Ласточка.

Макс за решеткой. Эту новость преподнесла Морозовой старшей мать Максима. У парня совсем снесло крышу, раз он взял в заложники учительницу и размахивал пистолетом. А теперь непонятно какой срок или военная школа. Озеров обречён, но сам ведь во всем виноват. Мама Ани решила ничего не рассказывать дочери про Макса, сейчас ей нужно восстановление, но никак не переживания за «любимого». Сегодня Энн наконец-то выписывали. Девушка пробыла в больнице пять дней. Доктор назвал такой срок прибывания ещё достаточно нормальным с таким отравлением. Рома заранее попросил маму Ани пойти на выписку вместо неё самой. Морозова старшая долго думала, она знала, что дочка будет не очень рада такому исходу событий, однако верила, что Васильев поможет оправиться Энн. Выписка в городской больнице была, как обычно с двенадцати часов, поэтому парень встал пораньше, чтобы прикупить каких-либо вкусностей для Ани. На пороге его остановила «любимая» сестричка, Алиса, сложа руки на груди, невозмутимо начала допрос младшего брата. — Так, ты куда собрался с утра пораньше? Опять бухать? Знай, братец, я тебя не буду опять из всяких передряг вытаскивать. Понял меня?! Рома закатил глаза после реплики старшенькой. Одно из худших качеств блондинки — накручивать себя. — Алис, я иду в больницу к Анюте, ей нужна сейчас поддержка, не придумывай себе там. Девушка похоже и этим была не очень довольна. На самом деле она очень переживала за единственно родного человека в своей жизни. Алисе казалось, что связь с беременной девицей не доведёт Рому ни до чего хорошего. Возможно она и права. Нет? — Блин, ты к той овуляшке? Рома, черт тебя побери, прекращай бегать за ней, она тебе не пара! Слова сестры очень ранили парня, но даже больше разозлили. Как она вообще могла такое сказать об Ане? Как же глупо судить человека, вовсе не зная его. — Знаешь, что? Иди нафиг, сестрёнка. Ты вообще не знаешь ее, но оскорбляешь, а я знаю и люблю ее! И не тебе решать, кто мне пара, а кто нет! Входная дверь громко хлопнула. Брюнет покинул квартиру, а Алиса осталась в стопоре, лишь не спеша помешивая горячий кофе. После ссоры с сестрой Рома двинулся в магазинчик к Гамлету, чтобы купить Энн фрукты и ещё что-нибудь такое, что может порадовать девушку. С порога мужчина радушно поприветствовал юношу. — О, Рома, проходи, как раз только все свежее привезли. Кстати как дела, как сестра? Васильев издал небольшой смешок. Он давно заметил, что простой, где-то милый и наивный Гамлет запал на его старшенькую. — Скажи, а фрукты свежие? Вот яблочки, апельсины там. Мужчина сразу же подошёл к прилавку с овощами и фруктами. — Конечно, обижаешь. Все утреннее, говорю же, привезли минут сорок назад. Бери! Не пожалеешь. Рома опрокинул взгляд на остальные витрины, а потом сделал свой заказ. — Так, мне пару апельсинов, столько же яблок, а ещё вон тот торт давай, который красный ещё. Гамлет послушно все сложил в рублевый пакет, что-то там посчитал на калькуляторе, а потом спросил. — Шампанское не надо? А то прям получается набор для свиданий. Мужчина смешно подмигнул парню, а Рома лишь рассмеялся. По его мнению, Гамлет был очень прикольным мужиком, над которым можно ещё и постебаться. — Нет, спасибо, я к девушке на выписку из больницы иду, так что это на потом. Брюнет ещё немного пошутил с продавцом, вскоре двинувшись в сторону больницы. Рома очень хотел достать «его» любимой Анюте букет свежих, красивых цветов, достойных лишь красоты самой Энн. И парню повезло, что в метро ему