едой и напитками. Кормили тут, надо признаться, очень даже хорошо, как для плена. — У них что, свой ресторан или магазин? — спросила она в первый день, увидев свое питание на ближайшие сутки и прикинув, что кормить таким им приходится сразу нескольких человек. Тут были и гамбургеры, и картошка фри, и чипсы, и печенье, и сладкий пирог, и пара банок колы. Вдобавок ко всему предлагалось два литра чистой воды. — Скорее, сеть быстрого питания, — хмыкнул тогда Пол. — На приличный ресторан такое не потянет. — А я думаю, у них просто очень много денег, — высказалась и Тара. — Биотуалетов накупили, так чего им стоит покупать нам еду? Нас же не сотня… вроде бы… Бет тогда промолчала. Она вообще после новости про родных замкнулась в себе, часто плакала и отворачивалась и, чтобы расшевелить её, нужно было постараться всем. На второй день, немного свыкнувшись с постоянным полумраком и недостатком места в камере, София, снова проследив за неторопливой процессией из трёх человек — двое заходили в камеру, а третий сторожил у входа — выдала свою версию происходящего: — Они всегда такие? В чёрном и капюшонах? — Имидж свой пока не меняли, — улыбнулся Пол. То есть, София, конечно, не могла видеть его улыбку, просто предположила по голосу. Она вообще его не видела, как и Тару, но очень хотела бы. — Так может, они эти… ну, сектанты какие-то? — несмело спросила она. Ей казалось, что все сейчас будут смеяться и говорить, что она, самая маленькая в их небольшой компании, ляпнула глупость, но никто даже не усмехнулся. — Все может быть, — протянул тот же Пол. — И зачем мы им нужны, по-твоему? — Для жертвоприношений, — прошептала она. — Да? И как они тогда выбирают, кого именно им в следующий раз принести в жертву? — задумчиво поинтересовалась Тара и сама же ответила на свой вопрос. — Может быть, карты раскидывают. — Ну да, спрашивают у этого своего бога, которому жертву приносят, а потом думают, что-то каким-то там знакам он говорит им пол и возраст, и выбирают среди нас наиболее подходящую кандидатуру. Сначала воодушевившаяся тем, какая у неё хорошая версия, София зябко поежилась. Ведь если представить, что эти люди в самом деле сектанты, помешанные на какой-то странной религии, заставляющей их убивать других людей, и если вспомнить, что она находится сейчас в их руках… Ох. — Тара, — словно прочитав её мысли, попросил Пол. — Давай лучше расскажи нам про скрытые съёмки для будущего реалити-шоу. А ты, София, послушай. Лучше в это верить, чем в то, что ты только что сказала. Так оно, по крайней мере, приятней тут находиться, если это можно назвать словом «приятный». — Вот именно, — пробормотала Бет. А снова воодушевившаяся София сама же и опровергла свою версию. — Они ведь все время в капюшонах и масках, да? Конечно, их наряды похожи на одежду каких-то сектантов из фильма, но, знаете, на что это ещё похоже? На то, что они не хотят, чтобы мы их видели! А значит… — А значит, однажды они отпустят нас на волю, — закончила за неё Тара. — То есть все те, кто был тут до нас раньше, просто отправились домой? — мечтательно протянул Пол. — В таком случае, я не откажусь быть следующим. Бет вскинула голову и взволнованно выдохнула: — Не говори так! Ты не будешь следующим! — Конечно, не будет, — утешила её Тара и, как она любила, стала придумывать новое объяснение происходящему. — Это все очень сходится с моей версией о том, что нас тут снимают. Возможно, правда, не для реалити-шоу, а для каких-то психологических исследований. Они, конечно, не очень законные, и все такое. Но ведь если человеку заранее сказать, что его похитят и будут изучать реакцию, реакция будет совсем не натуральной. Ведь тогда подопытные не будут бояться. И не будут творить того, что делали некоторые. Их, кстати, быстрей всех и уводят, если они не успокаиваются. А тех, кто ведёт себя спокойней, держат подольше… — Чтобы посмотреть, как долго мы продержимся? — предположил Пол. — Что ж, если нас будут продолжать так, как сейчас, кормить, и не будут лишать общения друг с другом, мы рискуем выйти отсюда стариками. — Жуть какая, — прошептала София себе под нос, чтобы не показать остальным, как сильно её испугала подобная перспектива. Она все время пыталась предположить себе, как там сейчас её мама. Волнуется