Куда вывезет.

Я сам беда-бедовая, голова кудрявая! Слава Богу, от свинца пока что не дырявая! Сажень у меня в плечах, кулаки пудовые! Вот за что меня зовут «бедой бедовою»! *** Никогда не боялся. Не удел сильных бояться. И не удел тех, кто играет с жизнью по-крупному, кто хочет всегда быть в авторитете. Сколько себя помнил, задирался, и в большинстве случаев ему прощалось, легко сходило с рук. Такие шальные как он обычно любимы фортуной, и поцелованы удачей в макушечку. Не боялся никогда раньше, но боялся сейчас. Лобзавшая его, как верная любовница, удача отвернулась и смачно харкнула ему в рожу. Боялся крепко, не за себя, за них, впрочем, и за себя в том числе, − боялся потерять самое дорогое, светлое, неприкасаемое, что было и есть в его жизни. Деньги текли в руки рекой, вместе с ними притекло и это дерьмо... Конечно, он и сам не так чист, как хотелось бы… Но лишь потому, что в этой стране невозможно остаться незапятнанным, играя по-крупному. А он играл по-крупному, рисковал и просчитался. И теперь может быть наказан. Не законом государства и не законом Божьим, а тем законом, что стоит между этими двумя и мнит себя выше их. Как скоро настигает это «правосудие» он видел на примере сестры и чётко осознавал, что может стать следующим. Хорошо, если он … Впрочем, не так уж и хорошо для Анны в «один прекрасный день» наступить на его размазанные на половике у двери мозги.... Он сделал все, чтобы этого «нехорошо» избежать, подключил все свои связи… Оставалось только ждать, и он ждал, коротая время в кругу братвы, которая стеною за него. Братвы понимающей, которая на этот раз не просила петь, он и не пел за исключением нескольких аккордов, взятых на гитаре, да песни в полголоса… … Теперь расплачиваться поздно, Посмотри на звёзды, посмотри на это небо Взглядом, слышь, тверёзым, Посмотри на это море - видишь это всё в последний раз… Допился почти до чёртиков, решил, что с него хватит, но домой ехать не пожелал. Почувствовал, что не сможет посмотреть ей в глаза и рассказать о том, что безмерно виноват перед ней и перед той, что лежит в детской кроватке с балдахином. Виноват в том, что не был достаточно умен и осторожен, что допустил это… Впрочем, достаточно сантиментов! Умирать так с музыкой! И он знал, в компании кого он бы хотел этому музыку послушать. Есть одна баба с железными яйцами, которая, говорят, ему совсем не по зубам. И ему давно хочется проверить, так ли это на самом деле… Её адресок − еще один подарок от насмешливой братвы, как и приставленная к нему охрана, проку от которой, впрочем, не так уж и много. Четко знал – не поможет, если шестеренки не закрутятся в другом направлении в других сферах... *** Ветер северный хлестнет, Боль по сердцу полоснет, Месяц денежкой блеснет, В небо вылезет... Пронесет-не пронесет, Повезет не повезет, Даже если повезет- Куда вывезет? А чем он может кончится Мой нонешний денек Не знает бог и черт И я не знаю! С большим трудом убедил её охранника уточнить у самой Императрицы о возможности аудиенции. − Лепс, ты ох…л?! Стоя в ее гостиной, жадно ощупывал ее взглядом, в то время как она метала громы и молнии. «Да, не лучшее начало свидания. В любви не везет, видно, повезет все-таки в смерти». − Выходит, Императрица не готова принять своего холопа в столь поздний час? − отвесил шутовской поклон. – Что ж… быть посему… холоп смиренно удаляется. Развернулся, собрался уходить или сделал вид... Хорошо умел блефовать и в картах и в жизни. − Лепсверидзе! − окликнула его у двери. − Ааа! − Постой! Какого