cerasus vinum

лучи, словно золото, проскользнут по твоему телу мягкими полосами, разливаясь, как самый приторный мед. приоткрыв глаза, ты увидишь пылинки, летящие в хаотичном направлении по всей комнате, а твой нос учует такой знакомый и до боли приятный аромат. соотнеся пустую постель и горьковатый запах, ты все поймешь. опустишь свои босые и такие неуклюжие ноги на ламинат из темного дерева, уже успевшего прогреться от солнца, и тихо пройдешь к кухне, где увидишь то, что является твоим собственным видом искусства. подсвечивающиеся, будто изнутри, волосы цвета паленой ржи, которые ниагарой спадают на ее такие хрупкие плечи. совсем детские. твой «ребенок», которого ты готов оберегать всю жизнь, чего бы это не стоило, стоит около плиты, придерживая турку с дымящимся и уже закипающим кофе, и намурлыкивает какую — то незнакомую тебе мелодию.

the way she tells me I’m hers and she is mine open hand or closed fist would be fine the blood is rare and sweet as cherry wine.

и ты понимаешь, что она так же прекрасна, как и бордовая пьянящая жидкость на просвете солнца, когда где-то наверху щебечут птицы неизвестных тебе видов. такая же дурманящая, многогранная (если только внимательно присмотреться) и неотпускающая ни на минуту. ты понимаешь, что этому человеку удалось растопить те льды антарктиды, которые находились в самой глубине твоего сознания. ты не умел (или же просто не хотел) чувствовать. боялся открыть кому — то свою такую темную, склизкую душонку, которой всего — навсего грош цена, но она сделала это за тебя. эта маленькая девчушка, похожая на светящуюся миллионами искр звезду, сама открыла твою душу. она заставила тебя открыть ее. и только сейчас, стоя на пороге вашей кухни, ты начинаешь осознавать, что твое тело наполняется свинцовыми гирями, которые притягивают тебя к полу, не давая сделать ни единого шага.

мне бы только смотреть на тебя, видеть глаз злато — карий омут.

и только сейчас, осматривая вашу кухню, оглядывая те самые шторы, которые появились с ее приходом, ты понимаешь, что по — настоящему счастлив. и вот она ловит на себе твой взгляд и мягко ухмыляется. и эта улыбка обдает тебя волной того самого тепла, которого тебе так не хватало. подходит к тебе и нежно целует в щеку, оставляя после себя аромат вашей весны (хотя это был всего — лишь гель с грейпфрутом). — эй, соня, с добрым утром. как насчет кофе? не дожидаясь ответа, она достает две чашки из вашего сервиза. наливает свеже — сваренный кофе из вашей турки. вспенивает молоко, но доливает его только в одну порцию. для тебя. она ведь знает, как приготовить твой любимый кофе. ты наконец преодолеваешь порог вашей кухни и усаживаешься за такой уже родной столик. скатерть с узором в клеточку, на ней же растения неизвестных тебе видов, посаженные в горшки, и странные, совсем не подходящие сюда, песочные часы. перед тобой появляется чашка такого идеального до неидеальности кофе. она старалась, когда выбирала сорт кофе, который придется тебе по душе. и не прогадала. две ложки молотого кофе со вкусом ирландского крема, две минуты в турке на плите и одна третья вспененного молока. она смогла выучить тебя наизусть. начиная с твоего характера и заканчивая твоими предпочтениями в напитках. ты ведь всегда уделял этому большое внимание, верно? она усаживается напротив вместе со своей чашкой и просто улыбается, понемногу отпивая свой напиток. и именно в этот момент ты понимаешь, что такое счастье.

это тот самый ингредиент, которого так не хватало для приготовления твоей спокойной жизни, за которой ты так долго гнался.

и именно в этот момент ты понимаешь, что твои льды окончательно растаяли, оставив после себя миллионы тонн жидкости, из которых сформировалась тихая гавань и бунгало у берега, который ты смело можешь назвать своим домом.

потому что в нем есть она. девочка с волосами цвета паленой ржи.