или ждёт ее через две недели, как и было обещано? Скорее всего, волнуется. А если учесть, что это не кто-то, а мама, то она уже давно подняла на уши весь город, нашла отца и узнала, что София собиралась к нему, но так и не доехала. Наверное, отцу перепало, ему ведь нельзя было с ней общаться. А мама, наверное, теперь постоянно плачет и не знает, что делать. А Дэрил там тоже с ума сходит. А Карл… Софии очень хотелось верить, что Карлу тоже не все равно. Вот только сейчас он её так сильно, как раньше, не волновал. Нет, она по-прежнему испытывала к нему сильное чувство, которое считала любовью, но оно уже не затмевало все вокруг. И на первый план вышел вопрос выживания. Она так хотела жить и так хотела вновь увидеть дневной свет! София каждый вечер, когда остальные укладывались спать, долго лежала на своем одеяле прямо на полу и придумывала, как именно она построит дальнейшую жизнь. Она обещала богу, тому, о существовании которого раньше как-то и не задумывалась, что больше не будет убегать из дому. Что обязательно попытается понять маму и расскажет ей все о своем общении с отцом. Что даст возможность Карлу решать самому, нужна она ему или нет, и не станет больше навязываться. Что она будет мыть всю посуду и не забывать убирать в своей комнате. Что она выберет колледж поближе к дому, чтобы как можно чаще видеться с мамой и Дэрилом… Она была готова на все, лишь бы снова услышать мамин голос, вдохнуть ее родной запах, ощутить, как её пальцы скользят по волосам… — Когда я вернусь домой, я обязательно пойду на свидание с первым парнем, который меня позовёт, — вдруг сообщила Бет на следующее утро. — Ты это чего вдруг? — рассмеялась Тара. — То грустишь несколько дней, а тут вдруг такой оптимизм и о свиданиях задумалась! — Просто… — весело ответила Бет. — Хочется верить в лучшее. А ещё я очень сильно соскучилась по настоящей жизни. Хочется чего-то необыкновенного. Свиданий, поцелуев, счастья… — Жаль, что ты не по девочкам, а то я бы тебя с удовольствием пригласила. Судя по голосу, ты очень даже ничего. София, она красивая? — Очень, — хихикнула сонная София. Ей было странно слышать, что кто-то так просто и легко признаётся в таких своих предпочтениях. Хотя почему бы и нет, они ведь все взрослые люди. И она тоже, почти… — Жаль, что и я не по девочкам, а то пригласил бы на свидание вас всех вместе, — ошарашил её ещё больше Пол. — Софию не стоит, она у нас малышка, — улыбнулась Бет. — Уверен, что у этой малышки достаточно поклонников её возраста. Что скажешь, София? София только отшутилась. Ей, конечно, внимание уделяли, но она этому никогда не придавала значения, видя перед собой одного Карла и измеряя свою самооценку исключительно по нему, а не по тому, что видела в зеркале и отражении чужих глаз. Когда пришло время завтрака, она уже не отходила к самой дальней стене, а просто посторонилась, чтобы у нее забрали все ненужное и поставили на пол поднос с едой и воду. Через пару минут ровно те же манипуляции были проделаны и в камере Бет, после чего их тюремщики пошли дальше. Вдруг послышался тихий удивлённый шепот Тары: — Меня на диету посадить решили, что ли… София подумала, что Таре оставили меньше еды, а вот Бет испуганно замерла, на негнущихся ногах подошла к решетке, вцепилась в прутья пальцами и пустым взглядом уставилась в коридор. София ничего не поняла, а спросить при этих странных людях в тёмных одеждах боялась. Это было негласным правилом тут: молчать при них. Она тоже осторожно подошла к своей двери, как всегда, после визита тюремщиков проверив её рукой: а вдруг забыли запереть? И уже через пару минут её ожидание было вознаграждено. С тележкой, на которой была еда и вода, вправо ушло трое стражников. А сейчас они возвращались все с той же тележкой, наполненной пустыми подносами, объедками и бутылками. Вот только уже не втроём, а вчетвером. Два человека в тёмных одеждах крепко держали за руки испуганную полную девушку с двумя тёмными хвостиками и круглыми глазами. — Тара… — прошептала ей вслед Бет и, когда где-то вдали загромыхал засов на ещё одной двери, оповещая о том, что все, кто мог передвигаться тут по коридору, вышли, перевела взгляд на Софию. — Они не возвращаются. Те, кого забирают, больше никогда не возвращаются.