чёрта приперся так поздно?! Какого… так набрался?! − Подруга, полегче, не кипиши… Сморщился, словно от головной боли, попытался успокоить её, но эффект получил обратный. − Не борзей! Не припомню, чтобы мы переходили на «ты»! − Короткая же у Вас память… Отшибает после третьей уже… Хорошо, тогда и я попрошу с надлежащим к моей персоне уважением! Невольно улыбнулась этой пьяной браваде. − Григорий Викторович, могу ли я узнать, какого ляда Вы нажрались как свинья и посетили меня в столь неурочный час? − Изящно излагаете! − Потрудитесь ответить! − Было… весело, скучно, грустно… Мало ль поводов… − У тебя проблемы? Я могу помочь? – на этот раз серьёзно и без злости. − Помочь?! – Можете! − губы расплылись в плотоядной улыбке, двинулся к ней. − Стоп! Сделаешь ещё шаг, пожалеешь! Остановился, поднял руки, как сдающийся в плен. − Не трогаю, только смотрю. Смотреть ведь не запрещается даже на Сикстинскую Мадонну. Дается мне, Вы не столь святы, как она... − Опять борзеешь! − Угостите? Его рука потянулась к бутылке виски на журнальном столике. − Пить ты здесь не будешь! Вырвала бутылку из его рук. − С каких пор Вы проповедуете сухой закон? Помнится мне, в нашу последнюю встречу мы знатно напились. − Да, и, видно, после этого ты посчитал, что тебе все можно. − А оказалось ничего нельзя… прискорбно… − Пошли! − толкнула его в плечо. – Куда?! В спальню?! – заметное оживление в голосе. − На кухню, бл... − Там тоже можно прекрасно... − Лепс, ещё одно слово и вылетишь! − Чай или кофе? − Лучше потанцуем. Медленно … близко прижавшись друг к другу... Метнула на него взгляд. Сделал перерыв в наступлении. − Чай. Обычный, черный, крепкий чай. − Есть будешь? − Я сыт сегодня по горло. − Курить хочу! Сигареты есть? Мои закончились. Протянула ему пачку. − Бабские! – недовольно скривился. − С ментолом, не люблю. − Других нет. Эти или никакие. − Эти. Закурил, понял, что не столь уж они и плохи. − Итак, рассказывай! Поставила перед ним большую чашку. − Я не исповедоваться пришел. − Тогда зачем же? − Честно?! − Уважаю в людях честность. − Трахнуть ВАС захотелось … очень… сильно, − с чувством, с толком, с расстановкой, при этом наблюдая за её реакцией. Не дрогнула, не смутилась, взгляд не отвела. Словно просто сказал «привет». «Точно железные яйца»! − Честно, смело, хотя скорей нагло... надеюсь, уже понял, что у тебя не выгорело, придумай другой план на этот вечер. − Фантазии не хватает, − наигранно-сокрушенно. Пожал плечами и пару раз отхлебнул. − Ты, если я не ошибаюсь, женат? − Не ошибаетесь, женат. − Любишь? − Люблю… крепко люблю! − Тогда на кой х...?! − Вам не понять… Я сам то с трудом понимаю. − Нужно всех и сразу? Смотрела с отвращением. − Не всех, а ТОЛЬКО ВАС. − Смени пластинку. Надоел. Раздражает. Пару минут сидели в тишине. Он пил чай, курил и не затруднял себя вовсе мыслью о необходимости поддержания разговора. − Что у тебя случилось? – прервала молчание первая. − Почему ездишь в компании братков? − Откуда знаете? Выпустил струю сигаретного дыма намеренно ей в лицо. − Охранник предупредил о твоей странной компании. Куда-то вляпался? − Не без того, есть немного… Но упустим леденящие душу и кровь подробности... Они не к чему в столь романтический вечер. − Думаешь, опасно? − Думаю… Или же я трус и полный дурак и это тоже опасно. − Могу попытаться помочь.... − Говорю же, не за этим приехал, − в голосе злость. − Говорю же, другого не получишь. − Нет, так, нет. Надо уметь достойно проигрывать. Проводите меня? − Чай допил? Пошли, провожу.