встретилась милая, совсем слабенькая, добрая старушка, которая продавала невероятные цветы — лютики. Это смесь пионов и роз. Женщина, чьё лицо было усыпано множеством морщин, которые вовсе не портили красоту доброго лика, добродушно спросил у Ромы, когда тот уже приобрёл у неё пятнадцать розовых лютиков. — Ох, такой заботливый парень. Для кого, если не секрет, цветы? Парень широко улыбнулся, потому что после этого вопроса у него в голове снова появился образ Энн. Ему даже начинало казаться, что он сходит с ума от того, как тянет к ней. Одной. — Для самой красивой девушки на свете. После этих слов Рома понял, что опоздает на свой «поезд», если продолжит диалог с милой старушкой, поэтому быстро попрощался и рванул к вагонам. Через полчаса, учитывая три пересадки, Васильев был во дворе клиники. Как же он уже соскучился за Анютой. В регистратуре парень сообщил, что он к ней. Одной. — Я пришёл к Ане Морозовой. У неё сегодня выписка, я ее забираю. Медсестра спокойно провела Рому в палату, где и находилась Энн. Пройдя в белоснежную комнату, Васильев увидел Морозову, собранную, одетую, сидящую на кровати и смотрящую в одну сторону, а рядом с ней были ее вещи. — Принцесса, привет. Как твои дела? Как самочувствие? От неожиданности Энн слегка испугалась, но увидев Рому, сразу же расстроилась. Ей не хотелось его видеть, ну никак. — Я не принцесса, я Энн. Чего приперся? Парень присел на краюшек кровати, рядом с Аней, слегка приобняв. — Ну чего ты так, Анют? Я же пришёл за тобой, твоя мама знает, она сама не смогла, вот я и здесь. Девушка вырвалась из слабых, но объятий брюнета. В душе лишь вскипала злость. — Уходи отсюда. Я не хочу тебя видеть, понял? До дома и сама доеду, не маленькая. Рома конечно понимал, что Энн тяжело оправиться после предательства Макса, но было и безумно обидно, что он ей настолько противен. Она ни на каплю не подпускает его к себе. — Ань, перестань. Я правда за тебя переживаю, ты мне уже дорога. Кстати это тебе, ты любишь цветы? Морозова посмотрела на этот никчёмный, по её мнению, букет, закатила глаза. Как же ее все это раздражало. — Мне твой веник не нужен. Засунь его себе, знаешь, куда? Васильев вместо обиды и злости стал ещё более решительным. Наверное эти отпоры Ани заряжали большим интересом к ней же. — Анют, а твой Макс дарил тебе цветы? Или это для тебя так необычно, что ты так отреагировала на букет? Услышав имя столь любимого и одновременно ненавистного ей человека, Энн чуть было не заплакала. Сейчас Рома попал прямо туда, куда стрелял. В самое больное место. Девушка закричала на парня. — Ты ещё издеваться будешь?! Никогда не говори ничего про Макса, никогда, понял? Морозова сильно разнервничалась, а Васильев понял свою ошибку. Действительно, сейчас не нужно было так жёстко подкалывать и задевать ее. Рома снова обнял Аню, но теперь она не стала сопротивляться. Наоборот, даже как-то прижалась к груди парня. — Прости меня, Анюта, я не хотел тебя обидеть, честно. Давай, не будем ссориться? Просто доверься мне, я хочу, чтобы ты была счастлива. По-настоящему. Энн посмотрела на Рому. Ее взгляд был полон надежды, какой-то веры, детской наивности, а самое главное — жгучей, страстной, неистовой боли. Она хотела заново научиться жить. — Ладно, пошли домой, Ромео, не буду ж я тут до вечера сидеть, пока родители после работы освободятся. Только чур сумки несёшь ты, окей, да? Парень улыбнулся, взял небольшую сумочку с вещами Ани, и они покинули эту душную, тесную и угнетающую больничную палату.